Она поцеловала сестру, почесала свою голую руку, сказала, что рада меня видеть и не пройти ли нам в дом, кофе как раз готов.
В доме было не убрано, повсюду лежал потрепанный травянисто-зеленый ковер, и громоздилась викторианская мебель черного дерева, вся исцарапанная, с обивкой выцветшей и в пятнах. Кристина внесла кофе в белых кружках – густой, терпкий и очень вкусный.
Потом она устроилась на диване, подвернув под себя загорелые ноги, и сказала:
– Я тут подумала, что Лорели Хату подыскивает себе работу, и она могла бы бывать здесь днем за двадцать пять в неделю, а мне, может, удалось бы получать сорок – сорок пять, устройся я официанткой в Кариби, но тогда придется ездить туда и обратно, а с нашим садом все в порядке, да еще шесть долларов я получила на прошлой неделе от Геса за крабов, так что, похоже, вся эта затея не стоит труда, пока с тем, что ты присылаешь, мы вполне справляемся. Но временами бывает одиноко, и поговорить-то не с кем, кроме маленьких детей.
– Ты разобралась с налогами?
– Я сама отвезла деньги, и мистер Олин объяснил мне, откуда набежали эти полпроцента в месяц. Квитанция там, в хлебнице, сестричка.
– Кристина, ну а как вообще все, насчет работы и прочего?
Она ответила Кэтти с легкой улыбкой:
– Макс все еще бывает здесь.
– Ты же собиралась его выгнать.
– Я еще не решила окончательно, – вздохнула Кристина. Потом оглядела меня: – Вы работаете вместе с Кэтти, мистер Макги?
– Нет. Мы познакомились через Чуки Мак-Колл. У меня тут одно дело, немного дальше, вот я и подвез вашу сестру.
Ни с того ни с сего Кэтти спросила:
– Ты выбросила папины письма из армии, когда разбирала мамины вещи?
– Думаю, что нет. Зачем они тебе понадобились?
– Хочу перечитать еще раз.
– Если они где и лежат, то скорее всего в сундуке в задней комнате, где-нибудь сверху.
Кэтти вышла. Я слышал ее быстрые шаги по деревянным ступеням.
– У вас с ней роман? – спросила Кристина.
– Нет.
– Вы женаты?
– Нет.
– Официально она еще замужем за Керром, но она может потребовать признания фактического развода и через полгода будет свободна. Она сильная, красивая и умеет работать. Сейчас выбита из колеи, но тот, кто подарит ей немного радости, увидит совсем другую женщину. Она умеет любить и, когда счастлива, все время смеется и поет.
– Похоже, ее выбила из колеи история с Джуниором Алленом?
Она удивилась.
– Вы все о нем знаете?
– Думаю, почти все.
– Вы, должно быть, очень ей понравились, если она рассказала вам о Джуниоре. Кэтти старше меня годами, но моложе душой. Она плохо разбирается в людях. Я хотела выставить его отсюда. Все смешки да улыбочки, а глаза холодные. Потом он взялся за нее, вскружил ей голову, и тогда уж стало поздно гнать. Поздно было даже рассказать ей, как он лапал меня при любой возможности и хохотал в лицо, когда я называла его разными словами. Я знала, он околачивается здесь не просто так. Он искал, это было видно. Но что и где, я не знала. Он подло с ней обошелся, мистер Макги, а потом смылся. Лучше бы он никогда здесь больше не появлялся. Но он вернулся с нашими деньгами, стал жить с богатой женщиной, и с этим ничегошеньки нельзя было поделать.
– А полиция?
– Полиция? Что бы он там ни нашел, один раз это уже было украдено. А полиция никогда не жаловала семью Бэрри. Когда твой отец умирает в тюрьме, начинаешь смотреть на полицию исподлобья.
– Когда Аллен в последний раз здесь показывался?
Безмятежное лицо напряглось, она вся сжалась от неожиданного подозрения:
– А вы случайно не из полиции?
– Нет. Ничего похожего.
Кристина молчала, ее подозрения таяли. Наконец она слегка кивнула:
– Он приезжал и уезжал. Они вместе уплывали на его катере или жили на ее вилле. А около месяца назад катер исчез, и она осталась одна. На воротах ее дома – объявление о продаже. Она почти не выходит и, говорят, в последнее время много пьет, так что оно, может, и к лучшему, что Джуниор Аллен отбыл.
– Может, и для Кэтти это к лучшему.
– Он позорил ее. Люди видели, что происходит. Они знали, что Керр ушел от нее, а Джуниор Аллен обзывал разными словами, и все это слышали. Над ней смеялись. Однажды я до крови расцарапала одному морду, так что при мне уже больше не смеются. Что Кэтти точно не нужно, так это новые неприятности. Помните об этом. Я не уверена, что какая-нибудь очередная соломинка не переломит ей спину.
– Я не собираюсь доставлять ей неприятности.
– Она теперь хорошо выглядит. Хрупкая, как девочка. – Кристина вздохнула. – А я, похоже, все толстею и толстею.
