Таня. Тетя, как ваша коленная чашечка?
Анжелика. Когда надо, вздрагивала.
Карташова. А что нашел у вас ларинголог?
Анжелика. Сказал, если позаниматься с преподавателем лет десять — я смогу снова петь. Я ему пела немного в кабинете... К сожалению, не звучало. Таня, ты помнишь «Тройку»?
Таня. Помню, тетя.
Анжелика. Спой вместо меня. А через десять лет я снова ее запою.
Таня. У меня тоже может не зазвучать.
Бабкин. У вас не может не звучать.
Таня. Попробую. (Поет.)
Тройка, тройка... Серебряный снег,Бубенцы, бубенцы под дугою...(Бабкину.)Чернобровенький, ты дороже мне всех,От тебя я не знаю, не знаю покоя.
Эх вы, звоны-бубенцы, бубенцы,Эх вы, кони, молодцы, молодцы.Эх, снег да ветерНа белом свете,И поют и звенят бубенцы.
Не забыть новогоднюю ночь,Что меня как огонь ослепила.(Бабкину.)Чернобровенький, чем ты можешь помочь?Чтоб тебя я, тебя позабыла.
Эх вы, звоны-бубенцы, бубенцы!Эх вы, кони, молодцы, молодцы!Эх, снег да ветерНа белом свете,И поют и звенят бубенцы.
Тройка, тройка, — ты мчишься, звеня,В степь от белого снега седую...(Бабкину.)Чернобровенький, не забудь ты меня,От тебя никогда не уйду я.
Эх вы, звоны-бубенцы, бубенцы!Эх вы, кони, молодцы, молодцы!Эх, снег да ветерНа белом свете,И поют и звенят бубенцы!
Идет танец. Появляется недовольный Карташов.
Геннадий. Виталий, становись к нам в круг!
Карташов. Извините, я не цыганский барон.
Анжелика (с упреком). Вы угадали, Виталий Николаевич, это романс. Но герои Советской Армии на фронтах Великой Отечественной войны на концертах всегда помогали мне петь припев этого романса, а затем, воодушевленные музыкой, шли громить заклятого врага. (Бабкину.) Я надеюсь, вы завтра поможете мне навестить глазного врача? Меня тревожит, что я не могу отличить красный цвет от зеленого. (Уходит.)
За ней уходит Таня.
Карташова (Карташову). Ты понимаешь, что ты обидел людей?
Карташов. А ты понимаешь, что я прилег отдохнуть? И у меня нервы...
Карташова. Нервы у всех, Виталий.
Бабкин (Карташову). Я обещаю завтра доставить тебя без очереди к невропатологу.
Карташов. Думаю, что теперь я попаду прямо в сумасшедший дом.
Карташова. Почему, когда людям хорошо, когда им хочется повеселиться, всегда находится человек, который портит им настроение?
Карташов. И я являюсь этим человеком?
Карташова. Да.
Геннадий. Оля, не надо. (Уводит Карташову.)
Бабкин (сочувственно). Что, свидание не состоялось?
Карташов (раздраженно). У меня не было никакого свидания!
Бабкин. Я же тебе дал выходной день.
Карташов. Я работал! Работал! Пока ты раскатывал с этим эстрадно-цыганским гибридом по московским поликлиникам, я работал. Ты забыл, что у нас имеются сроки сдачи проекта!
Бабкин. Виталий, может, тебе дать валериановых капель?
Карташов. Для успокоения можешь принять их сам! А тебе, кстати, пора успокоиться. Ты только посмотри на себя в зеркало!
Бабкин. А что?
Карташов. Тебе же уже пятьдесят лет.
Бабкин. Мы с тобой ровесники... И нам с тобой только по пятьдесят!
Карташов. Я все знаю, все знаю. Действуешь за моей спиной. Скрываешь от товарища. Жалкий фарисей. (Указывая на цветы.) А это что?
Бабкин. Тюльпаны. Красные тюльпаны. Мой любимый цветок.
Карташов (передразнивая). «Тюльпаны»... Вижу, что не кактусы! (Искренне переживая.) Так обманывать?! Так обманывать товарища! А ожерелье?
Бабкин. Какое ожерелье? Ты что-то... того? Ты нездоров, Виталий.
Карташов (горько). Я-то здоров! Я-то здоров! Что ж ты отворачиваешься? А-а, стыдно! Стыдно стало? Нашкодил — и в сторону! Разве не так? Неужели ты в самом деле решил жениться?!
