Оркестр заиграл «Гимн любви», одну из популярных мелодий среди военных во Вьетнаме. Разговор на какое-то время оборвался. Кое-кто стал подпевать, кто-то выбивал мелодию на крышке стола.
Музыка кончилась, и лейтенант, с которым начал беседу командующий, как бы подвел итог:
— Здесь, господин командующий, нет ничего прочного, все зыбко и неустойчиво. Только одно постоянно: чувство, что живешь, работаешь и воюешь во враждебной обстановке. Вьетнамцы, — может, среди высокопоставленных деятелей другая картина, не знаю, — ведут себя так, что не остается никаких сомнений, что они ждут не дождутся, когда мы уберемся из их страны.
— Что ж, — мрачно проговорил, поднимаясь из-за стола, Абрамс, — я думал, что вы — цвет нашей армии и ее будущее — развеете мои опасения, а вы их усилили.
Когда Абрамс отошел к столу, где сидели штабные генералы, кто-то из офицеров сказал:
— А жернова войны перемалывают нас. Мы потеряли уже тридцать тысяч человек. А сколько искалеченных? Хочется знать, сжимаются ли сердца у американцев там, дома, когда они слушают сообщения из Вьетнама? Или это проходит, не задевая сознания? Вот недавно убили моего дружка, с которым мы в детстве вместе играли в войну. Разве мы могли думать, какую войну готовит нам судьба? А ему оставалось дослужить всего три недели. Их-то ему и не хватило, чтобы вернуться домой и рассказать о войне своим будущим детям и внукам, чтобы ночью, просыпаясь от кошмара, облегченно вздохнуть, поняв, что это только сон. Нет, наверное, никому из нас память о Вьетнаме не даст спокойно спать. Даже много лет спустя.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В ноябре ушедшего 1968 года по многим городам Западной Европы прошли массовые митинги. Колонны с лозунгами: «Американцы, кончайте жевать резинку, начинайте говорить внятно!», «Прекратите двуличную политику, кончайте войну во Вьетнаме!» — скапливались у американских посольств и часами стояли под окнами, через решетки ограды забрасывали дворы петициями, письмами, требовали встречи с представителями посольств, чтобы высказать им все, что думают в Европе об их политике во Вьетнаме.
В Стокгольме демонстрацию протеста против грязной войны возглавил министр просвещения. В петиции правительству США, которую он подписал вместе с тысячами своих сограждан, высказывалась самая резкая критика политики Вашингтона. «Не с помощью бомб и ядов, а путем честных, конструктивных переговоров вы должны решить вьетнамскую проблему, иначе кровь, которую вы проливаете в десятках тысяч километров от Америки, будет долго оставаться позорным пятном на стране Линкольна и Вашингтона». В донесении посла Белому дому прозвучала открытая тревога в связи с ростом антиамериканских настроений в Скандинавских странах, которые имеют большой вес в европейской политике США.
Посол был срочно вызван в Вашингтон для консультаций. После беседы в государственном департаменте с ним встретился помощник директора Центрального разведывательного управления Виктор Марчетти, в ведении которого было наблюдение за «подозрительными» государственными деятелями во всех странах — от Латинской Америки до Скандинавии. Марчетти дотошно расспрашивал посла о всех крупных политических фигурах Швеции, вызывающих сомнение в своей лояльности к США. О встрече с послом Марчетти доложил директору ЦРУ Ричарду Хэлмсу.
— Придется повнимательнее следить за всеми шагами этого шведского парня, — заканчивая разговор, предложил Хэлмс. — Такой может вылезти и в премьер-министры, и тогда он доставит нам хлопот еще больше.
Через пятнадцать лет председатель социал-демократической партии, став главой шведского правительства, соберет представителей печати и скажет:
— Вот уже много лет меня постоянно преследуют агенты ЦРУ. Где бы я ни появился, я всегда без труда, как свою тень, замечаю, что за каждым моим шагом внимательно следит кто-нибудь из породы парней Лэнгли. Вы знаете, что я имею в виду…
Париж, веселый, шумный, украшенный иллюминацией и еще более яркой светящейся рекламой, готовился к встрече рождества и Нового года. Но даже в праздничную суматоху настойчиво врывалось эхо событий, происходящих во Вьетнаме. На Больших бульварах появились тысячи студентов. Построившись в колонны, они направились к американскому посольству. Полиции стоило немалого труда удержать их и не допустить, чтобы накануне рождества посольство оказалось без окон, заляпанное чернилами и грязными потеками краски.
