Да. Чудесное будет время. Искрометное. Я буду ходить в красивом платье по красной ковровой и давать интервью только проверенным изданиям. Все будут обсуждать мои прически и наряды от лучших мировых дизайнеров, которые будут шить их мне на заказ и только индивидуально.
Я знаю, что буду пить исключительно шампанское, заедая это дело изысканными устрицами, свежайшими словно Альпийский снег, выпавший сейчас. От меня будет пахнуть духами моей марки и рядом будет держать за руку симпатичный олигарх, хотя олигарху можно быть любым.
Иногда мне кажется, что я и с инвалидом бы смогла свою жизнь свести, если только у него на счету будет кругленькая сумма валюты.
Меркантильная сука, не иначе. Но других мыслей в голове и нет, когда ты вынуждена идти в ломбард, сдавать подарок подруг на тридцатилетие. Просто потому, что ты слишком гордая, чтобы занимать или просить, а твоя зарплата снова решила поиграть в маленькую черепашку, опоздав на несколько дней намеченного срока. Да и толку от нее уже особо не будет, ведь большую часть ты опять отдашь за съемную квартиру, а на остальное будешь как-то жить до аванса, заранее включая в свою статью расходов оплату процента по залогу.
Эх. Несправедливая жизнь.
Я шла по своему городу. На улице было теплее чем в анусе той собачки, оставившей привет в виде большой кучи, куда я со всего маху въехала носком своего сапога.
И точно деньги будут – подумала я, вспомнив старую примету, в то время как моя нога вовсю плескалась в снежной жиже. Февраль в этом году выдался особенно жарким, балуя горожан солнышком и чувством скорой весны. Я всегда любила весну. Может потому, что родилась весной или может потому, что с приходом тепла ты начинаешь ждать, будто все наладиться и скоро у тебя случится нечто хорошее. И даже несмотря на то, что ты уже прекрасно понимаешь: все будет как прежде хреново – надежда появляется. И эта самая надежда позволяет тебе чувствовать себя чуточку лучше, а иногда, в редких случаях, ты можешь даже улыбнуться, чем принесешь себе боль, ведь мышцы лица давно уже отучились это делать, привыкнув быть в одном положении, – страдания и грусти.
Вот такая вот любовь и ненависть, счастье и невзгода, наслаждение через боль. Превозмогание. Мне стало очень нравиться это слово. Превозмогание. Я поняла, что вся моя жизнь – это сплошное превозмогание.
С такими мыслями на уме и смакованием слова на языке, а также с пустотой в кошельке, я дошла до ломбарда и набрав в грудь воздуха зашла внутрь.
«Не смотри по сторонам, не смотри по сторонам – шептала я себе, чтобы не мучать изможденную душу видами прекрасных ювелирных изделий, продающихся на витринах. Зашла, сдала и вышла. У нас денег хватит на одну бутылку вина. А после этого ты стресс ведрами запивать будешь»
Бормоча себе это как мантру от терзаний, я встала в очередь за какой-то сморщенной старушкой, пришедшей сдавать фамильное колечко, и, шумно выдохнув, сняла с себя цепочку с кулоном в форме рыбки, а чтобы окончательно уберечь себя, уткнулась мордой в телефон последней модели, подаренный мне моим последним мужчиной, когда он еще имел на меня планы, а я уже совсем скучала в его обществе. Он тогда думал, что я, увидев яблочко на корпусе, обязательно перестану грустить и начну любить его больше. Жаль, что больше я начала любить Стива Джобса. Я вспомнила один из его последних звонков, когда он пьяный практически рыдал мне в трубку, чем вызывал у меня стойкое чувство омерзения тогда, но зато это воспоминание подняло мне настроение сейчас. И какая ирония судьбы все-таки, что именно на телефоне, подаренном им, я его же и запихнула в черный список.
Я задумалась, а что же меня так не устраивало в наших отношениях? Что заставило меня быть настолько холодной, бессердечной сукой? Ну понятно – унылый, понятно – скучный, но ведь это не приговор и у меня были более постные знакомые, с которыми мне было даже хорошо.
