class="p1">— Как все прошло?
Алексей усмехнулся. Криво. И очень неприятно.
Если бы это дело, он бы даже не пальцем не пошевелил лишний раз в таком своем состоянии. Не говоря уже о поездке через всю Москву. А так — пришлось…
Трудовой кодекс. Он презентовал его перед собранием самых влиятельных промышленников или их представителей. После чего Петр демонстративно подписал указ о принятии этого кодекса. И грозил карами небесными, если кто станет отлынивать. Приводя в пример целую россыпь крупных аварий на производстве, вишенкой на торте в которых значился взрыв на пороховом заводе.
Страшная штука.
Жуткая штука.
И государь сгущал краски как мог. Нагнетал. Пугал.
Царевич же, выступая в парадигме «доброго полицейского», после отца «угрожал» мягко — с числами и простым логичным разъяснениям ситуации. Например, он показывал, что соблюдение трудового кодекса выгодно в первую очередь самим заводчикам. Дескать, без него, выработка совокупно может и выходит, как им кажется, больше, но и аварийность сильно выше. Из-за чего убытки, простой, нехватка персонала. Отчего, если считать на круг, получается, что при выполнении кодекса работать работники будут меньше, а вырабатывать больше. И издержек это принесет меньше.
Парадокс.
В это никто не хотел верить. Однако царевич был убедителен со своими числами…
Алексей включил в кодекс только самый минимум. Разумный, на его взгляд.
Прежде всего — это ограничение рабочего дня в его обычном течении. А если требовались более продолжительные смены, то пороговые значения для рабочей недели. Если уж и там — авральная метода, то он предлагал вахтовую и экспедиционную модель. В общем — описал все подробно, стройно и ясно.
Сюда же относилась и норма по ежегодному отпуску. Да — пока небольшому, но обязательному и оплачиваемому. В условиях начала XVIII века — дичь полнейшая. Однако, как показала практика высоконагруженных предприятий, без него никак.
Как несложно догадаться — минимальная размер оплаты труда он тоже не забыл. Причем установил его достаточно разумный. Исходя не из продуктовой корзины, а из комплекса расходов, включая аренду жилья. Что немало нервировало заводчиков. Да, по факту они и так платили не меньше, а местами и заметно больше из-за нехватки персонала. Но сами, добровольно. А тут — вот так и меньше нельзя. За меньше могут и наказать.
Дикость?
Ну а как они могли это воспринимать? Только как дикость. Это ведь их предприятие. Почему им самим не устанавливать на нем зарплаты? Их дело, это их дело. С какой стати государство в него так глубоко нос сует?
Но и это еще не все.
Царевич утвердил классификатор предприятий со сложной шкалой оценки. Что позволяло охватит в семи классах все — от рядового ремесленника до системообразующих предприятий. Чем выше класс, тем больше открывалось возможностей для его владельца. Однако, вместе с тем, к нему предъявлялись и определенные требования. Так, например, предприятия высшей категории должны были иметь развитый образовательный блок для сотрудников и членов их семьи, гарантировать им лечение, детские садики, библиотеки и так далее. Все за счет компании.
Дорого.
Но, а откуда им брать сотрудников в будущем? Только выращивать самим. Создавая этакие экосистемы. Что в немалой степени также раздражало заводчиков. Слишком много всяких обязанностей на них навешивалось. Но и возразить они не могли. Все как один испытывали острейший дефицит квалифицированного персонала. А многие даже неквалифицированного. Рабочих рук свободных в стране не было. И они были на вес золота.
В общем — заводчиков трудовой кодекс бесил, но и, по существу, возразить они не могли. Почти все, что предлагал Алексей, было или нужно внедрять, или, по сути, уже было и так внедрено. Тем более, что острая нехватка рабочих рук влекла за собой самым очевидным образом механизацию. А она требовала роста квалификации. Ведь одно дело просто молотком махать, а другое управляться паровым молотом. Совсем другой коленкор.
В заключении шел большой пласт вещей, связанных с техникой безопасности. Не бог весть какой, но все же. По большому счету этот большой блок мало что менял в непосредственной работе. Однако определял — где, кто и за что отвечает, ну и какую ответственность за это несет. Чтобы потом не было пустых тяжб.
Изувечился работник по вине работодателя? Изволь пенсион положить. Что должно было дополнительно стимулировать владельцев. Понятно, строгость законов в России традиционно компенсируется необязательностью их исполнения. Но Алексей был представителем не типичного российского чиновничества. Он придерживался тех взглядов, что законы можно бы и помягче, с определенными зонами свободы, да только исполнять неукоснительно. Применяя совершенно драконовские меры в случае манкирования. Отчего местные уже выли.
И на это кодекс отреагировали… раздраженно.
Не отмахнешься.
Нет, ну так-то да. Отмахнуться можно. Но ведь этот «упыренышь» узнает и всю кровь высосет. Это если сразу в бочку не полезешь, а признаешь вину. А если начнешь качать права — считай конец. Сожрет с говном и не подавиться. И что особенно ужасно, он обладал удивительной способностью именно узнавать. Пусть не сразу, но обязательно…
Видимо все эти мысли у Алексея на лице и отразились. Потому что Евдокия Федоровна фыркнула, глянув на сына. Было ясно — он бы и не поехал на эту встречу, если бы не получил от нее определенное удовольствие. И если его отец, Петр Алексеевич, славился своей тягой ко всякого рода сумасбродствам, вроде Всепьянейшего собора, то царевич, как заметила мать, испытывал особую какую-то противоестественную радость, когда осаживал власть предержащих. И чем выше был статус того, кого он осадил, тем лучше. Да, всегда по делу. Но… не заметить того удовольствия, с которым он гонял влиятельных персон она не могла. Да и не только она. Эту страсть царевича уже многие приметили…
— Я смотрю, ты прям доволен.
— Болен, мама. Болен. Я просто болен. Но в остальном — да, неплохо прошло. Жаль только отец артачится.
— В чем же?
— Ну смотри — налоговый и земельный кодекс ввели. Вот теперь начали вводить трудовой. А его подбиваю создать комиссию для продолжения, чтобы все законы державы так оформить — стройно, лаконично и взаимосвязанно. Отменив старые, дабы путанице положить конец. То есть, поступить так, как раньше делали Иван III и Иван IV со своими судебниками.
— Я слышала, что ты вообще отца пытаешься убедить написать, прости господи, конституцию.
— Да. А что такого?
— Этот документ будет ограничивать его власть.
— Так в одной из первых статей можно прямо написать что-то в духе: «Вся полнота власти принадлежит царю». А
