— Если позволите задать один вопрос, мой капитан, я хотел бы знать, почему мисс Рейд необходим любовник?
— Насколько мне известно, это старая английская традиция — в это время года незамужние дамы благородного происхождения всегда заводят любовную интригу. Интересы компании требуют от нас предоставить мисс Рейд все, что она имела бы на английском корабле, и мы считаем, что если она останется довольна, то, безусловно, посоветует многим своим друзьям предпринять путешествие на одном из кораблей компании. Учитывая ее многочисленные дружеские связи, это крайне желательно.
— Мой капитан, прошу вас поручить эту задачу кому-нибудь другому.
— Я обращаюсь к вам не с просьбой, а с приказом. В одиннадцать часов вечера вы должны явиться в каюту мисс Рейд.
— И что я там буду делать?
— Что делать? — загремел капитан. — Как что делать? Вести себя естественно.
Махнув рукой, он отпустил радиста. Тот щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.
— Что ж, давайте выпьем еще по стакану пива, — предложил капитан.
За ужином мисс Рейд была в ударе. Она была сама многоречивость, игривость, утонченность. Она сыпала прописными истинами. Она жонглировала банальными шутками. Она забрасывала мужчин дурацкими вопросами. Лицо капитана наливалось все более и более яркой краской, потому что он едва сдерживал гнев. Он чувствовал, что просто не сможет оставаться с ней вежливым и, если средство доктора не поможет, он в один прекрасный момент сорвется и выложит ей все, что о ней думает — безо всяких сантиментов.
«Не стоит отказывать себе в таком удовольствии, — думал капитан, — пусть даже меня потом выгонят с работы».
На следующее утро, когда мужчины уже собрались на завтрак, в салон вошла мисс Рейд.
— Завтра Сильвестр, — весело объявила она. Это было как раз в ее духе — сообщить то, что всем давно известно. — Ну, чем вы занимались с утра? — продолжала она.
Поскольку с утра они всегда занимались одним и тем же, и она об этом прекрасно знала, вопрос этот мог вывести из себя кого угодно. Сердце капитана упало. Он вкратце сказал доктору, что о нем думает.
— Нет-нет, только не по-немецки, — шаловливо проворковала мисс Рейд. — Вы же знаете, капитан, я вам это запрещаю. И почему, скажите на милость, вы так сурово взглянули на бедного доктора? Вы ведь знаете, что сейчас Рождество, а значит, должны воцариться всеобщий мир и благополучие. Я с таким нетерпением жду завтрашнего вечера; интересно, будут ли на елке гореть свечи?
— Разумеется.
— Восхитительно. Я считаю, что елка без свечей — это не елка. Знаете, со мной вчера вечером произошла очень смешная история. Я совершенно ничего не поняла.
Наступила пауза. Мужчины напряженно смотрели на мисс Рейд. Первый раз за все время она целиком завладела их вниманием.
— Так вот, — как всегда монотонно, с некоторой манерностью начала она, — вчера вечером, когда я уже собиралась лечь спать, раздается стук в дверь. «Кто там?» — спрашиваю. «Радист», — отвечает мужской голос. «Что случилось?» — спрашиваю, а он: «Мне нужно поговорить с вами».
Мужчины слушали затаив дыхание.
— «Сейчас, — говорю я, — накину халат и открою». Я накинула халат и открыла дверь. Этот радист и говорит: «Не желаете ли вы, мисс, послать телеграмму?» Я, конечно, нашла все это очень забавным, и мое чувство юмора среагировало, если хотите, на ситуацию — прийти в такое время и спросить, не хочу ли я послать телеграмму, — поэтому я просто рассмеялась, но поскольку обижать его не хотелось, я сказала: «Большое вам спасибо, но посылать телеграмму я как будто не собираюсь». Он продолжал стоять, а вид у него был такой забавный, словно он был ужасно смущен, и я сказала: «Все равно большое вам спасибо», а потом добавила: «Спокойной ночи, приятного сна» и закрыла дверь.
— Безмозглый идиот! — воскликнул капитан.
— Он еще молод, мисс Рейд, — вступился доктор. — Просто проявил чрезмерное рвение. Он, видимо, решил, что вам захочется поздравить ваших друзей с Новым годом, и предложил вам воспользоваться пониженными расценками.
— Да вы не беспокойтесь, ничего страшного не произошло. Наоборот, я очень люблю разные мелкие недоразумения, которые случаются во время путешествия. Для меня это лишь повод хорошо посмеяться.
Как только завтрак окончился и мисс Рейд вышла из салона, капитан послал за радистом.
— Слушайте вы, идиот, с чего вам взбрело в голову спрашивать у мисс Рейд, не хочет ли она послать телеграмму?
