— А вы так не думаете? — осторожно уточнил Игорь. — Анна Максимовна…
Девушка повернулась к нему и посмотрела внимательно, словно только сейчас поняла, что впустила в квартиру незнакомца, не проверив даже его документы.
— Вы вместо Дианы, да? — наконец спросила она. И, увидев кивок, не стала проверять его корочку, а указала на тапки в углу и мотнула головой в сторону кухни. — Надевайте и проходите, я вам все объясню.
Утешив себя тем, что девушка производит впечатление здравомыслящей и не подозревает всех подряд, как Сидоренко с предыдущего адреса, который пытался попробовать удостоверение на зуб, Игорь послушно сменил ботинки на тапки и повесил куртку, после чего прошел на кухню. Девушка стояла спиной к нему и варила кофе. Настоящий кофе в турке! Это подняло рейтинг доверия к ней еще на пару пунктов. На вид она была куда спокойнее предыдущих «жертв». Ну и кофе. Кофе Игорь любил.
Анна повернулась, поставила крошечные чашечки, разлила кофе и сразу же все испортила, едва открыв рот:
— Меня хотят убить и вырезать матку, — заявила она, пристально глядя ему прямо в глаза.
Глава 5
Хорошо еще, что следователь не успел отпить кофе. Ей не стоило так сразу переходить к делу.
— Прошу прощения? — тихо произнес он, определенно стараясь следить за лицом.
Помогло не очень, Аня гордилась своей обостренной наблюдательностью.
Она поморщилась.
— Диана Константиновна вам ничего не рассказала? — уточнила она и тут же добавила: — Позвольте ваши документы. Пожалуйста.
Она мысленно отругала себя, что только сейчас вспомнила об этом. Диана показывала документы у дверей каждый раз. Но следователь безропотно протянул корочку.
— Новенький, отправили к надоедливым чокнутым, — резюмировала Анна и невесело усмехнулась, увидев, как дрогнули губы мужчины. — Простите за прямоту, но даже в банке делают так же, новичков и проштрафившихся кидают на самых нудных и вредных клиентов.
— Вам часто приходилось с такими работать? — спросил он, и глаза его расширились, похоже, сам не ожидал от себя такого. А Анна почувствовала к нему симпатию.
— Часто, — не стала скрывать она. — Я иногда опаздываю на работу, и у меня время от времени бывают очень длинные обеды.
Она снова поморщилась, ей не хотелось рассказывать про бывших подруг и надоедливых родственников. К счастью, следователь… Игорь Валерьевич расспрашивать и не стал. Он мелкими глотками пил кофе, цепким взглядом окидывая кухню. Наконец его взгляд остановился на упаковке таблеток, но Аня была готова к этому.
— Я не шизик, ничего такого. Пью прописанные врачом таблетки, просто тревожность и депрессия, — пояснила она, гордясь своим спокойствием.
Игорь Валерьевич склонил голову набок и спокойно произнес:
— Я не врач, Анна Максимовна. Вы правы, я новенький в отделе, но не в профессии. И пришел к вам, чтобы выслушать лично, не опираясь на мнение Дианы Константиновны. И понять, чего вы конкретно опасаетесь.
Начало было хорошим, но окончание все смазало. Анна разочарованно вздохнула и начала:
— Я сказала, что меня хо…
— Вас хотят убить и вырезать матку, — без запинки повторил Игорь Валерьевич, лицо его не дрогнуло. Плохое воображение или крепкие нервы? Аня знала, что многие мужчины ненавидят упоминания женских органов.
— Расскажите поподробнее, не пропускайте ни одной детали.
Что ж… Аня была готова и к этому, едва увидела вместо Дианы нового следователя. Они всегда хотели ее выслушать. Прямо психологи и Шерлоки в одном лице. Каждый мнил себя особенным и способным найти зацепку и каждый считал, будто ей будет приятно выговориться. Только приятно вовсе не было. Она бы предпочла вовсе ничего не рассказывать про Колю, потому что… она сама была виновата.
Все это хотелось оставить при себе, но Игорь Валерьевич так вкусно пил сваренный ею кофе и так внимательно смотрел своими светлыми глазами из-под темных бровей, что получилось ровным счетом наоборот.
