Методом округления / Политика и экономика / Что почем
Методом округления
/ Политика и экономика / Что почем
30 рублей теперь стоит билет на одну поездку в столичном метро, хотя еще недавно власти уверяли, что ценник останется прежним — 28 целковых. Дело в том, что со 2 апреля москвичам предложено новое билетное меню.
Билет на 5 поездок вместо 135 рублей стоит теперь 150 (стоимость поездки — 30 рублей), а на 10 (по нему можно совершить 11 поездок) подорожал с 265 рублей до 300 (поездка — 27,3 рубля).
Правда, дешевле стали проездные на 20 и 60 поездок. Первые упали в цене с 26 до 25 рублей за поездку, а вторые — с 20,75 рубля до 20. Впервые появился билет «90 минут», позволяющий совершить в течение полутора часов одну поездку в метро и неограниченно — на наземном транспорте. Цена за один маршрут с пересадками — 50 рублей. Это дешевле на 5 рублей, чем купить отдельно один билет на метро и один — на наземный транспорт.
Также вводится единый безлимитный проездной на все виды транспорта. Цена на год — 17 тысяч. Он позволит сэкономить от 5 до 25 процентов расходов на проезд в будни. А с выходными и все 50. Например, в 2013 году 247 рабочих дней. Если вычесть из них отпуск, допустим, 22 рабочих дня, то затраты на транспорт составят около 75 рублей в день вместо 100 (две поездки на метро и автобусе туда-обратно).
Идея этих тарифов заимствована у европейских соседей. «В Париже, например, при покупке carnet (это книжка из 10 билетов) скидка — 40 евроцентов с поездки. А это в свою очередь 25 процентов от стоимости одноразового билета в пределах города на RER (сеть железнодорожных экспрессов) и городские автобусы», — говорит генеральный директор «Совтрансавтоэкспедиции» Леонид Шляпников. Стремление чиновников равняться на западные стандарты, конечно, внушает оптимизм, но, может быть, под них сначала бы подвести скорость и комфорт на транспорте, а не тарифы?
Наноденьги за нанооперу / Политика и экономика / Что почем
Наноденьги за нанооперу
/ Политика и экономика / Что почем
3 млн рублей потратили организаторы на только что закончившийся Первый международный конкурс молодых оперных режиссеров «НАНО-опера». Музыкальный конкурс — предприятие имиджевое, прибыли не предполагающее. И «НАНО-опера» не исключение. Но инициатор конкурса, Московский музыкальный театр «Геликон-опера», с подачи своего художественного руководителя Дмитрия Бертмана привлек к делу Департамент культуры Москвы, Союз театральных деятелей Российской Федерации, Красноярский театр оперы и балета и еще нескольких спонсоров. Они помогли «Геликону» вручить премии победителям: Гран-при и сто тысяч рублей Дмитрию Белянушкину, еще три премии — Георгию Дмитриеву, Татьяне Миткалевой, Павлу Сорокину по 70, 50 и 30 тысяч соответственно, потратив на премии 1/12 часть бюджета. Всего «НАНО-опера» так или иначе отметила восемь молодых режиссеров. И, по словам Дмитрия Бертмана, «главными для них были не денежные призы, по нашим временам почти символические, а полученные стажировки и возможность в ближайшее время поставить свои спектакли в приличных театрах России, Германии, Польши». Выгода же от мероприятия поддается прямому исчислению. Средний гонорар европейского режиссера музыкального театра — с именем, но не звезды — исчисляется в сумме 15—20 тысяч евро. Средний гонорар его российского коллеги в лучшем случае достигает 8—12 тысяч евро — это если ему посчастливилось попасть в какой-нибудь богатый доморощенный мюзикл. Постановки в рядовых репертуарных театрах стоят еще меньше, а в глубокой провинции режиссер часто работает за оклад, с премией под премьеру. Конечно, не все восемь лауреатов станут мэтрами. Но затраты «НАНО-оперы» на их поиск не превысили разовых гипотетических гонораров пятерых европейских режиссеров средней руки. Приглашая их вместо импортных гастролеров, наши музыкальные театры немало сэкономят. Правда, до тех пор, пока эти нанорежиссеры не станут мегазвездами.
