Зря я дергаюсь. Слава богу, жених, как и положено влюбленному, замолаживает свою невесту.
Но моя тщетная надежда жила не больше нескольких секунд. Пальцы Шурика ожили, тихо прокрались по моему обнаженному позвоночнику. Лаская, он провел ладонью по спине, погладил карманчики джинсовых шортов, рука сползла ниже и обняла высовывающееся из выреза полукружие.
Радостная улыбка заела на моем лице оскалом. Я не знала, что делать. Гаркнуть - значит сдать его Линде. Поссорить их. Снова испортить им отношения и отпуск себе. Смолчать - оказаться предательницей. Уже не косвенной - явной.
Указательный палец Шурика приподнял край шортов и тихо пополз вглубь.
Я вздрогнула и обмерла. Мамочки! Насилуют.
Аккуратно, нежными пульсирующими рывками палец крался в запретную глубину.
Незаметно для впереди сидящих я попыталась вытащить железобетонную руку из своих штанов. Какое там! С тем же успехом я могла заставлять киевскую Родину-мать сделать зарядку.
Мне отчаянно захотелось плакать от оскорбления. Хам! Предатель! Гад! Маньяк сексуальный! Я чувствовала, что происходит нечто мерзкое, ужасное. Но ужаснее всего, что происходило это не только с ним. Моя спина выгнулась, и ягодицы сами собой приподнялись, пропуская чужака внутрь. Он понял это. Рука Шурика перестала медлить, продвигаясь по-пластунски, и повела себя резко, профессионально. Он продолжал говорить. Я - идиотски улыбаться. В этот момент машина подпрыгнула на очередном из ухабов. И я заорала. От толчка рука Шурика вошла так глубоко, что дальше было уже только мое сердце - сердце предательницы.
- Что с тобой? - сдвинула брови Линда.
- Остановите машину. Остановите! Мне плохо! Сейчас меня…
Машина с визгом затормозила. Я пулей выскочила из нее и, отбежав на несколько шагов, согнулась над выжженной крымской травой. Мне действительно хотелось рвать от отвращения к самой себе. Поскольку то, что я чувствовала, было не что иное, как - удовольствие. Жуткое. Нестерпимое. Захлестывающее, как море.
Подняв лицо, я увидела: Шурик направляется ко мне. Я взглянула на него затравленно, исподлобья. Мы стояли достаточно далеко, и нас не могли слышать. Он наклонился.
- Прости, - прошептал он. - Прости. Нам нужно поговорить. Я схожу с ума…
- Нам не о чем говорить, - выдохнула я.
На его круглом, полудетском лице была выписана явственная мука.
* * *
Я лежала в кровати, тупо уткнувшись носом в подушку.
- А-а-а… Нет, медленнее… А-а-а… Не так глубоко…
Вот уже четверть часа я слушала стоны за стеной, прерываемые ровными Линдиными назиданиями. И кто только делает такие тонкие перегородки в смежных спальнях! Все слышно. Забавно, если раньше я ничего не слышала, выходит, они занимаются сексом первый раз? Непонятная парочка.
- А-а-а…
Нет, невыносимо! Я скатилась с кровати и вышла на террасу.
Море!
Бежать к нему, скорее, полотенце, купальник. Оно все залечит, все смоет, оно успокоит меня.
На спуск с горы ушло всего несколько минут. За три дня я научилась карабкаться по скалам не хуже горного козла. Но сегодня я пошла не на «наш», левый, а на правый пляж, где все-таки копошился народец. Парочка компаний, десяток влюбленных парочек. Ладно, искупаюсь и разберусь, кому тут строить глазки.
Я погрузилась в воду и поплыла навстречу небосводу. Я бежала. Мне хотелось оторваться, ампутировать себя от происходящего в спальне, от ахов и охов, от мысли, что сейчас они занимаются любовью. И мне почему-то больно это знать.
Вернувшись из Севастополя на Феолент, я не отходила от Линды ни на шаг, опасаясь разговора с Шуриком.
«Я схожу с ума!»
Его фраза билась у меня в мозгу колоколом.
И лишь когда, пообедав, они ушли к себе и я услышала стоны за стеной, я поняла, что боюсь не его, а себя. Я хочу быть там, на месте Линды! Быть с ним! И злюсь на него, еще несколько часов назад занимавшегося запретным сексом со мной в машине, и вот уже с другой…
Нет, не он, это я схожу с ума! Как такое могло произойти? Только сутки тому я осуждала его, брезговала им, отстранялась от него всей кожей, если он оказывался слишком близко. И здравствуйте! Не прошло двадцати четырех часов - бешусь, как сучка во время течки.
Не думать об этом! Не думать! Забыть.
Вернувшись на берег, я понуро легла на расстеленное полотенце. Облака стремительно неслись по небу, их перламутровые брюшки напоминали огромные раковины. Странно, ветра совсем не чувствуется…
- Девушка, чего вы скучаете?
