– Кофе там есть? – поинтересовался Таенн, заглядывая в шкафчик. – О, замечательно. Полный кофейник. Да еще и сливки…
– Сливки? – переспросила Айрин. – Сливки вредно. Я не буду.
– Почему? – спросил Таенн, искоса глянув на нее.
– Можно растолстеть, – объяснила она.
– Это вряд ли, – заметил Таенн. – Впрочем, неважно. Как вы спали?
– Отлично, – заверила Айрин. – Просто отлично! Приняла ванну с лавандой, и заснула просто моментально. Зря вы меня пугали, Таенн. Ничего я ночью не слышала.
– Хорошо, – одобрил тот. – А ничего странного перед сном не видели?
Айрин замялась – почему-то в этот момент ей не хотелось говорить про комнаты, бесконечный коридор, и появившиеся из ниоткуда кровати. Но Таенн смотрел на нее цепким, выжидающим взглядом, словно держал глазами – и она поняла, что таиться не следует. Он всё равно узнает.
– Коридор, – она запнулась. – Он и так был какой-то слишком длинный, а потом стал и вовсе бесконечным. Коридор и двери, которые в него выходили.
– А что не так с дверями? – поинтересовался Таенн, придвигая к себе тарелку с кашей.
– Они… их стало как-то слишком много, – призналась Айрин. – Две двери оказались открытыми, еще восемь закрыты, а дальше пошли и вовсе нарисованные, не настоящие. Странно как-то. Таенн, а что такое «Объединение трансфигураторов Биголя»?
– Группа такая, – равнодушно ответил Таенн. – Идут четвертую сотню лет в гибере. Срок слишком большой, так что, увы, просто дело времени… а что?
– Сегодня кровати появились, и на матрасах бирки этих самых трансфигураторов Биголя, – объяснила Айрин.
– Ну, понятно, – махнул рукой Таенн. – Стандартная поставка по заявке. Вы ведь думали, что в комнатах должно что-то появиться?
– Да.
– Оно появилось. Вам что-то не понравилось?
Айрин задумалась.
– А как за это платить? – спросила она. – Это же, наверное, не бесплатно?
– Потом заплатите, при случае, – махнул рукой Таенн. – Если это вообще потребуется, в чем я сомневаюсь. Трансфигураторы на то и есть трансфигураторы, что превращают что-то, не нужное никому, во что-то, нужное кому-то. Что же до группы Биголя… это колонисты, неплохие ребята, с юмором, доброжелательные, умные. Наидосаднейшая ошибка в расчетах, и… в общем, они всем составом осели здесь. И надолго. Корабль сможет поддерживать их жизнеобеспечение еще как минимум тысячу лет, так что трансфигураторы Биголя еще долго будут поставлять нам всякие приятные мелочи за разумный профит, а то и даром. Они, понимаете ли, были большими фанатами сказок для взрослых. Оттуда и самоназвание. Ну и кое-что своё у них сохранилось.
Айрин поняла, что ничего не поняла. Какие колонисты, какой гибер, какой корабль, какая тысяча лет? Ладно, придется, видимо, спрашивать позже. Сейчас Таенн объяснять не настроен. Он настроен спрашивать.
– Айрин, я так понял, что две двери были открыты, еще несколько…
– Восемь.
– Восемь были настоящие и запертые, а остальные – только картинки?
Она кивнула.
– Угу, – Таенн задумался. – Ага. Значит, двое. Потенциально десять. Но совсем не факт, что десять. Странно, что число четное, хотя всякое бывает. В некотором роде рекорд, – сообщил он. – Я больше шести пока не встречал.
– Шести чего? – не поняла Айрин.
– Шести потенциальных входов, – объяснил Таенн. – Не волнуйтесь. Рабочим, скорее всего, окажется только один.
– Какой один? Каких входов? – у Айрин, наконец, кончилось терпение. – Таенн, объясните толком, что это вообще всё значит?!
Она треснула по столу кулаком, чашечка с кофе, стоявшая подле ее руки, даже слегка подпрыгнула.
– Хорошо, – Таенн положил надкушенный абрикос на тарелку. – Группа трансфигураторов Биголя является группой астронавтов, колонистов. Их корабль уклонился от курса и ушел в пространство. Он потерялся. И даже если его найдут, а такая вероятность исчезающее мала… так вот, даже если его найдут, вернуть колонистов к жизни не сумеет уже никто. Их тела необратимо повреждены, они слишком долго пролежали в гибернейте. Их уже никто не спасет. Но тела, тем не менее, пока еще условно живы. И корабль сможет поддерживать их условно живыми еще многие годы. Это понятно?
Айрин медленно кивнула.
– А раз они условно живы…
– Подождите, – Айрин вдруг почувствовала, что от страха у нее онемели губы. – Таенн… так я, выходит, тоже… условно?
– Не обязательно, – покачал головой Таенн в ответ. – Но то, что с вами произошло нечто, приведшее вас сюда – неоспоримый факт. С которым, увы, придется смириться.
– А вы?..
– Со мной сложнее, – Таенн вздохнул и отвернулся. – Про меня как-нибудь в другой раз.
