Я содрогнулся от мысли, что Господь мог даровать мне в жены такую женщину.
– Наверно, в подобных вещах вы разбираетесь лучше моего, – сказал я.
Она снова выдержала паузу. Я почувствовал враждебность в ее взгляде.
– Ну? Согласны вы или нет?
Я снова подумал о пятидесяти тысячах долларов. Бросаться в это дело очертя голову не стоило, но при тщательно разработанном плане оно могло выгореть.
– Мне надо подумать. Я дам вам окончательный ответ завтра.
Она поднялась, вынула из сумочки несколько купюр и бросила их на столик, разделявший нас.
– Это на аренду коттеджа и прочие расходы. Я вам позвоню.
Она ушла так же бесшумно, как и появилась, исчезнув в темноте, словно привидение.
Я взял со столика деньги. Там было сто долларов десятками. Держа их в руках, я мысленно умножил сумму на пять тысяч.
Часы показывали десять минут одиннадцатого. До возвращения домой я располагал еще парой часов. Уставившись на залитое лунным светом море, я обдумывал ее предложение со всех сторон, в первую очередь оценивая степень риска.
В начале первого решение во мне созрело. Оно было нелегким, но обещанная мне сумма производила впечатление. Располагая такими деньгами, мы с Ниной могли начать новую жизнь.
Я решил принять предложение, но исключительно на моих условиях.
Следующим утром я спозаранку отправился в коттедж. Биллу Холдену я сказал, что хочу продлить аренду еще на день, а может и дольше, и заплатил за два дня.
Я просидел возле коттеджа до десяти часов, а потом зашел внутрь и расположился у телефона. Аппарат зазвенел ровно в одиннадцать. Я поднял трубку.
– Барбер слушает, – сказал я.
– Да или нет?
– Да, но есть условия. Я хочу поговорить с вами и третьей стороной. Приходите сюда к девяти вечера.
Я не дал ей возразить, опустив трубку. Я хотел внушить ей, что отныне инициатива перешла ко мне и останется у меня впредь.
Телефон снова зазвонил, но я не поднял трубку. Выйдя из коттеджа, я запер дверь.
II
Аппарат в домике не умолкал. Я направился к месту, где стоял «паккард».
Я вернулся в коттедж в седьмом часу. Из дома я прихватил с собой кое-что. К счастью, Нина отсутствовала, иначе она могла поинтересоваться, зачем мне понадобился длинный электрический шнур, набор инструментов и магнитофон, купленный мною в период работы в «Геральд» и сохраненный ею.
Два часа, проведенные прошлой ночью в обдумывании плана Реа Мальру, оказались плодотворными. Я быстро понял, что главное условие моей безопасности – это гарантия того, что ни Реа, ни ее падчерица не подставят меня в случае провала, а сами умоют руки. Я решил втайне от них записать на пленку наш сегодняшний разговор: если Мальру и правда обратится в полицию, этой парочке не удастся отвертеться, свалив все на меня.
Я спрятал магнитофон в стенной шкаф в спальне. Аппарат работал почти беззвучно, но, оставив его в гостиной, я все же мог насторожить их шумом. Я проделал маленькую дырочку в деревянной стенке и вывел через нее шнур питания. Провод я подсоединил к выключателю освещения гостиной и убедился, что при зажигании лампы магнитофон начинает работать.
Несколько минут я искал место, где лучше спрятать микрофон, пока наконец не приладил его под небольшим столиком в углу комнаты, куда звук разговора доносился беспрепятственно из любой точки.
Единственным осложнением мог послужить их отказ зайти в коттедж или нежелание сидеть при свете. Я решил, что смогу заманить их в домик, сославшись на то, что на открытом воздухе нас может заметить случайный прохожий. Если они потребуют убрать свет, я погашу его кнопкой, размещенной непосредственно на лампе, а не настенным выключателем.
На пляже еще были люди, но их оставалось все меньше и меньше. Через час побережье опустеет.
Я собирал свои инструменты, когда раздался стук в дверь. Поглощенный работой, я оторопел от неожиданности. Я испуганно уставился на дверь. Затем спрятал инструменты под подушку, прошел к двери и открыл ее.
Передо мной стоял Билл Холден.
– Извините за беспокойство, мистер Барбер, – сказал он. – Мне надо знать, понадобится ли вам коттедж завтра. Меня спрашивают насчет него.
– Я хотел бы сохранить его за собой на неделю. Пишу сейчас серию статей, здесь прекрасные условия для работы. Если не возражаете, я рассчитаюсь с вами в конце недели.
– Конечно, мистер Барбер. До конца недели домик в вашем распоряжении.
