НА РУБЕЖАХ АТАКИ
18 марта 2003 0
12(487)
Date: 16-03-2003
НА РУБЕЖАХ АТАКИ (Американская петля вокруг России затягивается всё туже. Окончание. Начало — в №10)
"Фельдмаршал Монтгомери, как утверждают, ставил предложение о вторжении в Россию на самое первое место в списке ошибочных военных решений, которые необходимо избегать всеми силами. Этот продукт мудрости времен второй мировой войны может оставаться верным еще несколько лет, но конфликты в России могут вызвать ситуации, когда невмешательство может стать столь же серьезной ошибкой. Совершенно ясно, что НАТО вполне может совершить такую ошибку. В каждом случае, когда вторжение в Россию станет предметом практических дискуссий, неизбежны острые разногласия и мучительные сомнения. Еще в середине 2001 года варианты поведения, изложенные ниже, казались бы сугубо гипотетическими. Однако цепь событий после 11 сентября 2001 года вызывает необходимость иного подхода. Хотя НАТО и применило впервые статью 5 своего Устава, но альянс имел мало отношения к возглавляемой США глобальной антитеррористической войне. Сейчас альянс должен серьезно изучить свои функции в следующем "неожиданном кризисе", если он хочет предотвратить сползание к полной бесполезности. Обычно в таких ситуациях время и пространство, которыми располагают те, кто планирует операцию, обратно пропорционально их потребностям: слишком мало времени и слишком много пространства. Возможности и намерения противника могут быть неясными. Основные параметры поля боя для потенциального миротворчества могут быть очерчены с достаточной ясностью. Ясно, что интервенция США/НАТО для защиты Польши или других восточноевропейских стран (включая три прибалтийские страны) от русского вторжения вряд ли станет предметом практической необходимости. Россия обладает слишком ограниченными возможностями, чтобы бросить такой прямой вызов НАТО. Более возможными представляются срочные просьбы обеспокоенных соседних стран, международных неправительственных организаций, местных властей и даже, в некоторых случаях, со стороны самого российского правительства, осуществить ограниченную интервенцию в случае какой-либо гражданской войны, скорее всего регионального масштаба.
В таких конфликтах могут участвовать несколько сторон с различным отношением к силам вторжения. Насилие, прекращение которого может быть непосредственной целью интервенции, будет, по-видимому, хаотичным. Хотя будет использоваться много легкого стрелкового оружия, во многих случаях противоборствующие стороны смогут применять бронетехнику и артиллерию, а в некоторых случаях даже тактическую авиацию в ограниченных масштабах. У них практически не будет современных систем оружия и очень мало оружия, основанного на технологиях 90-х годов. Системы управления и связи "врага" будут очень примитивными и ненадежными. Но могут быть случаи, когда грамотное использование сложных компьютерных технологий сможет нанести ущерб информационным системам союзных сил. Центральный вопрос — о характере "врага". В обстановке внутренних беспорядков бывает трудно определить, кто друг, а кто — враг, и этнические, лингвистические и культурные особенности не всегда позволят определиться в этом вопросе. В целом, население регионов-целей будет со сравнительно хорошим образованием (хотя и без знания иностранных языков), преимущественно городское, привычное к тяготам жизни и способное использовать устаревшее оборудование, которое западные пользователи сочли бы металлоломом.
Преобладающие культурные традиции, а также демографическая структура населения делают мало вероятным, что сколько-нибудь значительная часть бойцов сопротивления будет представлена малолетними солдатами. В них, скорее всего, будет высока доля мужчин с военной подготовкой и даже с опытом участия в боевых действиях. Некоторые группы будут иметь высокую мотивацию для борьбы против "иностранного вторжения" и возможно будут продолжать сопротивление даже в безвыходных условиях. Одной из ключевых проблем возможного театра военных действий будет транспорт. Дело не в самой территории (нет джунглей, высоких гор и пустынь). Проблема в необходимости покрывать большие дистанции от "точки вступления" в условиях плохо развитой системы транспорта и связи. "Враг" будет иметь преимущество, поскольку хорошо знаком с территорией и сможет наносить удары по линиям сообщений, в частности, с энергичным использованием мин. Местные источники снабжения могут быть очень ограниченными. Даже качество питьевой воды может оказаться ниже установленных стандартов. В то время, как химическое и биологическое оружие, скорее всего, не будет использовано (хотя это не может быть полностью исключено). Во многих случаях разрушение промышленных объектов может привести к опасному загрязнению окружающей среды. Ядерное оружие и материалы могут присутствовать во многих потенциальных конфликтах и во многих из них они могут представлять самую большую угрозу…".
