— Торгуешь? — дружелюбно поинтересовался мэр.
— Нелегально! — осветил его белозубой негритянской улыбкой Нджимба. — Хозяйкой числится бабка Афинаида. А я подпольно присутствую на рынке труда.
— Ну-ну, — промолвил мэр. Цепляться за нарушение трудового законодательства он не мог. Ведь Чиумбе так же нелегально чинил для мэра лодочный мотор. И мотоцикл его сломавшийся ремонтировал. И все об этом знали.
— Холодильник у меня что-то фырчит, — сказал он, уходя. — И много электричества жрет. Заглянул бы, посмотрел, в чем там дело. Нелегально, так сказать.
— Непременно зайду, — согласился Нджимба. — Кстати, не желаете ли наших леденцовых петушков? Сейчас заверну дюжину. Бесплатно, в рекламных целях.
Получив пакет с петушками, градоначальник отправился к бабке Афинаиде. Похвалив ее квасок и оладьи с брусникой, перешел к делам.
— А не создать ли нам консорциум? — задал он вопрос.
— Куда? — посмотрела на него туманным взором Афинаида. Мэр понял, что она его не поняла. Совсем.
— Ну, холдинг, — попытался он высказать свою мысль еще раз, но другими словами. — Объединить, так сказать, ресурсы и активы.
— Ты чего, батюшка, — захихикала бабка. — Ты знаешь, сколько мне лет? Я, почитай, еще Пугачева его величество бунтовщика помню. Сама его царские знаки видала. Я еще молодушкой была, когда к нам Пушкин приезжал, в нашей избе у Емельяна Ивановича интервью брал для «Капитанской дочки». Ох, стара я, стара… А он меня замуж зовет!
— Да не замуж, — поморщился мэр. — Совместное предприятие предлагаю создать. Продай мне половину своего «Занзибара».
— Не продам, — кротко ответила бабка и убрала квас и оладушки.
— Так, — ледяным тоном подвел мэр итог деловой части разговора. — А восстание Спартака ты, случайно, не помнишь?
— Сама-то не припоминаю, — призналась Афинаида. — А бабушка моя вроде рассказывала, как во фряжском городе Капуе восстали гладиаторы и разгромили три римских легиона. Давно это было.
— А чем восстание закончилось, не сообщила?
— Известно, чем в старые времена восстания-то заканчивались. Но бабушка говорила: имя героев теперь живет в веках.
Мэр скрипнул зубами и хлопнул дверью.
В это самое время пожарная команда номер раз в полном составе пришла к Марку Анатольевичу, чтобы спросить, не надо ли в детском Доме культуры прочитать для подрастающего поколения профилактическую лекцию о пожарной безопасности. Братья застали директора в унынии.
— Лекция, конечно, не повредит, — согласился он. — Только вот, боюсь, скоро закроют наш Дом культуры.
— Чего это вдруг? Кому в Москве культура помешала? — удивились близнецы.
— Мэр собирается нас оптимизировать, — признался Марк Анатольевич.
— Он объяснил, за что?
— Сказал, много денег тратим на пробирки для юных химиков.
— А еще что-нибудь сказал?
Директор наморщил лоб и вспомнил:
— Еще попенял на расходы для живого уголка. Мне показалось, именно живой уголок его почему-то особенно рассердил.
— Странно, — решили шестеро братьев.
Тут в кабинет Марка Анатольевича вошел семиклассник Валентин. Подмышкой он держал два книги, а в руке кулек с какими-то черепками. Оказалось, Валентин нашел скорлупу необычно крупного яйца. В детском Доме культуры стараниями директора была собрана хорошая библиотека, имелся в ней и «Мировой определитель птичьей скорлупы», правда, на португальском языке. Но обнаружился в библиотеке и португальско-русский словарь. И вот теперь Валентин сообщил, что скорлупа оказалась пингвиньей. И можно выяснить, где приблизительно Беллинсгаузен вылупился из яйца.
— А где ты скорлупу нашел? — спросил Марк Анатольевич.
— Недалеко от мэрии, — ответил семиклассник и выложил на директорский стол из кулька несколько белых шершавых осколков.
Глава шестая. Клад Пугачева
Купив на всякий случай в своем «Скарамангии» амбарный замок, мэр отправился в детский Дом культуры. Когда он переходил через центральную площадь…
Стоп. Тут надо сделать уточнение. Центральная площадь только официально называлась площадью, а на самом деле была центральной городской лужей. Лужа эта, имевшая неровно круглый вид, разлилась в Москве в незапамятные времена. Может быть, даже сам город возник и разросся вокруг своей лужи. На одном берегу ее стояла каланча, напротив нее — Дом культуры, слева — мэрия, справа — «Скарамангий», рядом с которым недавно возник и «Занзибар». А в центре — лужа. Вот так. Возвращаемся к изложению событий.