Я отмахнулась от навязчивого мужского баса, даже не посмотрев, как выглядит его обладатель. Не хочется ни с кем знакомиться, флиртовать, улыбаться. Вляпалась, врезалась, втрескалась в самого недоступного - парня своей подруги. Нечего делать, нужно уезжать в Киев. Иначе - мука адская.
Мужчина нерешительно топтался на месте неподалеку от меня. Я слышала, как похрустывают камешки у него под ногами.
- Уходите, - попросила я глухо. - Ничего не выйдет. Я люблю другого.
- Интересно, кого? - послышался голос Шурика.
Я села. Он расположился рядом со мной, по-турецки сложив ноги.
- Ты действительно кого-то любишь? - напряженно повторил он, пытливо глядя на меня.
- Тебе-то что?
- Нам нужно поговорить.
- Натрахался, теперь можно и поговорить? Где Линда? Что-то вы слишком быстро закончили… - Я уже упрекала его, уже ревновала. И он понял это.
- Линда сказала, что устала и хочет спать. А закончить нам не удалось, ничего не получилось.
- Врешь. - Я болезненно скривилась. - Уже врать мне начал.
- Я не вру, - тихо сказал он. - Я не могу любить, когда ничего нельзя.
- Раньше же получалось!
- И раньше так было. Я понимал, она не такая, как все, с ней нужно аккуратно, по чуть-чуть. Думал, оттает со временем, раззадорится. Но я больше не могу так.
- Незачем посвящать меня в интимные подробности вашей жизни, - рассердилась я. - Я не хочу их знать!
- Хочешь. - Он смотрел на меня в упор, его пухлые губы были сжаты сейчас в одну жесткую линию.
- Сегодня в машине ты вел себя как последний мерзавец!
- Но ты сама дала мне сделать это!
- Значит, я такая же подлая, как и ты. Я уеду. Сегодня же. Прямо сейчас соберу вещи и уеду в Киев.
Я вскочила. Послышался удар.
Ветер влетел в нависшую над пляжем скалу и ударился о нее сильным упругим телом. С горы посыпался град камней. Один из них попал в голову какому-то мужчине. Он упал. Люди испуганно бросились к нему, начали поднимать. Из виска пострадавшего текла струйка крови. «Не убило, но шрам останется…» - с облегчением сказал кто-то.
И в ту же минуту дождь обрушился на нас тяжелыми потоками воды. Небо почернело. Я испуганно вжала голову в плечи, еще три секунды назад светило солнце, ничего не предвещало урагана.
- Не бойся, - произнес Шурик. - В Крыму часто бывает так. Здесь все - внезапно…
Народ спешно собирал пожитки и мчался к горе. Вереница пляжников уже пыталась ползти вверх по тропинке, но навстречу им лился поток желтой, перемешанной с глиной, воды.
Перекинув полотенце через плечо, я кинулась вслед за всеми, поддавшись массовой панике.
- Куда ты? - попытался остановить меня Шурик.
- Убери руки! Не подходи ко мне! - ненавидяще прорычала я.
Вскарабкаться против течения водопада оказалось практически нереально. Ноги скользили, не за что было ухватиться. Вокруг меня копошились злые, испуганные люди, никому и в голову не приходило протянуть мне руку.
- Давай помогу, - сопел Шурик сзади. Я попыталась лягнуть его ногой.
- Уйди!
Неожиданно мой купальник без шлеек пополз вниз и грудь вывалилась наружу. Стало стыдно, противно. Мужики вокруг оживились, потянулись ко мне.
- Эй, красавица, давай поддержу! - фривольно предложил один.
- Не смей! - заорал Шурик и, навалившись на него, сбил с ног. Оба упали и понеслись вниз, как на водных горках.
Чувство мучительной беспомощности, незащищенности нахлынуло на меня. Я попыталась подтянуть руками лиф, и ноги тут же разъехались, поток подхватил меня, понес вниз. Грязная вода лезла в рот, пальцы отчаянно искали опору, но ее не было, и глиняный водопад выплюнул меня на камни.
Увы, только в романах героини после перенесенных испытаний приходят в себя в объятиях любимого. Мне же даже не удалось потерять сознание. Оглушенная, я встала на четвереньки и поползла, покачивая бюстом. Но данный нюанс меня уже не смущал.
Прямо по курсу Шурик неутомимо тряс бесчувственное тело несчастного, имевшего неосторожность заметить мои прелести. Это показалось мне безумно смешным. Я села и заржала долгим истерическим смехом. А дождь шел и шел, будто море поменялось местами с небом и теперь проливалось на нас оттуда, и пройдет немало лет, прежде чем иссякнет эта бесконечная вода…
Выпустив из рук соперника, Шурик подошел ко мне, поднял, молча прижал к себе. Моя голая грудь прижалась к его груди. Но сейчас это казалось несущественным, неважным, само собой разумеющимся. Его объятия были такими большими и всеобъемлющими, что я чувствовала себя в них будто в маленьком домике.