"…Сталкиваясь с опасностью утраты контроля над некоторыми регионами на периферии страны, российское правительство вряд ли будет просить вмешательства Запада. Но весьма вероятно, что оно и не будет противиться такой интервенции. Это создаст "серую зону" возможного кризиса, когда часть подразделений российской армии повернет оружие против "сил вторжения", часть останется нейтральной или даже окажет поддержку...".
"…Кольский полуостров остается одним из наиболее милитаризованных регионов мира с самой мощной концентрацией ядерного оружия, реакторов и материалов. В 90-х годах геостратегический профиль российского Северо-Запада сильно изменился. С одной стороны, Северный флот сохраняет свою стратегическую роль и может даже усилить ее, если планы концентрации всех ракетных атомных подводных лодок здесь будут осуществлены в течение этого десятилетия. С другой, Ленинградский военный округ больше не рассматривается как "прифронтовой". Это понимание очень низкой внешней угрозы, по-видимому, будет сохраняться, даже если Финляндия и балтийское "трио" вступят в НАТО. В результате многие армейские части этого округа будут расформированы или сокращены. Единственной полнокровной частью останется 76-я Псковская дивизия ВДВ, расположенная в 1300 км от Мурманска....
Это соответствует относительно высокому уровню внутренней стабильности в этом обширном регионе, в настоящее время известном как "президентский регион", но в то же время увеличивает специфические риски, связанные с ядерной и стратегической перегрузкой Кольского полуострова. И в самом деле, возможность насильственного социального конфликта в северо-западной России довольно низка. Карелия все больше вовлекается в кооперативные связи с Финляндией, в то время как угледобывающие Печера и Воркута продолжают терять население. Тем не менее, там может возникнуть новый экономический динамизм, связанный с добычей углеводородов в Баренцевом море. Но, что касается Северного флота, то в течение 90-х годов его положение продолжало ухудшаться до уровня, угрожающего серьезными потрясениями. И дело даже не в том, что боевые суда содержатся исключительно плохо (нормальное техническое обслуживание крупных судов фактически никогда и не существовало). Вся тыловая инфраструктура находится в состоянии распада. И даже слабые попытки увеличить финансирование или завершить строительство нескольких боевых кораблей не повернет вспять тенденцию к распаду флота. В тоже время потребности "большой стратегии" и престижные соображения будут подталкивать Северный флот к тому, чтобы сохранить несколько атомных подводных лодок и несколько крупных боевых кораблей в строю, даже, если они не боеспособны.
Одним из последствий сохраняющейся неспособности финансировать и поддерживать сложную структуру флота будет постоянно высокий риск технологических катастроф. Хотя наиболее подвержены катастрофам боевые системы, находящиеся в плохом состоянии, тем не менее, самые серьезные риски проистекают из повреждений, причиняемых инцидентами с ядерным оружием и реакторами, а также возможному случайному разрушению десятков старых ядерных реакторов, которые продолжают храниться вблизи от баз ВМФ без должной охраны. Еще одним последствием недофинансирования, нехватки личного состава и их слабой подготовки в ВМФ неизбежно будут не только различные "человеческие ошибки" (которые часто усугубляют технологические катастрофы), но и падение дисциплины, неподчинение старшим начальникам и даже мятежи.
У Российского флота богатая история мятежей в начале ХХ века, как на боевых судах ("Потемкин", "Очаков", "Память Азова"), включая мятежи на линкорах, так и на военно-морских базах (Свеаборг, Кронштадт), вызванных, прежде всего, ухудшением социальных условий и унизительным поражением в войне против Японии. В настоящее время мятеж может быть вызван технологической катастрофой, ведущей к панике и утрате контроля над положением. Мятеж может быстро распространиться на несколько баз. Бригада морской пехоты Северного флота может отказаться воевать против восставших гарнизонов. Командование Ленинградского военного округа может оказаться не в состоянии найти надежные боевые части и доставить их в Мурманск по единственной железнодорожной линии, которая может быть легко перерезана или разрушена. Не имея какой-либо организации или идеологии, мятежники вряд ли обеспечат даже какое-то подобие общественного порядка. Некоторые попытаются сбежать в Норвегию. Но, наиболее твердолобые группы, захватив контроль над несколькими единицами ядерного оружия, смогут шантажировать Москву и выдвигать широкий набор требований: от выкупа до отставки президента".