– Но ведь это всё – реально? – Айрин оглянулась вокруг.
– Реально, – подтвердил Таенн. – Почему бы этому всему не быть реальным? И потом, разве это место плохое?
– Нет, – Айрин глубоко вздохнула. – Здесь неплохо, но… я почти ничего не помню, так?
– Это милосердие, – Таенн улыбнулся. – Поверьте мне, милая девушка, лучше не помнить. Почти всегда лучше не помнить.
– Почему?
– Потому что память – это слишком больно. Впрочем, это уже другой разговор. О, а кот-то уже всё доел. Что-то мы заболтались. А вы ведь хотели попасть на пляж, я прав?
– Таенн, подождите, – взмолилась Айрин. – Я что?.. Умерла?
– Нет, – покачал головой Таенн. – То есть да, но не совсем. Мир Берега не предназначен для тех, кто умер совсем, Айрин. Для них есть множество других мест.
– Не верю, – прошептала она. – Я не верю. Я ведь живая! Таенн, это ведь игра, да? Вы со мной шутите? Не может быть такого! Я жива, я ем кашу, кофе пью – и вы мне говорите, что я умерла, но не совсем?!
– Говорю, – кивнул тот. – И буду говорить. Айрин, вы умная девушка, вы стали понимать, что происходящее выходит за грани возможного довольно быстро, ведь так? Вспомните с самого начала – вы…
– Я стояла на дороге, там росла сосна, и еще была лавочка, – она осеклась. С ужасом посмотрела на Таенна.
– А что было до этого, Айрин? Вы очутились на дороге, даже не зная, как вас зовут – а до того? Что было до того?
Айрин, зажав рот ладонью, расширившимися от ужаса глазами, глядела на него.
– Вы не помните, – продолжил Таенн. – Как и любой другой человек, пришедший в мир Берега, вы не помните – почти ничего. Ни своего имени, ни событий. Разве что какие-то обрывки или кусочки. Например, вы вспомнили, что от сливок толстеют, верно? Верно. Вы вспомнили, что умеете плавать – у вас, кстати, отлично получается. Вы…
– А вы? – с подозрением спросила она.
– Что – я? – не понял Таенн.
– А вы помните?
– Я помню. Но, милая девушка, проблема в том, что я – не человек, – Таенн вздохнул. – И если вы здесь не навечно, то я, боюсь, застрял в мире Берега на миллионы лет. Таких, как я, здесь немало, кстати. Могу предупредить следующий вопрос. Вы хотели спросить, добровольно или по принуждению я сейчас нахожусь тут, с вами. Добровольно. Совершенно добровольно, меня никто не заставлял. И даже функция, которую я вам назвал, взята из воздуха, потому что на самом деле никакой конкретной функции у меня нет. Равно как и у других.
– А почему вы пришли ко мне?
– А вы мне понравились, – Таенн улыбнулся. – Правда-правда. Сюда ежесекундно попадают мириады всех подряд, мир Берега бесконечен, но я, увидев вас, решил, что обязательно встречу. Мне кажется, в вас есть нечто особенное, уникальное.
– Любой человек уникален, – возразила Айрин.
– О, да, – согласился Таенн. – Любой. Без сомнения. Вот только в какую сторону он уникален, это большой вопрос. Уникальность, как вы понимаете, уникальности рознь.
Айрин задумалась. Кот подошел к ней, потерся об ногу – шерсть у него оказалась именно такой, какой выглядела. Мягкой, гладкой. Кот был большой и теплый, шерсть приятно щекотала ногу, и Айрин вдруг подумала, что всё не так уж и плохо. Ну, умерла, и что такого? Все рано или поздно умирают, верно? Мне ведь не больно, мне, наоборот, хорошо, дом замечательный, каша вкусная на завтрак, кофе с корицей, абрикосы и персики, кот появился (надо спросить Таенна, как зовут кота, кстати), а сейчас они пойдут на море все вместе, и вообще… оказывается, смерть вовсе не повод расстраиваться.
– Таенн, а это плохо, что мне всё равно? – спросила она. – Я умерла, и мне всё равно.
– Еще не умерла, – покачал головой Таенн. – Сегодня расскажу подробнее, что к чему. Думаю, кое-что прояснится.
– Это было бы хорошо, – покивала Айрин. – Таенн, а вот про кота хочу спросить. Вы не знаете, как его зовут?
– После такого морального стриптиза можно называть друг друга на «ты», – Таенн вздохнул. – Пойдем купаться. Заодно выгуляем кота и отыщем его имя. Мы ведь пока не знаем даже, гуард он или фамильяр.
– Кто?
– Скоро поймешь.
***
Самым удивительным было то, что поселок, вчера совершенно пустой и безлюдный, оказался вовсе не пустым и совсем даже не безлюдным. Выйдя на улицу, Айрин увидела, что на участке, расположенном напротив ее собственного, какой-то пожилой усатый мужчина прилаживает на калитку увесистую задвижку, снабженную петлями для замка. Рядом с мужчиной сидел в невысокой траве крупный, флегматичного вида рыжий пес, и, прищурив сонные глаза, наблюдал за улицей.
