То, что он залицезрел на кухне, превзошло все ожидания. Точнее, не «что», а кого. За кухонным столом, уставленным свежевымытой посудой, которая до сего дня, к слову, горой копилась в раковине, с сигаретой в руке и с усталым видом сидела не кто иная, как одна из вчерашних стажерок. А конкретно — та, которую звали Юлей. Ошеломлённый Борис рухнул на стул, стоявший по другую сторону стола и задал совершенно идиотский вопрос, как нельзя более отражавший его нынешнее состояние:
— Где я?
— Дома, — слегка улыбнулась девушка Юля.
— У кого?
— У себя, — улыбнулась она ещё шире.
— А ты?
— Что — «а я»? — спросила она недоуменно.
Тут он задал такой вопрос, который по десятибалльной шкале оценки дебилизма получал верные одиннадцать баллов, свидетельствуя о том, что дебилизм прогрессирует:
— А ты у кого? — вид у него был такой, что невольно заставлял усомниться в его умственных способностях. Он почти сразу понял не только идиотизм своего вопроса, но и то, что он ставит Юлю в неловкое положение. Только он собрался поправить положение, сведя всё к шутке, как девушка Юля сама всё расставила по своим местам, согнав с лица улыбку, посерьёзнев и сказав, глядя ему прямо в глаза:
— И я — у тебя.
Борис смотрел на неё с восхищением. Вот так вот! У тебя я, и всё тут! Хочешь, согласись с этим, а нет — так возьми, и прогони. Только почему-то Борису совершенно не хотелось её прогонять. Ни сейчас, ни позже. И вообще никогда. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы она осталась. И всю гамму своих мыслей и чувств Борис выразил так же, как и она, одной короткой фразой:
— Вот и славно, — взгляд его скользнул по холодильнику (там была заначка — бутылка «Мартини — Розе»), потом по раковине и, наконец, упал на стол, на перемытую посуду, — Давно не спишь?
— Да я и не ложилась, — опять улыбнулась она, — Хотела упасть на диван в гостиной, даже бельё нашла, а потом увидела на кухне…кхм…беспорядок, ну и… Инстинкты, понимаешь, сработали.
Борис хмыкнул. У него эти инстинкты тоже, случалось, срабатывали. Примерно раз этак в две недели или перед обещанным приходом родителей, например, или гостей. Ну ещё и тогда, когда полез за чистой тарелкой в буфет, а там — free space, так сказать. В смысле, не «Свободный Космос», а просто пусто.
— У меня там в холодильнике бутылка Мартини завалялась. Хотя, тебе может быть, сегодня на труды на праведные? Я-то в отгуле за дежурство в выходной.
Тут они оба, посмотрев друг на друга, фыркнули и рассмеялись. Обстановка не просто разрядилась, а стала какой-то домашней.
— Ты чего смеёшься? — спросил Борис, справившись с охватившим его весельем.
— Вспомнила вчерашнее дежурство. В выходной, — ответила Юля, вытерев выступившие у неё от смеха слёзы.
— И я тоже. Так ты трудишься? — еще раз спросил он у неё.
— Нет, у нас на сегодня практика тоже — отбой. Нас же вчера тоже в выходной в Управу гоняли. Поэтому…
— …поэтому сегодня ты вместо работы просто идешь домой отсыпаться. После бессонной ночи, проведённой на кухне у пьяного опера, — грустно закончил за неё Борис.
Юля с грустью посмотрела куда-то за окно и спросила, туша окурок в пепельнице:
— Тебе этого хочется?
— Честно говоря, напротив, я бы очень хотел, чтобы ты осталась. На весь день… хотя бы на день… — тихо сказал он. Юля молча поднялась из-за стола, подошла к Борису, встав у него за спиной и положила руки ему на плечи. Он услышал её голос и почувствовал её губы прямо возле уха:
— Тогда вопрос закрыт, товарищ майор! Я остаюсь.
Борис не удержался и, в знак благодарности, чмокнул её в правую кисть, продолжавшую лежать у него на плече. Потом сообразил, что последствия вчерашней гулянки-опохмелянки не самым лучшим образом отразились на его внешнем виде. Сидеть на кухне с восхитительной девушкой в полумумифицированном виде было по меньшей мере неприлично. Даже щекой к её руке не приложиться морда-то небритая. Он бодро встал со стула и сказал, не поворачиваясь:
— Так. Я — в ванную, в порядок себя приведу, а то видок, как у бича вокзального. А ты, — добавил он, развернувшись к Юле лицом, — Ну, в общем, будь, как дома. На кухне пошукай, должен где-то быть НЗ кофею. Не растворимого, а нормального. И в холодильнике покопайся. Жрать охота — слона бы съел.
— Еще бы! — усмехнулась она, направляясь к холодильнику, — Сколько вчера водки слопали, а ведь закуска-то почти нетронутой осталась.
— И куда её дели? — резко остановился Борис на полпути к ванной, живо представив себе возможный оставленный в кабинете бардак. Кабинет, конечно его с Рэмом личный, но кто знает? Припрется Рэм с бодуна, да с опозданием… Лениво ему будет порядок наводить, а тут начальство с проверкой. Лучше уж сейчас звякнуть в дежурку и, посулив им все мыслимые и немыслимые блага, попросить их (вот уже в который раз!) навести в кабинете порядок. Видимо угадав ход его мыслей, Юля ответила, хлопая дверцей холодильника:
— Да ты не беспокойся, я все вчера там убрала. А остатки… Ты ключ дал, а я в сейф спрятала. Пистолет, кстати, не ищи понапрасну. Я вчера тебя заставила его туда же убрать, — она высунулась в коридор, — Неужто ни капельки не помнишь? (Борис сокрушенно покачал головой) Хотя… Выпили все вчера от души. Я, правда, немного поменьше, но Вика!.. Я её в первый раз в таком состоянии видела.
Борис еле сдержался, чтоб не сказать, что все, кто с ним и Рэмом пьют, рано или поздно оказываются в таком состоянии, но вовремя сдержался: такие подробности ни к чему. Сама узнает. С течением времени. Поэтому он только благодарно улыбнулся ей и поплелся в ванную.
О, ванная! О, вода, льющаяся мощной струёй из душа! Если, кстати, еще вдобавок не отключили, по обыкновению, горячую воду, то просто нет слов. Мощные струи, пузырясь на груди, на руках, на лице, подхватывали и уносили на себе похмелье, если и не избавляя от него совсем, то, по крайней мере, делая его более или менее переносимым. Борис счастливо отфыркивался, стоя под теплым душем, чувствуя, как к нему постепенно возвращаются силы и он начинает принимать нормальный человеческий облик. При мысли о том, что на кухне сейчас орудует очаровательная девушка, придавая его холостяцкой берлоге вид семейного гнездышка, он делался еще счастливее. А если учесть то, что она хочет провести весь этот день с ним… Дальше загадывать не хотелось. Он уже миллион раз убеждался в том, что гадать — самое мерзкое занятие. Проверено электроникой все самые удачные застолья, походы в гости и проч. всегда были спонтанными. И наоборот, чем больше от встречи или гулянки ждешь, чем больше к ней готовишься, тем хреновее всё получается. Прям закон подлости! Что из всего этого в результате получится? А черт его знает! Достаточно и того, что сейчас всё так, как есть. Закончив водные процедуры, Борис докрасна растер себя махровым полотенцем и, напялив на себя спортивный костюм от дяди Адольфа Дасслера, вернулся на кухню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
