интересовало Коловрата, как побег Ингваря. Когда позади него с криками столкнулись две конные лавины, он был уже у самого льда и осадил своего коня напротив только что преодолевшего реку всадника.
– Где Ингварь? – прокричал воевода бойцу, изумленно взиравшему на начавшееся сражение.
– Убег! – выпалил задыхавшийся гонец, конь под которым нервно переставлял копыта.
– Куда убег, проследил?
– А как же, Евпатий Львович, – обиделся соглядатай, тут же позабыв про кипевший поблизости бой. – Как только князь Ингварь да Тишило с сотней своей выехали из ворот, сразу завернули не в ту сторону… На Рязань же сюда, к восточным воротам надо было сворачивать, а они вдруг поехали к западным, что на другом конце города. Тут я сразу и смекнул: задумал Ингварь что-то неладное. И решил за ним проследить, как ты велел.
– Молодец. Дальше что было? – надавил Коловрат, уставший от ненужной болтовни. – Куда направился князь?
В этот момент их разговор ненадолго прервался. С холма скатилось десятка три всадников, устремившись к месту встречи воеводы с соглядатаем. То были люди Ингваря, вознамеривавшиеся во чтобы то ни стало убить воеводу или хотя бы задержать его. Но тут же навстречу им хлынула волна из ратников Лютобора, вновь преградив путь. Жестокая драка завязалась уже буквально в сотне шагов. Люди падали с мертвых коней и бились пешими. Кое-кто даже выбежал на лед, продолжая сражаться.
Выше по склону сеча растянулась почти на версту. Бросив взгляд в сторону города, воевода заметил, что опытные в ратных делах черниговцы на всякий случай подняли мост и закрыли ворота в башне, из которой недавно выехал его соглядатай.
«Ну, просто ледовое побоище, – подумал Евпатий, посматривая на сражавшихся вдоль реки. – Вот позабавили мы князя Михаила. Того и гляди, сюда его дружина подтянется».
– Продолжай, чего замолчал! – приказал воевода, одновременно сдернув арбалет со специального крючка на седле. Евпатий засунул ногу в прикрученное к нему стремя и стал натягивать тетиву двумя руками.
– Ну, так вот… – выдавил из себя соглядатай, озадаченно поглядывая то в сторону приближавшегося побоища, то на воеводу, деловито заряжавшего самострел, – довел я их до самых западных ворот, которые тоже к берегу Десны выходят, только далече отсюда…
Сказав это, собеседник воеводы опять умолк, заглядевшись на то, как Евпатий достал из притороченной к седлу сумки и вставил в ложе короткую стрелу.
– Потом что было? – поторопил его воевода.
На этот раз соглядатай вовсе не стал отвечать. Вместо этого, перехватив покрепче узду, как человек, который собрался пустить лошадь вскачь, он указал куда-то за спину воеводе.
Коловрат повернул голову, заметив, как один из всадников Ингваря убил своего поединщика и бросил коня в образовавшееся перед ним пустое пространство. Размахивая окровавленным мечом, всадник этот несся к ним на всем скаку и остановить его было уже некому. Расстояние быстро сокращалось. Приглядевшись, Коловрат узнал сотника Яромила.
– Куда же ты сбежал, воевода! – кричал сотник, потрясая окровавленным мечом. – Мы с тобой еще не договорили.
Когда оставалось не больше десяти шагов, Коловрат, по-прежнему спокойно сидевший в седле, вдруг развернулся лицом к нападавшему и вскинул руку с арбалетом. Раздался сухой щелчок. Арбалетный болт прошил нагрудник Яромила, выбив того из седла. Сотник рухнул на снег, но был еще жив, когда воевода неторопливо подъехал к нему.
– Много чести с тобой разговаривать, падаль, – произнес Коловрат, глядя как умирает, харкая кровью, предатель. И добавил, видя лютую ненависть в его глазах: – Я же предупреждал: для тебя это будет последняя битва.
Закончив скоротечную схватку, воевода обвел спокойным взором сражение у реки. А затем, как ни в чем не бывало, вновь обернулся к своему собеседнику.
– Так куда направился Ингварь? – произнес Коловрат, приторочив арбалет обратно к седлу.
– Когда его отряд тайно покинул город, – затараторил соглядатай, отводя взгляд от мертвого сотника, – я вышел за ними, крадучись, но проследить смог только до края предместья. Далее дома и сараи закончились, меня могли увидеть.
Поймав на себе нервный взгляд воеводы, соглядатай, происходивший из простых ратников, поторопился закончить свой рассказ:
– За предместьем они некоторое время ехали вдоль берега Десны, а затем свернули от нее на запад и скрылись в полях. А я вернулся к своему коню, и сюда, к тебе, Евпатий Львович. Доложить.
– От реки… на запад – медленно повторил воевода, потеребил бороду и добавил, как зачарованный: – То бишь в противоположную от Рязани сторону… хм-м.
Некоторое время он молчал, напряженно соображая. Поглядывал то на стихавшее сражение, то на нервно перемещавшихся по стенам черниговцев. И вдруг его осенила догадка.
«Так ведь там же до границы Киевского княжества недалече, – подумал вдруг прозревший Коловрат, у которого сложилась полная картинка происходящего, до сих пор ускользавшая и разрозненная. – Полдня пути, не более. Так вот где ты задумал укрыться, изменник. Вот куда ты гонцов слал».
– Молодец! – похвалил воевода следившего за Ингварем ратника, даже хлопнул того по плечу. – Вернусь – награжу. Езжай к своим в сотню.
А сам, тут же позабыв про него, развернул коня в сторону сечи и присмотрелся. Разыскал глазами Лютобора. Верные воеводе ратники уже перебили половину мятежников Ингваря и отбросили от берега вглубь заснеженного поля, окружив. Путь вдоль реки был свободен. Пришпорив коня, воевода вновь взобрался на холмистый берег и свистнул, привлекая внимание Лютобора. Заметив воеводу, тысяцкий вышел из боя.
Изможден был Лютобор, весь в крови, видать, не одного ворога своей рукой приговорил уже.
– Ранен? – вопросил Коловрат.
– Бог миловал, – отмахнулся Лютобор, убирая меч в ножны, – то не моя кровь, а врагов наших.
– А Ратиша где? – осторожно поинтересовался Коловрат, обшаривая взглядом белое поле, усеянное мертвецами в одеждах русичей. Последнее, что видел воевода, как Ратиша схватился за его спиной с предателем Яромилом, а после вновь сам повстречался с изменщиком.
– Здесь я, Евпатий Львович, – раздался вдруг знакомый голос из-за спины.
Коловрат обернулся и увидел подъезжавшего на коне ратника. На правом плече его виднелась небольшая, но кровоточившая рана. В левой руке Ратиша держал разколошмаченный щит.
– Увидел тебя и сразу понял, что есть разговор, – объяснил свое появление Ратиша, останавливая коня на холме, с которого было хорошо видно все сражение.
– Живой? – не поверил своим глазам воевода.
– Да что мне сделается, Евпатий Львович, – проговорил Ратиша, отбрасывая ненужный щит, который уже почти треснул пополам. – Только мы с Яромилом схлестнулись, как Лютобор со своей лавиной подоспел, и нас развело, как щепки на морской глади. Пару раз только и успели ударами обменяться.
– Это он тебя угостил? – спросил Коловрат, заметив рану на плече.
– Он, паскуда, – кивнул Ратиша. – Хоть и царапина, но обидно. Жаль, я