Я стояла посредине ломбарда, держала в одной руке цепь, в другой телефон и размышляла. В моей голове шла нетипичная мыслительная работа. Я чувствовала, что знаю разгадку, но не никак не могла ее уловить. У меня было стойкое ощущение, что эта истина где-то рядом витает и мне всего лишь надо схватить ее за хвост. Я начала уже даже на физическом уровне ощущать беспокойство, выражающееся мутью в желудке. Ну знаешь, это как когда ты мастурбируешь и уже вот-вот готова кончить, а тут что-то тебя сбивает и ты понимаешь, что надо начинать сначала, преодолевая еще больше трудностей на пути. И я уверена, что не одна такая неудачница, умеющая сбиваться по три раза за сеанс. Особенно обидно было, когда я провозившись с собой уже битых сорок минут, практически довела себя до вершины, но в самый последний момент, буквально перед началом этого волшебного судорожного рая чихнула.
Чихнула! Причем так хорошо чихнула. С соплями, громким звуком и падением в самый низ собственной чувственности. И вот тогда у меня было такое же чувство в районе живота. Недоведенности до конца, как и сейчас.
А в другой раз у меня батарейки сломались.
А еще было, когда комар за шею укусил.
Божечки, да я просто королева незавершенных оргазмов. Мне кажется, будет проще перечислить те, которые были, чем все несостоявшиеся.
И вот в момент, когда я уже отчаялась получить ответ у себя на свой же вопрос, старушка передо мной подошла к окошку и сняла свою шапку, видимо в знак уважения перед человеком, который скоро ее накормит за счет золотых ценностей семьи. Она сняла шапку и от нее понесло сильным запахом старости и засаленных волос. Кто бы мог подумать, но именно в этот момент я испытала свой детективный кайф. Я поняла, что меня мучило в нем. Столько рефлексии, чтобы сейчас тут осознать.
Он был апатичным и без огня. Он добился неких успехов в своей жизни и на этом остановился. Он ни к чему не стремился и ничего не хотел. В нем не было стержня и желания двигаться вперед. Я поняла, что это от него все это время пахло старостью и жирными корнями. Я четко осознала, что то чувство тоски, возникающее рядом с ним, это было ощущение увязания в болотистой топи. Места в котором когда-то текла река, а ныне растет осока и сплошной ил. И никакие телефоны не могли избавить от этого чувства, ведь я подсознательно была выше его и всегда относилась к нему как к больному в терминальной стадии раком родственнику. Ну когда вроде бы и любишь, но и гроб подешевке уже прикупила.
Я всегда понимала, что не могу находиться рядом с таким человеком, столь скучно влачащим свои кости по этой жизни. Это не потому, что я такая супер-активная и многого добившаяся в жизни, ведь на самом деле нет. Но я еще трепыхаюсь, а он уже спокойненько гниет в своем уютненьком мирке безбрежного штиля. И черта с два, но больных проказой и чумой всегда отсаживали от здоровых людей. С целью защиты и сохранения популяции.
Я улыбалась самой себе. Ведь я разобралась и сейчас получила новый уровень в деле самокопания и анализа.
Правда от саднящего чувства стыда за использование мужчины в своих интересах это меня не избавило, но ведь я ничего не просила, верно? А уж отвечать за все чужие желания и душевные порывы я не могу. Ибо порывов много, а Люся одна. Сам знал, что делает, а я не привыкла отказываться. Тем более, что и цепочек золотых у меня не очень много, чтобы покрыть мои запросы.
Тем временем, бабулька уже получила свои кровные, благополучно отчалив в сторону ближайшего магазина, и подошла моя очередь. Я положила золотце на стойку, мысленно простившись с ним на несколько месяцев. Ответила на стандартные вопросы, заполнила анкетку, подождала пока ювелир сделает все процедуры, последней из которых было отмусолить мне мои четыре тысячи рублей.
Настроение приподнялось, хоть и было немного грустно, но я знала, что скоро все верну, а пока можно подумать об ужине и новой палитре теней.
Выйдя из ломбарда, я уже мысленно прикидывала, как мне все грамотно так раскидать по тратам, чтобы и голодной не остаться, и тени купить и вина бутылочку себе любимой выкроить, и тут встретила ее.
Она выходила, смеясь, из красивой машины в потрясающей норковой шубе. Ее волосы были кератировано выпрямлены, на ногах были чудесные сапоги стоимостью от пятнадцати тысяч до бесконечности, на пальце предательски блестел бриллиант, а глаза на молодом лице сияли счастьем.
«Вот же шалава» – сказала я, прикуривая сигаретку.
В этот момент стало ясно, что тени мне не так уж и нужны, да и продукты – тоже палка о двух концах, где один конец может вывалиться на боках. К черту все!
Через тридцать минут, я расплачивалась за три бутылки вина и уже готовилась наполнить свой бокал грусти красным, а мир слезами тридцатилетней неудачницы. Благо, Лариса уже ехала поддержать.