Когда он отвалил, я вынул набор с инструментами, запер его и направился к «паккарду». Дома мне появляться не хотелось, и я проехал по дороге полмили до ресторана, где подавали дары моря. Когда я приступил к еде, мои наручные часы показывали двадцать минут девятого.
За окном смеркалось.
Я вернулся к коттеджу. Пляж обезлюдел. Фары я не включал. В домике работал кондиционер. Я хотел, чтобы к приходу гостей там установилась приятная прохлада. На веранде было жарко, но я сел там в кресло, ослабив галстук.
Я порядком волновался, думал, не опоздает ли Реа, гадал, как выглядит ее падчерица Одетта.
Еще я размышлял о том, хватит ли у них хладнокровия для осуществления моего плана.
В начале десятого я услышал шорох и слева, в трех шагах от веранды, увидел Реа. Она была одна.
Я встал.
– Добрый вечер, мистер Барбер, – сказала она, направляясь к свободному креслу.
– Давайте зайдем внутрь, – предложил я. – Нас не должны видеть вместе.
Я распахнул дверь коттеджа и зажег свет.
– Где ваша падчерица?
Реа зашла в комнату, и я прикрыл дверь.
– Скоро подойдет, я полагаю, – безразличным тоном произнесла она и уселась в кресло.
На ней было бледно-голубое платье без рукавов. Стройные ноги были обуты в пляжные туфли без каблуков. Она сняла платок, покрывавший голову, и, резко мотнув ею, распустила покрашенные в песочный цвет волосы. Реа по-прежнему носила зеленые солнцезащитные очки. Она не сняла их.
– Я пальцем не пошевелю до разговора с ней, – сказал я. – Хочу убедиться в том, миссис Мальру, что она знакома с вашей идеей и одобряет ее.
Реа метнула в меня недовольный взгляд.
– Конечно одобряет, – сказала она. – На что вы намекаете?
– Я желаю услышать это из ее уст, – сказал я, сел и продолжил исключительно для магнитофона: – Мое желание вполне естественно. Вы заявляете мне, что вместе со своей падчерицей планируете разыграть ее похищение. Вам обеим срочно потребовались четыреста пятьдесят тысяч долларов. Единственный способ получить эту сумму от вашего мужа – это имитировать киднеппинг. За мое содействие вы обещаете мне пятьдесят тысяч.
Сделав паузу, я снова заговорил:
– Киднеппинг карается смертной казнью. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что ваша падчерица знает, что делает.
– Конечно знает… она не ребенок, – нетерпеливо сказала Реа.
– Вы убеждены, что ваш муж не заявит в полицию? – спросил я.
Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– У вас природный дар тратить попусту время, – сказала она. – Мы это уже обсуждали, не так ли?
Я был удовлетворен. После этой короткой беседы в случае неприятностей ей не удастся разыграть удивленную невинность.
Я взглянул на часы: половина десятого.
– До разговора с вашей падчерицей я не обсуждаю это дело и не занимаюсь им, – сказал я.
Реа зажгла сигарету.
– Я попросила ее прийти, но она редко меня слушается. Не силой же мне было ее сюда тащить? – сказала миссис Мальру.
Я услышал чьи-то шаги.
– Может, это она, – сказал я. – Посмотрю.
Я прошел к двери и открыл ее.
Внизу, возле ступеней веранды, стояла девушка. Она смотрела на меня.
Несколько секунд мы не спускали глаз друг с друга.
– Привет, – сказала она и улыбнулась.
Одетта Мальру была миниатюрна и прекрасно сложена. Легкий белый кашемировый свитер и джинсы, расцветка которых напоминала шкуру леопарда, подчеркивали ее формы. Волосы цвета вороного крыла, как у Нины, разделенные посередине пробором, эффектно спадали на плечи. Мертвенно-бледного оттенка лицо сужалось к подбородку. На вид ей могло быть от семнадцати до двадцати пяти лет. У нее были голубовато-серые глаза, маленький вздернутый носик, небрежно накрашенный малиновой помадой рот. Она казалась олицетворением развращенной молодости. Подобные экземпляры – дерзкие, непокорные, во всем разочарованные, сексуально распущенные, не имеющие цели в жизни – частые гости в судах по делам несовершеннолетних.
– Мисс Мальру?
Она усмехнулась, потом стала медленно подниматься по ступенькам.
– Вы, должно быть, и есть Али-Баба. А где же сорок разбойников?
– Заходи, Одетта, – позвала ее Реа. – Побереги остроумие для своих дебильных приятелей.
Девушка наморщила носик, скорчила гримаску, потом подмигнула мне. Вызывающей походкой она прошла в коттедж.
Ее аккуратные маленькие ягодицы вихляли из стороны в сторону.
Я прикрыл дверь и вспомнил о магнитофоне. Пленки хватало на сорок минут. Если я хочу записать весь разговор, мне следует поторопиться.
