Перед самым нашим отъездом Сонина матушка конфидинциально сообщила нам, что она будет за всем аккуратненько присматривать. Наверное она испытывала чувство вины, что в своё время оставила детей и уехала в Англию.
Свой план освоения Техаса я решил бумаге не доверять и в Америку с секретной миссией поехал Петр.
Мой план был таков. Я знал, что Джо Мюррей был убежденным аболиционистом и в этом проинципиально расходился с большинством из «трехста семей». Я предложил ему организовать переселение в Техас русских, в первую очередь староверов, ирландцев и немцев. Так как я был уверен, что переселиться найдутся желающие среди уральских, оренбургских и сибирских казаков, где еще было много староверов, то русским переселенцам предложить селиться на границах Техаса.
Русские казаки сумеют договориться с каманчами, а если те окажутся не сговорчивыми, то быстро обломают им рога. Что-что, а как успокаивать буйных соседей нашим казачкам навыка не занимать. Естественно у них будет особый и очень почетный статус.
Под прикрытием наших казачков другие русские, немцы и ирландцы спокойно начнут осваивать Техас. А чтобы не было конфликтов с рабовладельцами, уже появившимися в Техасе, надо будет доказать им экономические преимущества свободного труда.
Анна Андреевна прислала мне результаты двухлетнего экономического эксперимента в наших имениях. Вернее двухлетним он был в Новосёлово, а в других один год.
Абсолютно все у нас делалось работниками по найму и на хозрасчетно-премиальной основе, даже вся прислуга была переведена на эти рельсы. И результаты были потрясающие. Производительность труда выросла чуть ли не на порядок и соответственно тут же выросли доходы с имений.
Но главным и самым убедительным аргументом, который будет у Джо во время переговоров со своими товарищами из «трехсот семей» и мексиканскими властями будут мои деньги.
Для переселения нескольких тысяч людей из Европы я решил задействовать корабли, которые уже строили в Америке. В Новой Англии и Канаде вовсю уже по рекам и Великим озерам плавали колесные пароходы. Американский парусник-пароход «Саванна» уже давно совершил переход через Атлантику.
Я знал, что примерно в 1830-ом году на одной их верфей Канады будет построен колесный пароход, который в начале тридцатых годов совершит первый по настоящему переход через Атлантику на паровом ходу, используя паруса только во время чистки котлов. Еще я знал, что он будет несколько лет будет крупнейшим пассажирским судном в мире до появления знаменитого «Грейт Вестерна». Тоннаж знаменитого творения Брюнеля я знал, поэтому предполагал, что речь шла примерно о полутора тысячах тонн.
Поэтому я резонно рассудил, что можно попытаться ускорить это дело, опять же полагая, что приличные деньги вполне могут ускорить этот процесс.
Если всё сложиться, то после испытаний можно будет построить серию таких кораблей и если они хорошо себя покажут в Атлантике, перебросить несколько штук на Дальний Восток.
Вот таким был мой план с которым Петр поплыл в Америку.
Глава 4
С нами в Россию поехали Иван Васильевич, Сергей Петрович, Архип, Герасим, Тимофей, Сонина камеристка Татьяна Карпухина и Прохор. Он как прознал, что я собрался в Россию, примчался в Лондон и бросился в ноги.
— Барин, Христа ради, не оставляйте меня здесь одного, — я просто остолбенел от такого, сразу мелькнула мысль, неужели его обижают на ферме Джона.
— Прохор, что случилось, тебя обижают на ферме? — в лоб спросил я.
— Нет барин, просто невмоготу больше, жуть как домой тянет. То только по ночам снилось, а последние дни закрою глаза и сразу чудится как на Пасху гудят колокола, — последние слова Прохор говорил со слезами в голосе.
Я только и смог в ответ махнуть рукой, собирайся. Пришлось правда съездить лишний раз к Джону, надо же было убедиться, что причина просьбы Прохора не какая нибудь обида. Заодно получил на него характеристику.
