Жени… И вот как это сделать? Что нужно сделать, чтобы взрослый мужчина посмотрел на тебя как на матримониальный объект, да еще за такой короткий срок?
С этими вопросами и укладываюсь в постель и открываю глаза, когда по нему пробегает свет от фар. За окном уже темно, а к дому подъехала машина. Они ведь могли уже забрать Митю!
С этой мыслью бегу вниз и вижу, что Митя сам греет пельмени. Он тоже спал, так что почти не глядя машет рукой. Сонный. Взъерошенный.
— А где Мирон? — спрашиваю, осматривая пустое пространство дома, а затем открывается дверь, и входит Алекс.
— Ушел уже, — говорит Митя, но я уже бегу к Алексу.
— Привет. Кушать хочешь? — спрашиваю, разглаживая волосы.
— А ты готовить умеешь? — усмехается он, бросая ключи и барсетку, рассматривает меня с ног до головы. Идет мыть руки, а я за ним.
И вспоминая любовь наших детдомовских парней к еде, слова Мирона, собственные чувства, я улыбаюсь и киваю.
— А я научусь. Я всему научусь, Алекс.
Глава 6.
— Вам нравится? — спрашиваю с трепетом на третий день нашего в доме пребывания. Алекс пробует мою лазанью, рецепт которой я высмотрела в интернете. Там писали, что мужчина после этого точно будет твоим. И я решила, что способ завоевать любовь через желудок подходит мне больше, чем раздвигать ноги, как советовал Мирон. Где бы он сейчас не тусил.
Алекс проглатывает кусок, тогда как Митя уже умял все и вышел. Потом поворачивает голову и с натяжкой улыбается.
— Сашка, мне кажется, готовка это не твое.
— Как это не мое?! — тут же причитаю и сама хватаю вилку. — Митя же съел, и слова не сказала.
Но стоило запеканке из листов теста и фарша с соусом болоньезе коснуться языка, как наворачиваются слезы. Радует только, что Алекс упорно пробует все, что я готовила эти три дня. И каждый раз после первого куска улыбается и срочно удаляется в кабинет по делам.
— Ничего, — убираю я тарелку и хочу принести вафли. — Я ведь только начала. Немного переборщила с солью. Наверное, надо было маленькую ложку, а не столовую.
— Надо было, — слышу за спиной шаги и замираю, а потом чувствую на плечах большие ладони. По коже тут же топчутся мурашки, а в груди разливается тепло. Он хочет прижать меня к себе? Или он хочет поцеловать меня? А может он сейчас скажет, что я настолько старательна, что он оставляет нас у себя. Ведь мы не мешаем, мы прибираемся, даже ничего еще не сломали.
Алекс целует мою макушку и с доброй ноткой произносит:
— Не надо ничего, я все равно ухожу на деловую встречу. А ты, если хочешь, возьми мой ноутбук и закажи себе и Митьке одежды. Чего ты ходишь в одном и том же.
— Одежды? — внутри рождается восторг и острое предвкушение. Одежда. Как давно я не носила красивых вещей. — Что именно?
— Что хочешь. Такая красивая девочка должна ходить в красивой одежде. Не мучай свои ручки готовкой.
— Но ты же любишь вкусную еду?
— Очень… Но свой желудок я люблю больше. А потом покажешь, что купила. Хорошо?
— Обязательно… — говорю, быстро стираю слезу обиды, а потом хочу повернуться, но замечаю, что Алекс пошел не в сторону гаража, а в сторону своей спальни. Зачем? Переодеться? Это показалось подозрительным, но я все равно спрашиваю, что давно хотела спросить. — Алекс…
— Что?
— Вы знали наших родителей. Они ведь были богатыми. Почему я не могу воспользоваться своим наследством? У меня же… — его лицо из спокойного становится напряженным. — У нас же есть наследство? Хоть что-то должно было остаться?
— Саша…
— Ответь, это простой вопрос.
— Не такой уж простой, учитывая, что твой отец был одним из воров в законе. После их смерти, если не остается живых родственников, деньги забирает общаг.
— То есть мне просто нужно пойти и забрать их…
— Твой отец оставил вам с братом по квартире… Твоя тебя ждет…
— А квартира брата отойдет его новым родителям, которым вы собираетесь его отдать?! — сразу срываюсь я на крик, сжимая кулаки. — Если у меня есть квартира! Почему он не может остаться со мной?!