Когда мэр пересекал центральную лужу, на каланче зазвонили колокола курантов, и начался кукольный противопожарный спектакль. А потом с неба полетели какие-то белые хлопья. Некоторые планировали в лужу, но большая часть попадала в руки детей, которые с визгом бежали за необычными атмосферными осадками, хватали их прямо на лету и запихивали в рот. Мэр двумя пальцами снял со своего плеча белый комочек и осторожно попробовал на вкус. «Кондитерские изделия прямо с неба сыплются, — определил он. — Скоро воздушная кукуруза повалит. Или пирожки с мясом-рисом полетят. Так и разориться недолго».
Марк Анатольевич, еще недавно унылый, встретил мэра счастливой улыбкой. Это мэру не понравилось.
— Ну, как будем оптимизировать ваш пингвинятник? — постарался он с порога огорчить директора. — С чего начнем?
— Ничего оптимизировать не надо, — поделился радостью директор Дома культуры. — Теперь мы называемся не «Городской детский Дом культуры», а «Московский филиал областного клуба юных пожарных». Нас приняло на баланс областное пожарное управление. С сохранением штата, финансирования и действующего расписания работы кружков.
Мэр сначала расстроился, потому что зря поторопился купить замок, на который хотел закрыть Дом культуры. Но потом успокоил себя мыслью, что в наше время хорошему хозяину лишний амбарный замок всегда пригодится.
— И отлично, — сказал он. — Теперь ничего не подела… То есть, я хотел сказать, что ваше внешкольное учреждение и в дальнейшем сможет получать от города всемерную поддержку. Моральную.
— Рад это слышать, — расцвет в улыбке Марк Анатольевич. — Тем более, что мы решили оборудовать здесь кинозал. Приглашаем всех московских жителей, особенно ветеранов, на просмотры отечественных фильмов. Билеты по пониженным ценам. Перед каждым сеансом — свежий выпуск киножурнала «Пожарные известия».
— И отлично, — повторил мэр, потому что не нашелся, что сказать. Тяжелый замок оттягивал ему карман пиджака. Выйдя из Дома культуры, он размахнулся и швырнул новенький замок в лужу.
С каланчи это увидели близнецы, Нджимба Чиумбе, семиклассник Валентин и бабка Афинаида. Вскоре к ним присоединился тяжело дышащий Марк Анатольевич.
— Ступени крутые, — пожаловался он. — Подниматься высоко. Вы бы, товарищи огнеборцы, лифт установили, что ли.
— Для нас по ступенькам пробежаться — лишняя физкультминутка, — объяснили близнецы. — Впрочем, для желающих взглянуть на город с самой высокой точки можно и лифт сконструировать. Смотровую площадку оборудовать. И даже летнее кафе тут, на верхотуре, открыть.
— Что-то вы, дяденьки пожарные, совсем от земли оторваться решили, — сказал разумный семиклассник Валентин. — Хорошо бы сперва в Москве порядок навести. Взгляните-ка вниз. Что видите?
— Центральную лужу, — доложили братья. — Она же площадь имени Кукувякина. Кстати, кто такой Кукувякин?
— Этого никто не знает, — вздохнул Марк Анатольевич. — Даже бабка Афинаида не помнит.
— Почему? Помню, — обиделась бабка. — Кажется, так звали директора городской столовой. К семидесятилетнему юбилею героя его имя присвоили площади, то есть луже. Давно это было.
Со стороны Килиманджаро дунул ветер, и по центральной луже прошла невысокая волна.
— Все-таки красиво тут у вас, — задумчиво произнес Нджимба, нависнув над парапетом. — К этой красоте еще бы руки приложить.
Местные жители и сами были трудолюбивы, но работоспособность негра их поражала. «Да бросьте, — обычно отмахивался он от похвал, — вот музыкальным продюсером работать, это настоящая каторга. Кстати, вам огород прополоть не надо?». Именно Нджимба Чиумбе предложил написать в местную газету объявление и пригласить народ на коллективное благоустройство центра города. Оказалось, он даже нарисовал эскиз, где изобразил, каким, по его мнению, должен выглядеть центр Москвы. Взглянув на художественные фантазии негра, участники совещания на каланче были восхищены. Видимо, продюсерская каторга развила у негра выдающиеся художественные способности.
Совещание на каланче закончилось, и семиклассник Валентин побежал в редакцию с текстом объявления. Правда, редактор-поэт все же переделал первоначальный прозаический текст, и в «Московском набате» объявление вышло в следующем виде:
