и трон он оставит мне.
– Похоже, тебе не терпится перенять у отца пышный титул царя царей, чтобы получать дань от всех правителей.
С этими словами Тигран‑младший внезапно схватил Артавазда за пояс и, кипя от накопившейся злости, попытался провести бросок, однако тот увернулся, сбил Тиграна‑младшего с ног и прижал коленом к каменному полу:
– Остынь, Тигран, в борьбе кох меня не победить.
– Вызываю тебя на бой завтра, после Совета. Ты обязан принять вызов, таков обычай, – нервно сказал посрамленный брат.
– Договорились.
Глава 4
В зале Военного совета за большим столом расположились самые опытные военачальники и наиболее приближенные к царю сановники. Сам Тигран, слушая подчиненных, сидел в большом резном кресле, стоящем на возвышении напротив стола, а за его спиной на стене висел большой царский штандарт красного цвета с вытканными золотом восьмилучевой звездой и двумя орлами. Темно-зеленые колонны в зале увиты золотой барельефной лентой, капители изображали парные головы львов. В углу на куске мраморной колонны, привезенной Тиграном из разрушенного Александром Македонским дворца Дария в Персеполе, стояла большая бронзовая, наполненная водой, Чаша мира, по форме напоминающая греческий килик, богато орнаментированная сценами войны.
Тигран никогда не принимал решения единолично, по каждому направлению деятельности у него были советники, к мнению которых всегда прислушивался. Прямо перед ним сидел верховный главнокомандующий всеми войсками Великой Армении спарапет Мамиконян, человек могучего телосложения с решительным лицом. Он докладывал:
– Римляне теснят войска Митридата, сражения уже идут на территории Понтийского царства, к сопротивлению готовы лишь крепости.
– Он вновь может овладеть ситуацией, – предположил полководец Багарат.
– Митридат уже ничего не может, и, прежде всего, мыслить рационально, – зло возразил заместитель Меружана Кухбаци. – Он самонадеянный и беспечный. Вспомните: в Эгейском море имел огромный флот, и что же? Его бездарные флотоводцы все погубили; теперь римские суда вошли в Понт Эвксинский2.
– В Эгейском море разыгралась буря и потопила весь флот Митридата: это море часто штормит, – парировал полководец Багунци. – Митридат не виноват, просто повезло римлянам.
– Я согласен с Кухбаци, – сказал Меружан, жесткий и бесстрашный человек, не раз доказавший свою бесконечную преданность царю. – Митридат потерял чувство реальности. Вспомните штурм города Кизик.
Кизик – провал, которого не знала история! Митридат не сумел взять город с горсткой защитников, потеряв три четверти армии.
– Ты, государь, дал ему много пехотинцев и всадников, даже скифы прислали свои отряды, – высказался Гнуни, осторожный, неподкупный и находчивый царедворец, – он также позвал немало наемников. Войско собрал огромное, а в результате опять потерпел поражение от Лукулла. Предрекаю крах Понта.
Царь Тигран поднял бровь, сказав этим много, не сказав ни слова.
Свое мнение выразил главнокомандующий Мамиконян:
– Вифиния в руках римлян, в Понтийском царстве остались очаги сопротивления. Если они падут – Митридат потерял царство, а римские войска выйдут на границы Великой Армении.
Тигран слушал своих советников и военачальников, думая о том, в какое сложное положение попадет держава в случае развала царства Митридата, но продолжал верить донесениям разведки и силе своего военного гения.
– Васак, – обратился к министру, – доложи Военному совету разведывательные данные.
– Да, государь! – Васак, высокий, статный и незаурядный царедворец произнес спокойным тоном: – Дипломатическая почта и донесения разведки из Рима говорят о том, что римский сенат не готов ввязываться в войну с Арменией. Там заняты подавлением восстания рабов под предводительством Спартака и войной с непослушными легионами в Испании. Для нашего царства нет опасности.
– Ложные надежды! – воскликнул старик-астролог Вараздат. – Звезды говорят: Восток в опасности! С запада исходит гибельное свечение. Тигран, поставь надежную защиту, чтобы снять негативное воздействие с запада!
Во внезапно наступившей тишине раздался голос Гнуни:
– У Рима свои цели и задачи на Востоке – обогащение за счет грабежа и владычество за счет завоеваний.
Действительно, римские богачи и спекулянты с нетерпением ждали побед Лукулла, который может не ограничиться Понтийским царством. Пойдет ли он дальше, только богам известно.
– Не стоит недооценивать полководца Лукулла, – заключил Тигран.
– Я бы не стал преувеличивать опасность, – примирительным тоном сказал Васак. – Мы – мощная преграда от нашествий парфян на запад, и Рим это понимает и ценит.
Тигран уже двадцать пять лет царствовал в Великой Армении. Полководцу и завоевателю, умудренному опытом и способному к ясному анализу, ему, как любому армянину, были свойственны упорство, врожденное чувство справедливости, доверчивость и мечтательность, но у него было еще одно прекрасное качество – принимал взвешенные решения.
Встал Евсевий, армянский мудрец, историк и советник царя:
– Митридат поставил тебя в сложное положение, но реши, что важнее: оказать ему помощь и ввязаться в войну с Римом или завершить начатое твоими предшественниками дело – сделать Великую Армению могущественным государством мира.
Тигран задумался. Долгие годы он, тогда еще царевич Армении, провел в качестве заложника у парфянского царя. Это царство основали скифы. Они были необычно воинственным народом, ловкими наездниками и отличными стрелками из лука. Однажды, разбив Армению в бою, они обложили ее данью. Вспомнив это, Тигран сказал:
– Когда мой отец, царь Армении Тигран I, выполнил требование парфян и отправил меня ко двору парфянского царя, я пережил трагедию, но продолжал верить в возрождение своей державы и ее великое предназначение.
Евсевий с вдохновением произнес:
– Это я посоветовал тебе уступить парфянам семьдесят плодородных долин!
Когда царский трон Великой Армении опустел, Тигран получил свободу, а став царем, пошел войной на Парфию и вернул обратно все земли своему царству. Теперь парфяне его боялись, как огня. Тигран II взошел на престол и тут же оказался в водовороте событий: Парфянское царство погрузилось в смуту; Понтийское царство возвеличилось, подчинив своей власти все Причерноморье; Тигран породнился с Митридатом VI; Римская республика встала на грань развала – началась гражданская война; парфяне уступили Тиграну Месопотамию и титул царя царей. Он поверил в свое предназначение. Мысль, которая не давала ему покоя все десять лет, пока он был при парфянском дворе, – какова его роль в возвышении родины и как воспользоваться властью, чтобы восторжествовали мир и гармония в царстве.
Тигран, встав с кресла, подошел к Чаше мира. Дотронувшись с благоговением до нее, произнес:
– Эта чаша несет в себе идею собирания, бессмертия, преданности и надежды, она всегда наполнена водой как символ мира и богатства государства.
Все смотрели на Чашу и понимали, что мудрость дороже золота, благоразумие порождает пользу, а отвага – половина победы.
– Что касается Митридата. Мы – его союзники и будем верны союзническому долгу. В Риме продолжают считаться с мощью Великой Армении и не хотят вступать с нами в войну.
Военный совет завершился, и два царевича пошли в рощу недалеко от дворца, чтобы помериться силой на площадке для борьбы. Артавазд в хорошем настроении, по‑мальчишески сверкая глазами, говорил:
– Брат, боги тоже любят сходиться в дружеской схватке, ведь борьба кох тренирует истинно мужские качества.
– Когда у богов кох, в Армении землетрясение, – отвечал