— Понимаете, Игорь Валерьевич, это я во всем виновата, — произнесла она и нервно дернула себя за кончики волос. — Я… я не знаю что, но что-то я точно должна была сделать не так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С Николаем Рассохиным, а точнее мальчиком Коленькой, Аня познакомилась в четвертом классе. Может, он и пришел в него раньше, но Аня плохо помнила первые три класса и общалась только с теми, кто сидел поблизости. Так делали многие. А Коленька был тихим, незаметным мальчиком, почти на голову ниже Ани, которая и сама не была такой уж высокой. А в четвертом классе случилось сразу несколько вещей.
Сначала Коленька заболел ветрянкой. Перенес он болезнь не очень хорошо, на лице остались следы от расковырянных оспин, да и много уроков пропустил. И, чтобы он мог быстрее нагнать пропущенный материал, учительница посадила его с Аней. Аня, конечно, жалела слабенького с виду мальчика, но он ее раздражал. Никак не заживающие ранки на лице вызывали брезгливость, неприятно было и то, как Коленька постоянно бороздил носом ее тетрадку, когда сверял домашку, а проще говоря — списывал.
Но понимания ее недовольство не вызвало. И классная руководительница, и мама не раз укоряли ее за брезгливость к болезненному мальчику. И, не иначе как для того, чтобы преподать ей урок, учительница оставляла ее рядом с Коленькой и в следующие четверти, а потом, похоже из чистой вредности, передала вместе с Коленькой классной руководительнице пятого класса, Ольге Сергеевне.
Аня хотела сидеть со своей подружкой Ритой, кажется, плакала и стучала ногами, но в ответ получила только поджатые недовольно губы классной, которая пожурила, мол, ты же девочка, как можно так себя вести? И потом, она хорошо влияет на мальчика. Или он на нее. И Ане пришлось смириться.
А потом Коленька влюбился.
Аня поставила вариться новую турку кофе. Чтобы передохнуть. Передернула плечами, стряхивая с себя гадкие воспоминания. Понимал ли этот следователь с таким внимательным взглядом, как ей было мерзко? На словах все выглядело совсем не так. Казалось, будто все нормально. Когда Аня проговаривала это вслух, у нее самой создавалось впечатление, что она себя просто накрутила. Но воспоминания никуда не делись. И чувства были такими же сильными, как в детстве.
— Я так понимаю, влюбился он именно в вас, — прервал тяжелое молчание следователь. Аня кивнула, так и стоя к нему спиной, но следующие слова заставили ее замереть. — И тогда он стал нарочито душить вас этой любовью, показывая ее больше другим, чем вам, так?
Аня обернулась и снова окинула следователя взглядом. Что она упустила? Он был как она или… как Николай?
У следователя легонько дрогнул краешек губ — слабый намек на улыбку.
— У меня невеста работает в школе, — пояснил он. — Учителем физкультуры. Именно на ее уроках больше всего клоунских выступлений таких вот влюбленных.
Он сделал жест кавычек пальцами и продолжил:
— Не секрет, что с любовью это не имеет ничего общего. Это как курить за школой. Кто-то показывает свою взрослость, таскаясь с сигаретами или вейпом, а кто-то демонстрирует, что уже всерьез интересуется девушками.
— А вы что делали, курили или заигрывали с девочками? — Аня и сама не знала, зачем спросила. Что ей за дело до этого следователя, которого она наверняка больше не увидит. Но его уверенность ее разозлила. Тоже мне, великий психолог! И Аня не знала, злится она на него, на его неизвестную невесту или на то, что вокруг нее тогда не было таких понимающих взрослых.
Следователь чуть прищурился.
— Тогда мне было не до этого, а позже никого уже нельзя было удивить чем-то таким. У меня как раз появились брат и мачеха, этим я и был занят.
— Простите, — буркнула Аня, сообразив, что влезла во что-то очень личное.
Игорь Валерьевич чуть приподнял удивленно брови.
— Вы спросили — я ответил, Анна Максимовна, ничего страшного, — мягко произнес он. — Так что там было дальше?
Аня поняла, что ей действительно хочется все рассказать. О том, как Коленька преследовал ее своей любовью, пытался взять за руку, поцеловать, а когда не удавалось, хватал ее учебники, ручки и пенал, целовал или даже облизывал их. В классе все смеялись. Но почему-то не над Колей, а над ней. Над ее паникой и отвращением, когда она шла мыть или вытирать свои вещи, когда пыталась отодвинуться подальше за партой.