— Потому что ему девять, а у тебя вся жизнь впереди. А если ты станешь молодой мамой, то об образовании, работе, личной жизни можно забыть. Ты до сих пор не поняла этого!? — не орет, но голос повышает, от чего становится жутко, но я все равно продолжаю давить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А мне не нужно это будущее, личная жизнь, если рядом не будет Мити! Мы никогда не разлучались! Почему вы не можете этого понять?!
— Если бы даже я мог пойти тебе на уступку не отдавать Митю, то через год ты бы его возненавидела, потому что тебе бы даже потрахаться с парнем негде было!
— Да не хочу я трахаться! Мне это неинтересно!
— Это ты сейчас так думаешь, потому что девчонка еще совсем. Поверь, ради секса порой люди готовы на самые страшные поступки. Даже хлеще, чем ради денег. И хуже будет, если из-за твоих отношений или того, что ты задержишься с подружками на вечеринке, пострадает брат. Как ты потом жить сможешь?
И пусть в его словах есть доля рационального зерна. Только доля! Я все равно не могу поверить, что где-то Мите будет лучше, чем со мной!
— А как я смогу жить, если буду знать, что он не счастлив. С чужими людьми?!
— Он будет счастлив. В отличие от тебя, он не запомнит детство полное лишений… И я должен ему это обеспечить. Даже если придется переступить через тебя.
Я резко отворачиваюсь и даже смотреть не могу на этого ужасного человека. А он даже успокоить меня не пытается. Как и собирался, поднимается на второй этаж. Я иду мыть посуду, со злости разбив тарелку, а затем включаю телевизор. Бессмысленно переключаю каналы, словно это может мне помочь решить дилемму того, прав Алекс или не прав. Не прав, конечно. Всем известно, что братьям и сестрам лучше не разлучаться.
Да и если есть квартира… Но потом я вспоминаю свое желание купить новой одежды, свое желание быть красивой, быть любимой. Не братом, а настоящим мужчиной. Таким, который одним взмахом руки решит любые проблемы. Именно таким казался мне отец. Властным, порой злым, но надёжным как скала. Однажды я пожаловалась на пацана, который дергал меня за косы в школе. Так он пришел и стал дергать за косы его. И ничего, что кос там и в помине не было.
— Одежду-то будешь заказывать? — слышу голос, но голову не поворачиваю и бурчу обиженно:
— Буду.
Ну а что? Я должна лишать себя и брата красивых вещей? Это ничего не изменит.
— Покажешь…? — спрашивает он, все приближаясь. Но тут замирает и, разворачиваясь, уходит, даже не закончив фразу.
Я разворачиваюсь и теперь замечаю, что путь Алекса лежит не в сторону гаража, а к бассейну, где есть выход в сад. И что у нас в саду? Дела? И для них обязательно нужно было брызгаться одеколоном так, что запах бьет по носу?
Я быстро бегу посмотреть, чем занят Митя. Поняв, что ближайшие минуты он будет занят купленным Алексом лего с мелкими деталями, я хватаю кофту. Но в спину слышу довольно мудрое:
— Не стоит идти туда, если ты не готова к тому, что узнаешь…
— Ты что-то знаешь?
— Слышал, с кем он разговаривал, — пожимает Митька плечами и кивает на выход. — Но я ведь могу и ошибаться. Я же ребенок.
— Умный не по годам.
— Как говорит Мирон: либо ты, либо тебя.
Я поджимаю губы при упоминании этого сутенера и бегу, как и собиралась за Алексом.
Глава 7
*** Алекс ***
Что-то в ней есть.
Дело даже не в яркой внешности, об опасности которой Шура даже не подозревает. И даже не в теле, изгибы которого не могут оставить равнодушным.
Тут скорее взгляд. Он словно предупреждает, что за маской ангела скрывается настоящий демон-суккуб. Готовый не просто соблазнять, а порабощать. Влюблять и оставлять в ней душу без остатка.
А может все дело в том, что когда-то такой взгляд был у Ларисы, в дом который я сегодня пробрался удовлетворить свои низменные инстинкты.
