А Нэлла у Риты была как Рита. Тонкая, стройная и с норовом - черт, а не лошадь. И Рита любила Нэллу, и Нэлла любила Риту.
В половине восьмого хорунжий Астраханкин, переправившись с полусотней на пароме, умчался в закамский лес. В девять, вслед за ним, ускакала сумасбродная и взбалмошная девушка. Она решила твердо ехать в отдалении до того места, где они остановятся, она не хотела раньше времени встречаться с Астраханкиным и потому-то то и дело сдерживала рвущуюся вперед лошадь.
Один раз, когда она чуть-чуть не натолкнулась за поворотом лесной дороги на хвост отряда, она соскочила с коня, отвела его за деревья и села на траву.
"Подожду, - подумала она, - тут дорога, кажется, одна. Я всегда нагнать успею".
В голове ее мелькнула мысль, что хорошо бы увидеть Лбова убитым.
"Нет, нет, не убитым, - почему-то испугавшись этой мысли, поправилась она, - а просто пойманным и связанным. Крепко-крепко связанным".
Она вспомнила голубой блестящий снег, опрокинутую кибитку и человека, хмуро ответившего ей: "А я вас не знаю и знать не хочу".
"Не хочет... Что значит не хочет? - она обломила ветку распускающегося куста, переломила ее пополам и отбросила. Потом оглянулась, было тихо в лесу, и сумерки надвигались, поползли из-за каждого куста и из каждой щели. - Однако, - подумала Рита, - надо скорей".
Она вывела Нэллу на дорогу, вскочила в седло и ударила каблуками.
Гайда!
Свежий ветер проносился мимо лица, и Нэлла, почувствовавшая опущенные поводья, перешла на карьер. Изгибающаяся дорога швырялась в разгоряченное лицо Риты причудливыми изломами расцветающих полян, еще чуть освещенных красноватыми отблесками облаков, зажженных зашедшим солнцем. Она долго скакала, но отряд все не попадался. Рита остановила лошадь и оглянулась: сумерки стихийно атаковали землю, и облака угасли.
"Не может быть, чтобы они уехали так далеко", - сообразила Рита. И она вспомнила, что невдалеке, влево, она миновала другую дорогу, маленькую и уходящую прямо в гущу леса.
Рита решила свернуть на нее, но для того чтобы не возвращаться, она взяла влево, прямо наперерез, тем более что через лес в ту сторону проходила длинная и узкая просека...
Но через некоторое время прямо из темноты встала перед ней и загородила дорогу черная, враждебно-замкнутая стена невырубленного леса.
Рите стало немного страшно.
"Дорога должна быть где-то здесь, совсем рядом", - подумала она и, соскочив с лошади, повела Нэллу по лесу на поводу.
Но дороги не было. Сколько времени бродила Рита, сколько раз останавливалась она перед гущей кустов, охватывающих заблудившуюся незнакомку крепкими пальцами длинных веток, - сказать было трудно. Рита измучилась и устала, она совсем было отчаялась выйти куда-либо, как вдруг ей показалось, что где-то невдалеке слышен какой-то неопределенный, чужой шорох.
Чаща была настолько густая, что идти дальше с лошадью было нельзя. Рита привязала ее к кустам и пошла одна.
Через некоторое время она вышла на какую-то поляну и прислушалась. Взошла луна. Потом Рита отскочила за куст и побледнела, потому что ясно услыхала, как кто-то торопливо пробирается по лесу.
"А ну как разбойники?" - подумала Рита и затаила дыхание.
На поляну вышла женщина. Оглянулась и торопливо пошла прочь.
Острая и светлая, как осколок разбитого стекла, мысль блеснула в голове Риты: "Откуда тут быть женщине? Это, должно быть, их женщина. И это, наверное, его женщина, и она, конечно, идет к нему".
От этой мысли Рита забыла весь страх и пришла в бешенство
"Так вот оно что, вот оно что, - подумала она, - ну, погоди же". И она угрожающе зашептала что-то нервно изломавшимися, тонкими губами.
Ей надо было идти отыскивать дорогу, но ей до боли, до дьявола захотелось проследить, куда пошла та. Она остановилась в нерешительности, шагнула раз, шагнула два и, заслышав опять что-то подозрительное, только что хотела отскочить в кусты, как сзади кто-то крепко и плотно зажал ей рот.
Рита сильно рванулась, но платок еще крепче стиснул ее губы, и не успела она опомниться, как ее закрученные за спину руки оказались перетянутыми ремнем. Захватившие ее два человека, по-видимому, сильно торопились, они взвалили ее на плечи и быстро потащили в лес. Прошло не более десяти минут, как Риту поставили на землю, один остался около нее, а другой, бросившись к землянке, открыл ее и крикнул тревожно:
- Вставайте, черти, ингуши прутся, а вы тут...