Беззащитная наука / Политика и экономика / Те, которые...
Беззащитная наука
/ Политика и экономика / Те, которые...
Глава Высшей аттестационной комиссии Владимир Филиппов признался, что его учреждение «завалено обращениями граждан и ученых» по поводу плагиата в диссертациях. Чиновники и депутаты, по его словам, «сейчас бегают и ищут, кому дать деньги, чтобы отказаться от диссертации». Как говорится, приплыли! Осталось выяснить, что со всем этим наукообразным безобразием делать.
Налицо ведь состав уголовных преступлений. Мы не прокуратура и не ФСБ, отвечает Филиппов. И он прав. А силовикам, в свою очередь, дела до интеллектуальной собственности пока нет. У них с оппозиционерами и коррупционерами забот хватает. Но делать ведь что-то надо. Фальшивые диссертации — это и мошенничество, и подделка документов, и злоупотребление служебным положением. Да и вообще, какие могут быть инновации в стране, где ученых — тьма, а толку от них никакого? ВАК лишь грозит размещать «труды» плагиаторов на специальном сайте, чтобы «морально лишить степени», а также поднимает вопрос о разработке этического кодекса ученого. Вряд ли этого окажется достаточно для того, чтобы одолеть лженауку.
Извиняет нашу дремучесть одно — история у нас такая. Судите сами: первая докторская в Болонском университете была защищена в начале XII века, а в России в самом конце XVIII века. Следует опять же понимать, что проблеме плагиата через три года стукнет 200 лет. Это уже даже не проблема, а чуть ли не национальная традиция. Вот сколько в России существует институт защиты диссертаций, вот столько же стукнуло и практике покупки ученых званий.
Устав академии наук 1803 года запрещал академикам заниматься профанацией? Запрещал. Заповедал «не вносить в список кандидатов людей неизвестных и посредственных»? Заповедал. Но, несмотря на все эти строгости, наших людей, тянувшихся к знаниям, не запугать. Началось все в 1816 году с «дерптской аферы», когда выяснилось, что дипломы докторов юриспруденции банально продавались. Скандал дошел до императора. В своей резолюции Александр I повелел: «упомянутое производство» фальшивых ученых «не считать действительным и, отобрав от них подлинные дипломы на докторское достоинство... юридический факультет с основательностью подвергнуть штрафованию». Ну и так далее. А вы говорите — система «Антиплагиат»! Если богатый или чиновный невежа захотел у нас стать дипломированным ученым, ему никакой царь, генсек и тем более ВАК не помеха. А менять всю систему — например, введя уголовную ответственность за фальсификацию научных достижений, — у нас от веку не научены...
Расходная честь / Политика и экономика / Те, которые...
Расходная честь
/ Политика и экономика / Те, которые...
Непростые времена ждут рынок детективной и развлекательной литературы после указов Владимира Путина, обязавших всех госчиновников отчитываться не только о доходах, но и о расходах. Кто теперь станет зачитываться выдуманными криминальными историями, если в свободном доступе появится более увлекательное, а главное, документальное чтиво в виде чиновничьих деклараций с дотошным перечислением всего нажитого непосильным трудом, которое можно будет тут же сопоставить по стоимости с размером официальных доходов! Чуть что не сходится — вот тебе и интрига, вот и сюжет авантюрного романа, непридуманный блокбастер...
Причем принцип «Жена цезаря вне подозрений!» работать отныне не будет. То же касается и несовершеннолетних детей подателя декларации, на которых нередко оформлялись заводы-газеты-пароходы, счета (преимущественно в зарубежных банках) и заграничная собственность, пока глава семейства пребывал на госслужбе или занимался законотворчеством. На карандаш теперь возьмут всю семью. Если некое приобретение по стоимости превзойдет размер семейного дохода за три года, за него уже надо будет отчитаться по полной программе. Например, публично доказать, что все чада и домочадцы как один десятилетиями откладывали копеечку к копеечке. Из такого сюжета может получиться сюжет для «романа воспитания»: экономил на школьных завтраках детей — и дом в Майами прикупил.
