косынка повязана не на шее, а вокруг головы. Она смотрит задумчивым взглядом куда-то вдаль, тяжело вздыхает, разворачивается, собираясь идти в дом. И тут в сарае, возле дома, загорается свет. Взгляд Ольги падает на сарай и, она застывает, как вкопанная. Петр Петрович уже и не сомневается в том, кого он там сейчас увидит. И точно. В дверях стоит Долговяз. Только сейчас у него в руках длинная, крепкая веревка и, он манит за собой Ольгу. Долговяз разворачивается и скрывается в сарае. Ольга идет за ним. Слышится шум. И только Петр Петрович делает шаг в ту же сторону, как всё пропадает. Да и, в принципе, зачем? Он и так знает, чем всё закончилось.
И вот опять он видит деревенский дом. Только сейчас Петр Петрович внутри него. Вокруг все бедненько, но очень чисто. За столом, застеленным светлой клеенкой в мелкий цветочек, сидят двое. Та старушка, что он видел на вокзале, Клавдия Степановна кажется, а напротив нее здоровый, рыжий бугай, лет пятидесяти, с оплывшим лицом и опухшими красными глазами.
— Ну, мать… — канючит бугай, — Ну в последний раз. Я всё верну. Обещаю.
— Нет, Андрюша, — с сожалением глядя на мужчину, отвечает старушка, — Больше ты ни копейки от меня не получишь. Тебе давай — не давай, всё равно пропьешь или в карты проиграешь. До пятого десятка ты, сынок, дожил, а ни домом, ни семьей не обзавелся. Всё как лист на ветру. Вот возьмешься за ум, устроишься на приличную работу, да сноху в дом приведешь, вот тогда милости прошу. Помогу, чем смогу. Вот тебе весь мой сказ, — тяжело вздыхает Клавдия Степановна.
— Ну ладно, старая! — вскакивает бугай из-за стола, — Единственному сыну помочь не хочешь? Да, подавись ты своими деньгами! Вот помрешь ты, всё продам и пропью!
Он резко разворачивается и выскакивает из дома, с грохотом захлопнув дверь.
Старушка сидит, сгорбившись на стуле, вытирая скупую слезу. Затем, кряхтя и охая, берет табурет и идет в маленькую комнатушку к антресолям. Еле-еле взбирается на табурет, достает большую шкатулку. Вдруг замирает и разворачивается. В проеме двери стоит Долговяз и ехидно улыбается. Старушка на миг замирает. Шкатулка падает из ее рук. Клавдия Степановна вытягивается по стойке смирно и, как оловянный солдатик, заваливается вбок, падая виском ровно на угол стола-книжки, стоявшем посреди комнаты. Петр Петрович с ужасом переводит взгляд от уже мертвой женщины к содержимому той злосчастной шкатулки, которое рассыпалось у его ног. На полу валяются старые фотографии с улыбающейся молодой женщиной и рыжим карапузом на руках. Прядь рыжих волос, любовно перевязанная голубой ленточкой. Еще несколько пожелтевших конвертов и старых открыток. И всё пропало.
Теперь он стоит в небольшой комнате, видимо уже в городской квартире. За окном день. Это можно понять по пенью птиц и множеству голосов на улице. Но плотные шторы задернуты наглухо, и солнечные лучи еле-еле пробиваются сквозь них. Петр Петрович оглядывается вокруг и видит парня, который сидит за компьютером в дальнем углу комнаты. Петр Петрович узнает в нем того неопрятного паренька с вокзала. Значит, это и есть Боря. Парень что-то увлеченно печатает. По экрану плывут цифры. Периодически он отрывается от клавиатуры и что-то быстро записывает в тетрадь. Подойдя поближе, Петр Петрович замечает азарт в глазах парня.
— Еще чуть-чуть… — бормочет себе под нос Боря, — нужно только удалить все «баги» и, тогда точно уж получу «апрув» и выкачу «билд».
Боря так увлечен, что не замечает ничего вокруг. Вдруг он замирает, поворачивает голову в сторону дивана, где, закинув ногу на ногу, вольготно расположился Долговяз. Тот ядовито ухмыляется парню и одобрительно машет головой. Боря встает и выходит из комнаты. Через пару минут он возвращается и со стеклянными глазами садится на диван рядом с Долговязом. И тут Петр Петрович чувствует легкий запах газа.
Картинка меняется. Петр Петрович опять в чьей-то квартире. Он в комнате. Она просторная, чистая, но что-то не так. И он понимает что именно. Здесь стоит удушливый запах медикаментов. На диване сидит Зоя и смотрит телевизор. Она прерывисто дышит и страдальчески морщится, а небольшой столик возле дивана заставлен пузырьками и завален блистерами с таблетками. Слышится звук будильника и, Зоя, с тяжелым вздохом, берет со стола несколько таблеток. Морщась и тяжело дыша, он проглатывает их, запивая водой. Звонит телефон и Зоя берет трубку.
— Да, мамочка — говорит она, — Всё хорошо. Да, лекарства пью. Ну, не плачь, родная. Уж такой я родилась. Мама, в этом никто не виноват, тем более ты. У каждого своя судьба.
Затем Зоя застывает и, бросив короткое: «Я перезвоню…», смотрит куда-то в угол. Там, в темноте, стоит Долговяз и машет Зое рукой, указывая на столик с лекарствами. Роняя на пол телефон, Зоя разворачивается к столику и начинает методично глотать таблетки, запивая их содержимым из пузырьков. Она закашливается, слезы текут из глаз. Но она продолжает методично глотать таблетки. Вдруг ее затрясло и, Зоя замертво рухнула на диван. И тут Петр Петрович разозлился.
Он поворачивается к Долговязу, но видит лишь спину таксиста. Он узнает это такси, водителя и сменяющийся пейзаж за окном. Это же он сам едет на вокзал. В салоне играет громко музыка и Петр Петрович просит водителя сделать потише. Но тот его не слышит. Он смотрит куда-то вбок. Петр Петрович следит за его взглядом и видит Долговяза, который машет им и ехидно ухмыляется. И тут господину Барахтину становится так хорошо и спокойно, что он откидывается на спинку сидения и застывает с безразличным видом. Тем временем, таксист, разогнав автомобиль, резко выкручивает руль и выпрыгивает из машины. На огромной скорости такси врезается в столб и загорается. Петр Петрович, чувствует, как горит заживо, слышит, как кричит, но ему всё равно. Видение пропало.
Он снова в купе, а напротив него сидит Долговяз и внимательно смотрит на него.
— Как Вы это делаете? — только и смог спросить изумленный Петр Петрович.
— Здорово, да? — подскочил на диване Долговяз, — Контроль разума! Десятки тысяч лет тренировки!
— Но… Но, разве Вам не полагается соблазнять, развращать, уводить с праведного пути? — уставился на него Барахтин.
— Формально да… — замялся господин Долговяз, — Но видите ли, в чем дело… Вы, люди, ушли в своих технологиях далеко вперед. И мое начальство решило не отставать. Понабрали молодых. А те со своими заморочками. Ну там, через соцсети, онлайн-казино и прочие приблуды, действовать стали. А я, на минуточку, демон высшего звена, а не тысячелетний пацан, чтобы этим всем заниматься. А начальству —
