да она кинулась на меня, как… как… неадекватная какая-то!
– Кто на кого кинулся, я видел на моментографиях, – отрезал отец. – Кинулась она, а ресторан разнесла ты! Хватит уже, Лилиана, учись брать ответственность за свои поступки.
Глаза начало жечь от нестерпимой обиды. Да, я виновата. Да, ресторан, да и Лиззи жалко. Но есть же и вторая сторона в конфликте. Почему мой родной отец безоговорочно встал на сторону Лиззи?
– Это просто конкурс, папа, – прошептала я. – Я хочу быть моделью.
– Только через мой труп, Лилиана, – взревел отец. Я почувствовала, как машина затряслась, хотя дорога идеально ровная.
– А Лиззи разрешили!
– Ты не Лиззи Контас! Ты Лилиана Тиррос, и моя дочь будет заниматься социально полезным делом.
– Дворы подметать? – предположила я.
– Нет уж, – фыркнул отец и взглянул на меня таким взглядом, что стало понятно: меня ждет если не принудительное замужество, то что-то близкое к этому. – Ты пойдешь учиться.
– В Академию красоты?! Там же одни тупицы учатся, которым сил хватает только на бытовую магию, но есть деньги, чтобы их обучили ею владеть виртуозно.
И тут же осеклась – а ведь я именно такая тупица. Только мне и бытовая магия недоступна.
– Нет уж, в Академию красоты я хотел отправить тебя раньше, а после того, как ты разнесла ресторан, я понимаю, что есть шансы поступить в Академию власти. Ты не настолько глупа, насколько хочешь казаться, любишь историю, так что станешь знатоком, как твоя мама.
– Да конечно, – психанула я. – Шесть лет в закрытой дурацкой академии где-то в горах, чтобы после ее окончания сидеть в твоем кабинете с бумагами! Да никогда!
– У тебя выбора нет, – отец окончательно успокоился и вернулся к своему обычному деловитому тону. – Я полностью лишаю тебя денежного содержания, забираю твою студию, омнибиль и мини-бук. С «Паннексом» уже связались – твоя моментография снята с конкурса.
– Да как ты смеешь! – Я почувствовала, как в груди разливается холод. – Это же мой омнибиль, ты подарил мне его на восемнадцатилетие.
– Он и остается твоим. Но получишь ты его только после окончания академии.
Омнибиль мягко притормозил – мы подъехали к дому. Я хотела было открыть дверь, но поток воздуха толкнул ее обратно.
– Сегодня последний день лета. Завтра заканчивается распределение. Так что у тебя есть ночь на то, чтобы собрать самое необходимое, а утром я заеду, чтобы отправить тебя в академию.
– Омнибиль – необходимое! – рыкнула я, упершись взглядом в сиденье напротив. Расставаться со своей любимой игрушечкой я была не намерена.
– Можешь не брать совершенно ничего – твое право. В академии предоставят форменную мантию, постель, еду и письменные принадлежности, не думаю, что порядки там сильно уж изменились со времени моего обучения, так что помощь тебе не потребуется.
Мне хотелось расплакаться, слезы не то чтобы сильно влияли на отца, скорее могли заставить его смягчиться, но, как назло, обида душила сухим гневом. Я задыхалась, но не могла выдать ни единого аргумента в свою пользу. Для меня возможными были только глупые выпады:
– У меня же день рождения сегодня! Как ты можешь?
– Лилиана, – отец протянул руку и повернул мое лицо к себе. – Я дарю тебе самый лучший подарок – возможность изменить жизнь к лучшему. Стать самостоятельной. Уверен, когда-нибудь ты это оценишь.
Глава 2
Самый лучший подарок! Да как же! Всегда мечтала похоронить свою жизнь за одним из офисных столов министерства. Да как он посмел вообще?! Никогда не буду учиться в этой дурацкой академии, пусть даже не надеется. Я даже поступить туда не смогу: наверняка для абитуриентов устроят какие-то испытания, а я магией совсем не владею и стараться не собираюсь. А даже если каким-то чудом мне удастся поступить – ведь отец наверняка знает, кому можно заплатить в приемной комиссии, – не проучусь и недели. Вышвырнут меня если не за дрянную успеваемость, так за отвратительное поведение. Уж я об этом позабочусь, пусть будет уверен.
В доме ждала мама, которая наворачивала круги в холле, прижимая к груди заплаканный платок. Она, даже нервничая, была великолепна, мне бы так. На входе я взглянула в большое зеркало: красные воспаленные глаза, на голове не волосы, а гнездо без перьев, платье разорвано в самых неожиданных местах. Чудо-то какое – именно так и нужно ехать в академию, если я хочу, чтобы передо мной закрыли ее двери.
– Лилиана, что происходит? – выдохнула мама, а я не выдержала и, разрыдавшись, бросилась в ее объятия. В моей душе еще жила надежда, что мама сможет повлиять на отца: уговорит, убедит, заставит его отказаться от этой глупой мысли заслать меня в Академию власти. Но мама, выслушав меня, напоив с помощью прислуги чаем, вдруг сказала:
– Ты знаешь, Ляля, мне кажется, Чиррас прав. Тебе давно пора принять важное решение в своей жизни и ступить на истинный путь.
– Что это значит? – я удивленно приподняла брови. – Ты хочешь, чтобы я уехала из дома на шесть лет?!
– Ляля, не драматизируй. Ты будешь приезжать на каникулы, а если все будет хорошо и отец смягчится, то и на выходные. К тому же ты отлично понимаешь, что слишком долго он злиться не сможет, и вполне возможно, если тебе удастся закончить год с хорошими оценками, ко второму курсу Чиррас восстановит денежное довольствие. Смотри в будущее с оптимизмом.
Я чуть со стула не упала после таких слов:
– А весь год как же мне жить?!
– А как мы жили? – парировала мама. – Когда я и твой отец поступили в академию, у нас не было и тысячной доли того, что есть сейчас. Академия полностью обеспечивает своих студентов.
– Да, мантия, еда и постель. Слышала уже, – разозлилась я. – Ты серьезно, мам? Поговори с папой, я не смогу жить без новых нарядов, без моментосессий, да в конце концов, без своих друзей.
– Твои друзья даже не соизволили тебя поздравить, – напомнила мама.
– Очень тактично об этом напоминать, – я вскочила на ноги. – Возможно, я пропустила поздравления из-за того, что сидела в офицерском пункте…
– А возможно, из-за того, что твои друзья не являются таковыми, – мама примирительно улыбнулась. – Все не так плохо, Ляля. У тебя есть шанс обзавестись настоящими друзьями, получить профессию, научиться владеть силой… Мы любим тебя, дорогая. И я, и папа хотим тебе только добра.
– Хорошо об этом рассуждать, двигаясь на омнибиле в новом платье на очередной прием. В то время как я буду страдать не пойми где! Это не мое место, мама.
Мою мать смутить нереально. Она легко вскочила с высокого барного стула и, звонко смеясь, двинулась на второй этаж.
– Ляля, дорогая, в омнибиль я села, когда уже закончила Академию власти на одни пятерки и при этом была старостой курса. Помни об этом, когда в следующий раз захочешь меня задеть. И поспеши собрать вещи, рассвет уже через пару часов, а папа ждать