Бабкин. Я предпринимаю только первые робкие шаги. И, кстати, хотел посоветоваться с тобой. Я чувствую, мне пора. Во мне давно росло это чувство. Понимаешь, росло, росло и выросло. Как цветок, как красный тюльпан. А что, собственно, ты так переживаешь? У меня будет семейный дом, мы будем ходить друг к другу в гости, пить чай с лимоном.
Карташов. А без лимона ты не можешь?
Бабкин. Могу и без лимона... Но с лимоном все-таки лучше. Я давно уже чувствую себя виновным перед Ольгой.
Карташов. При чем здесь Ольга? Ольга занята своей медициной!
Бабкин. Все дело в том, что я не уверен, согласится ли Татьяна Петровна.
Карташов. А ты с ней говорил?
Бабкин. Еще нет.
Карташов. А подарки ты ей делал?
Бабкин. Еще нет, но не исключено.
Карташов. Но это же не честно! На кого ты оставляешь меня?
Бабкин. Я хочу, чтобы мир и спокойствие воцарились в твоем доме.
Геннадий (входя). Евгений Михайлович, вы меня не подвезете? А то я тороплюсь.
Карташов. Я б на твоем месте поторопился жену вернуть в Москву.
Геннадий. Когда надо, тогда и вернется!
Карташов. А ты не груби мне!
Геннадий. А ты не вмешивайся в чужие дела!
Карташов. Это ты не вмешивайся в чужие дела!
Бабкин. Остановитесь вы, петухи!
Геннадий. А что он?!
Карташов. Я тебе дам — что!
Бабкин. Поехали, Геннадий!
Геннадий. Поехали. (Уходит с Бабкиным.)
Карташов подходит к тюльпанам, рассматривает их со всех сторон. Резкий звонок.
Карташов. Кто это еще? (Уходит.)
Появляются Карташова, Анжелика и Таня.
Анжелика. Что здесь происходит?
Возвращается Карташов с букетом тюльпанов.
Карташов (Тане). Посылка из цветочного магазина. (Подает букет.)
Таня (вынимает записку, читает ее про себя). Кто такой Жека?
Карташов. Жека?!
Таня. Да вот тут подпись: «Ваш Жека!»
Анжелика. Кто такой Жека?!
Карташова (читая записку). Не пугайтесь, Анжелика Сигизмундовна, это опять Евгений Михайлович Бабкин!
Карташов. Опять Жека? Вы представляете себе этого старого гусака Жеку? Любимые цветы — красный тюльпан! С ума сойти!
В оркестре звучит мелодия песни «Красный тюльпан».
ЗанавесДействие третье
Карташова орудует пылесосом. По радио звучит мелодия «Красный тюльпан». Слышен продолжительный звонок. Карташова выключает пылесос, идет открывать дверь. Возвращается вместе с Бабкиным.
Карташова. Ты один?
Бабкин. К глазному большая очередь. Я отпросился у ежевики на полчаса. Сказал, машину надо заправить. Отпустила!
Карташова. Строго она с тобой обращается.
Бабкин. А что делать?
Карташова. А почему, собственно, ты попал в такую кабалу?
Бабкин. Хочу откровенно, Оля, поговорить с тобой.
Карташова. Говори.
Бабкин. Жениться хочу.
Карташова. На Анжелике?
Бабкин. Вот спасибо! Что за человек Татьяна Петровна?
Карташова. А если я скажу, что она плохой человек, ты откажешься?
Бабкин. Если дашь отрицательную характеристику — могу и отказаться. Ты женщина, которой я беспредельно верю. Для меня твое слово — последняя инстанция.
Карташова. Не подхалимничай.
Бабкин. Я же не состою у тебя на службе... Не ошибусь ли я? Неудачно жениться старому холостяку — все равно что минеру подорваться на последней мине.
Карташова. Таня прекрасный человеческий материал.
Бабкин. Мне не материал нужен! Мне друг нужен. Ведь я еще никому в жизни не предлагал свое сердце.
Карташова. Торопись, пока инфаркта нет.
Бабкин. Еще один момент... Я езжу с этой ежевикой и все больше понимаю, что она не даст согласия на нашу свадьбу.
Карташова. А ты говорил с ней впрямую?
Бабкин. За рулем неудобно... Опять на красный свет можно проскочить.
Карташова. Привезешь домой — поговори.
Бабкин. Трудно, конечно, но попробую. Еще один вопрос. Виталий упрекал меня в том, будто я подарил Татьяне Петровне ожерелье...