Он не успел еще докончить, как из землянки выпрыгнул уже Змей, вслед за ним Лбов - с маузером, вросшим в руку, потом и все остальные.
- Шпионку поймали, - быстро заговорил один из дозорных. - А ингуши коней поставили с коноводами и сами прямо сюда ползут, как ящеры; мы сюда скорей, смотрим - баба в кустах хоронится.
Стрелять было нельзя. Змей рывком выхватил нож и бросился к связанной девушке.
Холодным, лунным огнем блеснуло остро отточенное лезвие, и Рита закрыла глаза. Но рука Змея остановилась, крепко стиснутая пятерней Лбова.
- Постой, не торопись, - проговорил он и сорвал с губ Риты повязку и сам даже отошел от изумления от нее на шаг. Он узнал ее.
- Это неправда, - порывисто сказала Рита прерывающимся и полным обиды голосом, - я не шпионка. Я заблудилась. Это неправда, - добавила она горячо, а Лбов посмотрел на нее тусклым и тяжелым взглядом.
- Ведь вы же знаете, что это неправда, - сказала она, убежденно подчеркивая слово "вы" и точно не сомневаясь в том, что Лбов обязательно должен ей поверить.
- Она лжет, - сдавленным голосом сказал Змей и опять схватился за нож.
Но Лбов, очевидно, почему-то поверил, оттолкнув Змея, он схватил Риту, легко поднял ее, втолкнул в дверь землянки и так же легко подхватил валявшийся тяжелый пень и прислонил его к двери, а сам крикнул:
- Все скорей за мной!
И Рита осталась одна, запертая. Прошло минут сорок, как частая беспорядочная стрельба покатилась по лесу. Рита рванулась к двери, но дверь была заперта крепко, Рита выбила окно, но оно было слишком узкое для того, чтобы можно было в него пролезть.
Выстрелы перекатывались, будоражили ночной покой, и лес заворчал, заохал, застонал. Потом сразу все смолкло, тишина стала еще резче и еще таинственнее.
Прошло еще с час. Вдруг, где-то уже совсем недалеко, резко хлопнул одинокий и никчемный выстрел. Потом, через несколько минут, сквозь разбитое окошко Рита услыхала хруст.
"Кто это?" - подумала она, но крикнуть не решалась.
Разговаривали двое.
- Здесь, где-то близко, - сказал один.
- Здесь, - добавил другой, - тут недалеко лошадь попалась привязанная так офицер наш на нее наткнулся, не разглядел в темноте, да и бахнул. Она так и свалилась.
- Это что, одну да и ту живой захватить не сумели. А сколько они у нас сегодня коней угнали.
- Нэллу! - крикнула Рита. - Мою Нэллу...
Ее напряженные нервы не выдержали, она упала на мягкую груду сваленной в углу листвы и разрыдалась.
Крик, очевидно, услышали, потому что со всех сторон послышался топот, кто-то отвалил от дверей чурбан, и хорошо знакомый ей голос крикнул:
- Эй, выходи, выходи...
Рита гневно вскочила, распахнула дверь и, окидывая взглядом казаков, наставивших на нее винтовки и наведенное на нее дуло офицерского револьвера, сказала презрительно изумленному и ничего не понимающему Астраханкину:
- Вы идиот! И Лбов хорошо сделал, что поколотил вас, вы ничего не смогли сделать. И кроме того, как вы смели убить мою Нэллу?..
8. Перед бурями
А в это время Лбов был уже далеко-далеко. Пока казаки подбирались к землянке, Лбов обходным путем зашел к ключу, напал на оставшихся полтора десятка коноводов, половину перестрелял, и, захватив их винтовки, все лбовцы повскакали на бродивших коней и умчались прочь.
На следующий же день срочной шифрованной телеграммой на имя министра внутренних дел пермский вице-губернатор сообщил о том, что лбовцы напали на коноводов отряда ингушей, захватили десять лошадей и пятнадцать винтовок и скрылись в неизвестном направлении.
Через пять часов была отослана дополнительная телеграмма, указывающая на то, что в Мотовилихе, в связи с этой победой Лбова, чувствуется сильное радостное возбуждение. И это возбуждение выразилось прежде всего в том, что в проходившего мимо пристава Косовского были произведены два выстрела. Покушавшийся скрылся. Пристав Косовский хотя от выстрелов остался невредим, но тем не менее получил по голове камнем, вылетевшим в следующую минуту из-за забора.
В этот же день, вечером, на железной дороге весовщик Ахмаров принял несколько тяжелых ящиков с надписями: "Запасные части для машин", вечером весовщик отдал два из этих ящиков приехавшему за ними человеку. А через час на квартиру его нагрянула полиция, и весовщика арестовали; полиция долго обшаривала его квартиру, потом отправилась в складское помещение и, распаковав оставшийся ящик, обнаружила там разобранные винтовки и несколько заряженных бомб.