Кэтти с грохотом спустилась вниз, неся перетянутую резинками мятую картонную, коробку.
– Они лежали в самом низу, – сказала она. – И еще там был этот снимок.
Она показала карточку Кристине, потом передала мне. Это была любительская фотография: крепкий мужчина, улыбаясь, сидел на верхней ступеньке крыльца старого дома. Безмятежная хорошенькая женщина в пестром платье сидела рядом. Мужчина одной рукой обнимал смущенную русоволосую девочку лет пяти, прижимавшуюся к нему. Младшая устроилась на коленях у матери, пальцы во рту.
– Прежние времена, – сказала Кэтти задумчиво. – Представь, кто-то пришел бы к нам в тот день и рассказал, чем все это кончится. Думаешь, что-нибудь изменилось бы?
– Хотела бы я, чтобы этот кто-то явился прямо сейчас, – сказала Кристина. – Я бы сумела воспользоваться его сведениями. Мы заждались удачи, сестренка. Мы обе.
Я встал:
– Поеду по своим делам и на обратном пути заберу тебя, Кэт.
– Ждать вас к обеду? – спросила Кристина.
– Лучше не надо. Не знаю, на сколько придется задержаться.
Город на Кэндл-Ки вытянулся вдоль скоростной автострады. Остров в этом месте сужался. Неподалеку начинался мост, по которому машины выезжали с острова и мчались на юго-запад. Город здорово потрепало в 1960-м, но он выглядел свежим и начищенным, с новыми бензоколонками, прибрежными мотелями, ресторанами, магазинами сувениров и морских снастей, причалами и почтовыми отделениями.
Я остановился у большой бензоколонки. Управляющий составлял у стойки опись имущества. Это был сутулый сморщенный человечек, бледный, как утопленник, с неопрятной черной шевелюрой. Звали его Ролло Уртис. Он встретил меня настороженным взглядом, какой бывает у продавцов.
– Мистер Уртис, моя фамилия Макги. Я пытаюсь разыскать некоего Амброза Аллена. По нашим сведениям, он несколько месяцев работал у вас.
– Джуниор Аллен. Точно. Да, он здесь работал. А в чем, собственно, дело?
– Да дело-то известное. – Я достал из бумажника клочок бумаги, посмотрел на него и положил обратно. – Вот тут неоплаченный счет, двести долларов двенадцать центов. Из отеля «Прибрежный» в Майами. Еще мартовский. Они передали его в наше агентство, а в отеле он отметился как приезжий из Кэндл-Ки.
Управляющий обнажил в ухмылке крупные зубы:
– Это для него теперь мелочь, мистер Джуниор Аллен нынче не обращает внимания на такую ерунду. Если удастся его разыскать, скорее всего расплатится сразу, крупными купюрами, и обронит: «Сдачи не надо, это вам за труды».
– Я вас не совсем понял, мистер Уртис.
– Он уволился в феврале и внезапно разбогател.
– Получил наследство?
– Не уверен, что это точное слово. Люди разное болтают. Его не было около месяца, а вернулся на собственном большом катере, одетый с иголочки, с золотыми часами на руке не меньше долларовой монеты. Я сказал бы: устроил все так, что одна женщина сама отдала ему деньги. Он из тех, кто вынуждает женщин делать вещи, которые при трезвом размышлении им бы вовсе не понравились. Приехав сюда, сразу поселился у сестер Бэрри. Крутой, как сама жизнь. Тогда, в прошлом году, еще была жива их мать. Девчонкам сильно не везло, и той и другой. Кэтти хороша, как картинка, но он быстро заморочил ей голову. А когда получил деньги, бросил ее и переехал к миссис Аткинсон. Это моя давняя клиентка, и я готов был поклясться, что она на такие штучки не клюнет. Но клюнула. И в результате у меня стало одной клиенткой меньше. Бог знает, где Джуниор сейчас. Возможно, миссис Аткинсон знает, но вряд ли вам сообщит. Это для нее больная тема.
Уже больше месяца Джуниора Аллена тут никто не видел, вот что я вам скажу.
– Как работник он вас устраивал?
– Если бы не устраивал, я бы его не держал. Нет, вполне годился. Расторопный, хороший ремонтник, просто незаменимый, когда время подпирает. Коллеги его любили. Все время улыбался и всегда находил, что нужно починить или подправить. Разве что был слишком вежлив с женщинами, которых обслуживал, имею в виду – с хорошенькими женщинами. Ну, втирал иногда очки. Но никто не жаловался. Откровенно говоря, я огорчился, когда он уволился. В нынешние времена люди не хотят работать.
– В денежных делах на него можно было положиться?
– Я думаю, да. Не верится, чтоб он остался кому-либо должен после того, как уволился, и если даже и задолжал, то наверняка сумел расплатиться через месяц, когда вернулся. По-моему, он каким-то образом вытянул эти деньги из миссис Аткинсон. Если так, она может жаловаться, а мне не на что.