Оказывается Джон уже несколько недель назад понял, что его стажер скоро попросится домой и заранее приготовил ему документ с печатями из которого следовало, что Прохор является специалистом в разведении и выращивании КРСа. А на словах Джон сказал, что учить Прохора ему уже нечему, а вот остальных стажеров мы решили оставить еще на год.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Возвращаться в Россию мы решили сухопутным путем, я очень опасался за Сонино самочувствие при морском путешествии. И как в воду глядел. Даже короткий переход на пароме от Дувра до Кале, всего-то каких-то 27-ь миль, она перенесла тяжело и в итоге мы на четверо суток задержались в этом французском городке.
Но о задержке я не пожалел. Во-первых, это было не принципиально, а во-вторых на пароме произошла интереснейшая встреча.
Еще в Дувре Иван Васильевич приметил одного странного пассажира, молодого черноволосого человека, очень небрежно одетого и с каким-то остановившимся взглядом и решил заговорить с ним.
С большим трудом ему удалось разговорить молодого человека. Звали его Антонио Марино. Молодому человеку было двадцать пять лет. Он был внуком и единственным наследником владельца старинной судоверфи Генуи.
Верфь когда-то процветала, но последние тридцать лет дела с каждым годом шли все хуже и хуже. Дед очень рассчитывал на Антонио и постарался дать юноше хорошее инженерное образование во Франции и Англии.
Антонио спроектировал небывалое еще судно, трехмачтовый пароход водоизмещением полторы тысячи тонн, способный по его мнению пересечь Атлантику на паровом ходу. Свой колесный пароход он запланировал оснастить двумя паровыми машинами фирмы Генри Модсли общей мощностью восемьсот лошадиных сил.
Сам пароход он планировал построить на верфи деда, которая славилась высочайшим качеством построенных кораблей. Но у высокого качества была и обратная сторона — более высокая цена строительства.
Молодой конструктор совершил турне по Европе, но никто не заинтересовался его проектом и более того даже неоднократно подняли на смех, когда Антонио утверждал, что его пароход совершит переход через Атлантику на паровом ходу. А паруса на трех мачтах предназначались в первую очередь для удержания судна на ровном киле и обеспечения того, чтобы оба гребных колеса оставались в воде, ведя судно по прямой линии и только потом для вспомогательного хода.
Последней точкой его европейского турне была Англия, но именно там его подвергли наиболее унизительной обструкции. Антонио возвращался на континент в совершеннейшем отчаянии, его посещали даже мысли о самоубийстве. Его проект был последним шансом для семейной верфи и впереди теперь было только банкротство и позор на седую голову деда. Но его смерть была бы еще большим ударом для старика и только эта мысль заставила опустить пистолет, приставленный к виску.
Выслушав исповедь молодого человека, Иван Васильевич тут же подвел его ко мне. Короткого разговора с Антонио мне было достаточно чтобы понять, что он предлагает. Но сейчас на первом месте было самочувствие моей супруги, поэтому я подробный разговор отложил до момента нашего схождения на берег.
Соня сразу же заснула как только мы оказались в гостиничном номере, а я, несмотря на усталость, решил побеседовать с Антонио.
В судостроении я разбирался немного лучше чем в балете, но никаких изьянов в проекте синьора Марино на мой взгляд не было. Тем более что, несмотря на критику возможности трансатлантического перехода на предлагаемом судне, большинство отзывов о самом проекте были хвалебными.
Прочитав еще пару раз внимательно все отзывы, я понял в чем причина негативного отношения к проекту. Саму возможность перехода через Атлантику на чисто паровом ходу никто по сути не отрицал, главным была почти запредельная стоимость проекта: от тридцати до пятидесяти тысяч фунтов.
При том ближе к тридцати было в случае строительства например в Англии, упрощений конструкции и замены некоторых сортов дерева на более дешевые, синьор Марино в конструкцию корабля заложил самые лучшие сорта дерева. Да и стоимость непосредственно работы была по мнению рецензентов завышена.