— Мой капитан, вы сами ведь приказали мне вести себя естественно. Я — радист, поэтому я решил, что будет вполне естественно спросить, не хочет ли она послать телеграмму. Ничего другого я придумать не мог.
— Боже правый! — вскричал капитан. — Вспомните, как вел себя Зигфрид, когда увидел на скале спящую Брунгильду (капитан пропел строчку из известной арии, и собственный голос ему так понравился, что он повторил ее два или три раза). Разве Зигфрид, когда она проснулась, стал спрашивать ее, хочет ли она послать телеграмму, например своему папочке, и сообщить ему, что она только что пробудилась и теперь внимательно озирает окрестности?
— Позволю заметить, что Брунгильда приходилась Зигфриду тетей. Мисс Рейд же совершенно чужой мне человек.
— Менее всего он рассуждал в этот момент о родственных связях. Он знал только, что перед ним очаровательная, беззащитная женщина, в жилах которой течет благородная кровь, и он поступил так, как на его месте поступил бы любой воспитанный мужчина. Вы молоды, красивы, вы ариец до мозга костей, не подведите же Германию — ее честь в ваших руках.
— Слушаюсь, мой капитан. Сделаю все, что смогу.
Вечером в дверь каюты мисс Рейд снова постучали.
— Кто там?
— Радист. Вам телеграмма, мисс Рейд.
— Мне? — она было удивилась, но ей тут же пришло в голову, что кто-то из попутчиков, сошедших на Гаити, решил поздравить ее с Новым годом. Как порой добры бывают люди, подумала она. — Я уже легла. Оставьте телеграмму перед дверью.
— Требуется ответ. Это телеграмма с оплаченным ответом.
Значит, это не новогоднее поздравление. Сердце ее учащенно забилось. Такая телеграмма могла означать только одно: ее кафе сгорело дотла. Она выпрыгнула из постели.
— Подсуньте ее под дверь, а я напишу ответ и верну листок тем же путем.
Телеграмма выскользнула из-под двери и уткнулась в ковер. Она и вправду выглядела зловеще. Мисс Рейд подхватила ее с пола и распечатала. Слова поплыли у нее перед глазами, и она поспешно надела очки. Вот что она прочитала:
«С Новым годом. Точка. Всеобщий мир и благополучие. Точка. Вы прекрасны. Точка. Я вас люблю. Точка. Я должен поговорить с вами. Точка. Подпись: Радист».
Мисс Рейд прочитала текст дважды. Затем она медленно сняла очки и положила их под шаль. Она подошла к двери и открыла ее.
— Войдите, — сказала она.
На следующий день был канун Нового года. Мужчины, когда они собрались на завтрак, были веселы и немного сентиментальны. Стюарды украсили салон тропическими вьюнками, заменив ими рождественские цветы, а прямо на столе стояла елка со свечами, которые должны были зажечь во время ужина. Мисс Рейд вошла, когда мужчины уже сидели за столом, но в ответ на их «доброе утро» она лишь сухо кивнула. Они с любопытством наблюдали за ней. Позавтракала она хорошо, но за все время не произнесла ни слова. От ее молчания становилось жутко. В конце концов капитан не выдержал и сказал:
— Вы так молчаливы сегодня, мисс Рейд.
— Я думаю, — бросила она.
— Может быть, мисс Рейд, вы поделитесь своими мыслями с нами? — решил подзадорить ее доктор.
Она окинула его холодным, если не сказать презрительным взглядом.
— Я предпочитаю держать их при себе, доктор. Я, пожалуй, съем еще немного мяса, у меня сегодня хороший аппетит.
Завтрак закончился в блаженной тишине. Капитан вздохнул с облегчением — за столом надо есть, а не болтать. Когда они закончили трапезу, он сжал руку доктора.
— Что-то явно произошло, доктор.
— Безусловно. Перед нами другая женщина.
— И долго это протянется?
— Будем надеяться на лучшее.
Вечером в честь праздника мисс Рейд надела вечернее платье, довольно строгое черное платье с искусственными розами на груди. Шею украшала узкая зеленая лента. Верхний свет был выключен, и на елке горели свечи — можно было подумать, что ты в церкви. По такому случаю младших офицеров пригласили ужинать в салон; и в своих белых костюмах они выглядели очень нарядно. Шампанское подавалось за счет компании, и после ужина мужчины начали петь под граммофон «Deutschland, Deutschland über Alles!»,[2] «Alt Heidelberg»[3] и «Auld lang Syne».[4] Они с жаром выкрикивали слова песен, и голос капитана звучал громче всех, а мисс Рейд иногда подпевала приятным контральто. Доктор, заметил, что глаза ее время от времени останавливались на радисте, и тогда в них появлялось замешательство.
