вынь да положь. Ты, говорят, Владлен, отстал от жизни, засиделся совсем. И дали мне приказ, найти за семь дней семь душ грешников по семи грехам. Ну ясно — понятно, что решили понизить меня. А у нас, Петр Петрович, понизить, это не просто отправить на покой, а отправить работать на котлы. А я никому не пожелаю оказаться в этом месте. Вот и пришлось выкручиваться.
— Но Вы же сжульничали! — возмутился Барахтин.
— Кто бы говорил, — поморщился Долговяз, — Уж Вы-то, Петр Петрович, как никто другой должны меня понять. Я потому-то к Вам и подсел, что мы с Вами одного поля ягоды.
Но Петр Петрович не унимался:
— Нет, нет, погодите! Да, господин Долговяз, рассказчик Вы знатный! Как мне здесь всех расписали! Грешник на грешнике. Только вот, что я Вам скажу! Все Ваши истории, господин Долговяз, ложь! Николай не собирался никого убивать. Ну может быть в начале… Да и алкоголь — та еще зараза. Но потом он передумал! И может быть, когда-нибудь, помирился бы с соседом. А может быть и семью завел.
А Инесса! Там даже близко не было никакого прелюбодеяния! И если девушка красиво выглядит и хорошо одевается, это не значит, что она хочет всех и каждого! И Ольга! Я не знаю, какие у них были отношения с братом, но она точно не собиралась умирать. У нее была семья. Клавдия Степановна правильно сделала, что не дала денег сынку — паразиту. А всё ее богатство в шкатулке — это память. Память и несбывшиеся надежды. А Боря? Он не был лентяем. Он писал какую-то программу. Всё что он бормотал, я уже когда-то слышал в разговорах между нашими программистами в компании. А неопрятным он был, так как уходил в работу с головой.
Барахтин соскочил с дивана и заходил по комнате.
— А Зоя! Зоя — это вообще апофеоз Вашего коварства, господин Долговяз! — кричал он, тыча пальцем в собеседника, — Она же была больна. И, как я понимаю, больна с детства. И она не поперхнулась едой. Нет! Вы! — он опять ткнул пальцем в Долговяза, — Вы, ради своей выгоды ее отравили.
— А меня! — и тут он споткнулся на слове, скис и, с обреченным видом опустился обратно на диван, — Ну, а меня за дело…
— Вот это да! — ошеломленно присвистнул Долговяз, — сколько экспрессии, сколько эмоций, сколько праведного гнева! В нас проснулось что-то человеческое? А не Вы ли, господин Барахтин, энное время назад, сидя на вокзале, награждали всех вышеперечисленных незавидными эпитетами?
— Ну Вы же не дали этим людям ни малейшего шанса, — простонал Барахтин, признавая всю справедливость вышесказанного, — У них были семьи, любящие их люди, а у некоторых жизнь только начиналась.
— Шанс? Шанс, говорите? — глаза Долговяза превратились в две щелочки и, он подался вперед, — А Вы, Петр Петрович, дали тем бедным сотрудникам филиала шанс? Скажите мне, уважаемый, что сделали Вы, когда вернулись вчера вечером в гостиницу?
И видя, что Барахтин угрюмо молчит, еще ниже опустив голову, продолжил:
— Молчите? А я Вам напомню. Вы, господин Барахтин, позвонили начальству, отчитались о «блестяще» выполненной работе и выразили ряд сомнений. Одно из них заключалось в целесообразности работы данного филиала. Другое же касалось возможного сговора Ваших молодых коллег, приезжавших сюда до Вас, и администрации филиала, с целью сокрытия настоящих дел здесь. И что в итоге? Вы не просто оклеветали сотрудников данного учреждения, но и своих молодых коллег, у которых в данный момент идет проверка. Но ради собственного эго чего только не сделаешь! Да, Петр Петрович? А насчет жизней и семей… — Долговяз задумался, — Я открою вам тайну. После разговора с Вами директора филиала, Ивана Леонидовича… Вы, наверное и имени-то его не запомнили. Так вот, его увезли с сердечным приступом в больницу. Выживет или нет — никто не знает. А у него жена и трое детей. Еще главбух, Екатерина Сергеевна. Ее имени Вы тоже не помните? Ну, конечно, нет. Зачем? Так она была уволена за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. А найти работу, в таком маленьком городе, одинокой женщине в сорок пять лет, ой, как не просто. А ведь у нее на попечении племянница с ДЦП. Как Вам такой расклад, Петр Петрович?
— Да я виноват, — с горечью произнес Барахтин, — И сейчас я за это расплачиваюсь.
И тут он будто воспрял духом и, вызовом посмотрел на собеседника:
— Но вы, господин Долговяз, тоже ответите за свои злодеяния. Как только мы окажемся на месте, я расскажу Вашему начальству о Ваших «подвигах». И уж тогда…
— А что тогда? — рассмеялся Долговяз, — Как Вы думаете, кому поверят? Вам, простому человечку, или мне, демону высшего порядка, профессионалу своего дела с десятком тысяч лет безупречной работы? Да и к моему руководству Вы не попадете. Не тот уровень. Так что, расслабьтесь, Петр Петрович, мы уже подъезжаем.
Петр Петрович взвыл и схватился за голову, а в купе раздался зычный, утробный бас: «Дамы и господа! Мы подъезжаем к конечной остановке. Добро пожаловать в ад!».
***
Петр Петрович закричал и проснулся. Июньское солнце било в окно. А веселые трели птиц, казалось, разбудят даже мертвого.
Ничего не соображая, господин Барахтин стал вертеть головой. Он на кровати в гостиничном номере. Рядом разрывался будильник. Петр Петрович взглянул на часы. Девять утра.
— Ух ты ж! — соскочил он с кровати, — Проспал! Впервые в жизни проспал!
Сказал и вдруг улыбнулся. Бодро соскочив с кровати, Петр Петрович выглянул в окно. Так и есть. Служебный автомобиль уже полчаса дожидался его у входа в гостиницу.
— Нужно поторопиться, — сказал он сам себе и направился в ванную.
Вечером того же дня он сидел напротив улыбающегося директора филиала.
— Так у нас всё в порядке? — интересовался тот.
— Абсолютно, Иван Леонидович, — заверил его Барахтин.
— Уж как мы рады, как рады, — улыбался тучный мужчина, вытирая платком лысину, — Правда, Катюша?
Катюша, женщина, лет сорока пяти, высокого роста, в светлой строгой юбке, белой блузке и очках в роговой оправе, скупо кивнула.
— По правде сказать, Петр Петрович, — доверительно продолжил директор, — Мы очень волновались, узнав о Вашем приезде.
Барахтин вопросительно поднял брови.
— А как же! — воскликнул директор, — Нам, как сказали, что сам Барахтин едет с проверкой в наше захолустье, у всех нас аж давление подскочило.
— Ну что Вы, — немного смущаясь пробурчал Барахтин, — Не такой я уж и зверь. А с такими профессионалами, — он кивнул в сторону бухгалтера, — вам бояться нечего. Вся документация в абсолютном порядке.
При этих словах на лице главбуха на миг исчезло серьезное
