— Тебе кажется? — от общения с ним Алина тоже получила долю здорового цинизма.
— Я уверен.
— А тебе не кажется, что сейчас поздновато для таких признаний. Я завтра уезжаю, и уже ничто меня не остановит! Я не хочу здесь больше оставаться!
И несмотря на его сбивчивые объяснения и непродолжительный разговор, она захлопнула за собой дверь, а наутро покинула страну. Он смирился, но не хотел совсем прекращать общаться: он написал, она ответила. Поначалу на новом месте никому не бывает легко, а тут еще прибавьте чужой язык, обычаи и образ жизни. То, что у нее не было документов на работу, места, где жить и даже французским она владела не очень уверенно, ее как раз не смущало, но оказаться первый раз одной, без друзей и родных, работая с высшим образование официанткой, оказалось даже для нее делом не совсем легким. Так и вышло, что его письма, наполненные тихой нежностью и заботливой грустью, стали для нее отдушиной, ниточкой, связывающей ее с прежней жизнью, и поддержкой в трудные минуты. Писем было столько, что можно было бы опубликовать целый роман, а для девушки они стали необходимыми, как воздух.
Он никогда не звал ее обратно, зная, что во Франции Алина счастлива гораздо больше, чем была в России, но продолжал писать почти каждый день, ибо по-другому не мог. В их отношениях уже тогда светилась какое-то странное понимание друг друга и нежелание ничего менять. Она доверяла ему и дорожила им больше, чем кем бы то ни было в ее жизни, но в то же время и не думала хранить ему верность. Он знал обо всех ее любовниках, никто из которых не задерживался надолго, но это не мешало ему каждый раз вздрагивать и судорожно оглядываться всякий раз, когда на улице доносился запах ее духов, и продолжать надеется, что когда-нибудь они будут вместе.
Потом в жизни Алины, как и следовало ожидать, появился кто-то дольше, чем на несколько ночей, когда в баре ее пригласил выпить загорелый блондин с задорным взглядом зелено-голубых глаз. С Дамианом все, от начала их отношений и до их разрыва, было очень просто. Тринадцатого мая они познакомились, через неделю он переехал к Алине, в июне они поехали вместе в отпуск, а в августе решили пожениться. И все это притом, что с предыдущим своим молодым человеком девушка разошлась именно по той причине, что не хотела никаких серьезных отношений.
Дамиана можно было охарактеризовать так:
В четверг, придя с работы и моя руки в ванной, он мимоходом бросил:
— Знаешь, я тут видел одну классную штуку в магазине.
— Да? — Алина рассеянно подняла глаза от каталога к диплому по советскому дизайну. — В тысяча девятьсот восемнадцатом во ВХАТЕМАСЕ без присутствия спроса со стороны…Что именно?
— Кхм. — он кашлянул. — Да вообще-то ничего особенного. Я подумал, что неплохо бы было снова сесть на мотоцикл. Вот и приглядел один.
Алина чуть не подскочила на стуле:
— Ты в своем уме? Мы еще не выплатили кредит за мой скутер. Машина же на стоянке. Какой мотоцикл в Париже?
— Да, нет. Я же просто подумал…
В пятницу, приблизительно в то же время, Алина ответила на звонок мужа по мобильному телефону и услышала:
— Малышка, посмотри в окно. У меня для тебя сюрприз.
— Иллюстрация к Маяковскому «Разговор с фининспектором о поэзии». — Она все еще сидела над дипломом. — Иллюстрация к…
Безо всякой задней мысли, отодвинув от себя ноутбук, и собаку, которая уже минут пять сходила с ума при виде любимого хозяина за стеклом, она выглянула и так чуть оттуда не выпала. Внизу прямо посреди дороги стоял новенький спортивный мотоцикл «Ямаха Р1» и поблескивал синим глянцем на солнце. Кто разбирается хоть чуть-чуть в этих двухколесных монстрах, даже понять, что этот зверь был предназначен для гонок по автотрассе, а никак не для многомиллионного города с огромным количеством светофоров.
— Я и шлем тебе купил! Спускайся, надо его опробовать.
Алина еще несколько минут созерцала счастливого мужа, и мучимая плохими предчувствиями и размышлениями на тему, сколько денег уйдет на его обслуживание, помимо выплаты еще одного кредита, который явно не поможет их и без того не шикарным финансам, отлепилась от окна и молча сняла с вешалки кожаную куртку.
Их жизнь хоть и радовала девушку разнообразием, но уж чересчур было все неконтролируемым. Он мог забыть встретить ее с ресторана в 3 утра и заснуть, когда она одна возвращалась ночью по злачным районам Парижа. Мог заявить, что ему надо отдохнуть и уехать на выходные к другу. Мог преспокойно с восторгом и на полном серьезе принести домой визитную карточку режиссера порнофильмов. И хотя он был неисправимым оптимистом, с добрым сердцем и легким характером, Алина часто уставала от такой легкости, которая превосходя ее собственную разболтанность, периодически просто ее пугала, с одной стороны заставляя девушку быть более дисциплинированной, а с другой, задумываться все чаще, зачем ей это нужно.
Но все это было после. До этого была свадьба, много гостей, знакомство с пищащей от гнева и неприязни свекрови, и неимоверно радостным свекром, и остальным семейством и то, как Рыжий это воспринял, а точнее как не воспринял. Никак. Он просто перестал писать. Совсем, что Алине далось гораздо труднее, чем она себе представляла. В последнем письме он написал, что любит ее все равно и желает ей счастья, и если это тот единственный, которого она всю жизнь ждала, что ж, да будет так.
Девушка впала в панику и начала строчить одно письмо за другим, но ответа уже не было. Она вовсе не хотела так его терять. Терять человека, к которому так привыкла, и без которого уже не представляла свой день? Того, который любил ее, наверное, как никто и никогда в жизни ее любить не будет? Нет, она была не готова его отпускать, но все Алинины попытки, ни к чему не привели.
Безуспешно она пыталась объяснить, рассказать о том, что они могут и дальше быть друзьями, что нельзя терять друг друга, если они смотрят на жизнь одними глазами, что она не сможет без него обойтись и не понимает, что в сущности изменилось. Но в глубине души девушка все прекрасно осознавала: теперь она официально будет принадлежать другому человеку. Рыжий хотел ее видеть не другом, а женой, а теперь все его мечты и надежды пошли крахом, а продолжать страдать он больше не хотел, итак слишком долго тянулись эти странные отношения, и Алине ничего не оставалось, как смирится.
Хотя сейчас по возвращению в Россию она и пыталась себя убедить, что ее муж был ужасным человеком, ей с ним было хорошо. То, что они были абсолютно разными людьми, не мешало им вместе отлично проводить время, ходить по ресторанам и ночным клубам, посещать друзей и ездить загород на мотоцикле. Девушка разрывалась между работой, приработком и учебой, но даже несмотря на это у нее хватало времени тосковать по утерянной дружбе или, может, это было что-то большее? Ее часто смущало то, что с Дамианом она не могла поговорить ни о своей дипломной работе, ни о музее в котором мечтала работать, ни о прочитанной книге или увиденной картине. Его интересовали другие вещи: футбол, мотоциклы, машины, танцы и, пожалуй, еще немногое из политики той страны, которой он считал своей родиной — Венесуэлы.