В резиденции французского правительства, взявшего на себя роль посредника, специальной группой изучались все дипломатические ходы, которые могли бы помочь сдвинуть с места застрявшую в трясине американских маневров машину переговоров. Начавшиеся еще в мае 1968 года встречи представителей двух стран не приводили к желаемому результату. Старый американский дипломат, сподвижник президента Рузвельта Аверелл Гарриман отказался от своего поста представителя Белого дома на этой встрече. Его временно заменил посол с чрезвычайными полномочиями Сайрус Вэнс. Выданные ему инструкции были нацелены на затягивание конструктивного решения: американская администрация ждала убедительных побед своей армии во Вьетнаме.
Премьер-министр Франции Мишель Дебре пригласил к себе Сайруса Вэнса.
Они поговорили о предпраздничном Париже, о хорошей солнечной погоде, поднимающей настроение парижан.
— Я полагаю, господин посол, — сказал премьер-министр, — что яркое солнце Парижа вам помогает в лучшем свете видеть и вашу нелегкую миссию, не так ли?
— Погода для дипломатов, господин премьер-министр, к сожалению, определяется не атмосферными явлениями. Если бы зависело все от них, то в вашей солнечной стране никогда не возникало бы никаких осложнений.
Премьер понял, что Вэнс говорит не только об осложнениях с переговорами, но и о массовых забастовках, прокатившихся по стране, и о выступлениях левоэкстремистских элементов. Дебре сделал вид, что не заметил намека.
— Мы как причастная к переговорам сторона, — продолжал он, — делаем все, чтобы ваша миссия, господин посол, увенчалась успехом. Думаю, таково же желание правительства и народа Соединенных Штатов.
— Успех переговоров, господин премьер, зависит и от того, какой позиции придерживается другая сторона. У нас, как вы знаете, было много пунктов, по которым точки зрения на процедуру и характер переговоров не совпадали. Каждая встреча сопровождается появлением новых нюансов, на их изучение требуется время и поиск путей сближения. Но теперь мне кажется, что наш дилижанс уже тронулся с места.
За день до этого у главы французского правительства была встреча с представителем Ханоя, который подробно, без дипломатических туманностей обрисовал положение во Вьетнаме, прямо сказав, что американцы предприняли на всех фронтах наступательные операции и, ожидая, что им удастся на поле боя склонить чашу весов в свою пользу, прибегают к тактическим маневрам на переговорах.
— Они под разными предлогами не хотят признать Фронт освобождения Южного Вьетнама равноправной стороной на переговорах, — отмечал и представитель Ханоя. — А с этим ни мы, ни представители Фронта согласиться не можем. Соединенные Штаты потому и вынуждены разговаривать с нами, что армия Фронта освобождения поставила полумиллионную армию США и восьмисоттысячную армию сайгонского правительства в тяжелое положение. Американцы с трудом обороняются, а хотят представить дело так, будто держат инициативу в своих руках.
— Мы стоим, господин премьер, — продолжал ханойский дипломат, — на том, чтобы переговоры строились на реальной почве, а не на иллюзиях. Затягивая обсуждение коренных вопросов урегулирования проблемы, Соединенные Штаты лишь залезают глубже в трясину. Если говорить серьезно, то переговоры — это единственный для них путь выбраться из этой трясины. Наращиванием военных акций они ничего не добьются. Вьетнамский народ имеет все необходимое для успешного ведения боевых операций любого масштаба. На его стороне помощь друзей и прогрессивное общественное мнение. Мы благодарны, господин премьер-министр, народу Франции за симпатии и помощь нашей борьбе. Мы готовы в любой день, хоть в будни, хоть на рождество обсуждать любые разумные предложения. Но, как говорят у нас, одной рукой в ладоши не захлопаешь. Хотя я должен отметить, что американская сторона начинает понемногу понимать истинное положение вещей.
Именно об этом вспомнил премьер-министр Франции, продолжая беседу с Вэнсом.
— Ваше заявление, господин Вэнс, вселяет оптимизм. Мы надеемся, что ухабы на дороге дилижанса остались позади. Желаю, чтобы ваши усилия принесли в новом году ощутимые результаты.
На второй день нового года представители ДРВ и Соединенных Штатов провели очередную встречу. Они поздравили друг друга с наступившим Новым, 1969 годом и пожелали, чтобы он был счастливым для народов обеих стран.
