– Да, – произнесла мама тоном, вполне соответствующим взгляду, – да, я тебя учила, что подслушивать нехорошо. Но ты же сама никогда ничего не расскажешь!
В нашей семье звонящий мне молодой человек и впрямь приравнивался как минимум к краснокнижному виду, а то и вовсе считался аномальным явлением.
Я улыбнулась.
– Буду знать, как объяснять не вполне красивые поступки…
Обида в мамином взгляде сменилась явно преувеличенной укоризной.
– Разве моя любимая дочь не твердила в ответ на увещевание найти себе компанию, что ей скучно со сверстниками? А тут – начинает вдруг пропадать после школы неизвестно где, затемно возвращается с таким загадочным и довольным видом, будто кто-то весь день кормил ее мороженым и читал вслух «Науку и Жизнь». Я, было, подумала, что ты записалась в какой-то технический кружок и вы там не меньше, чем самолет, собираете. И вот, – на тебе! – оказывается, все куда проще – у Дианы появился мальчик…
– Мама!
– А что?.. Скажи, он симпатичный? Чем вы занимались весь этот месяц, если не сборкой аэроплана?
– Читали вслух «Науку и Жизнь».
– Бессовестная! – шутливо воззвала к моему чувству справедливости мама. – Это ж надо – скрывать от родителей такую радостную весть: наша дочь из вундеркинда-затворницы превращается в нормального живого человека! Отец! Твоя бессовестная дочь утаивает от тебя, что влюбилась!
– Я не влюбилась!
– Бог услышал твои молитвы, Лёля, – присоединился к ней папа. – И наша Дианка – все-таки не законченное, не побоюсь этого слова, «индиго». Что же за герой сумел растопить ее сердце? Небось академик, как минимум. С седой, аки снег, головушкой, в которой содержится уйма ценных сведений. Ну, или пришелец из далеких миров. На меньшее ведь дочура Интернет не променяет, а?..
Вот и делись с ними событиями личной жизни – обсмеют же родную дочь со всех сторон.
Мне и впрямь было неуютно с мальчишками-девчонками во дворе, в садике, в школе, наверное, поэтому я так много времени проводила за книжками и в сети, и пропадала на образовательных сайтах или ресурсах, посвященных аномальным явлениям. Те немногие сверстники, кто «проводил разведку боем», то бишь раз в полгода захаживал в гости, – рассказали остальным о моих заскоках… так и возникла заработанная «честным трудом» репутация. Мне всегда были интересны языки, культуры разных народов, техника и аномальщина, и в этих областях я была весьма компетентна. Чего не скажешь о моде, косметике, диско-барах… Кому захочется общаться с занудой, демонстрирующей недавно выученные фразы на польском, или прохлопавшей ушами, пока подружка рассказывает о своем бойфренде, потому, что «зануда» в этот самый момент куда больше увлечена сборкой свежекупленной модели истребителя времен второй мировой?.. Все-таки не удивительно, что у меня не было друзей. Но ведь с Лансом все не так.
Эта мысль вдруг меня испугала. Страх маячил тенью в подвале подсознания, и я никак не могла выудить его на тусклый свет разума. Ну, разве что это все еще давала о себе знать некогда сыгранная нами партия в Честные ответы, оказавшиеся, пожалуй, даже излишне честными…
Но, в конце-концов, моралистика и чрезмерная рефлексия – тоже признак занудства. Ничто ведь не свидетельствует о том, что моему сердцу таки суждено разбиться. Почему бы в самом деле не поделиться новостью с семьей?..
– Так он придет?.. – уточнил отец, протискиваясь в мою комнату вслед за мамой.
– Придет. Ладно. Во избежание новых оригинальных догадок… я пожалуй расскажу вам эту историю заранее…
Пора было заканчивать, ведь до наступления Нового Года оставалось всего ничего. Однако мой рассказ имел существенный резонанс, и донести сию важную мысль до родителей удалось не сразу.
От повторения истории в третий раз меня спас короткий звонок в дверь.
– Сидите, дамы, я сам открою! – Торжественно объявил отец, которому не терпелось лично убедиться, что «растопивший сердце его занудной дочери герой» – действительно просто парень, а не форма жизни внеземного происхождения.
– Здравствуйте, Станислав Павлович, – поприветствовал папу Ланс, загодя удосужившийся, к нашему общему спокойствию, выяснить имена моих родителей. – С наступающим вас.
В прихожей зашуршали пакеты.
– Право, юноша, не стоило тратиться… – начал отец смущенно, а продолжил уже с нотками паники в голосе, – … «Вдова Клико»?! Вы решили разорить вашу семейную коллекцию?!
– А мы и «коллекционируем», чтоб однажды разорить, – засмеялся Ланс. – Скажите, Диана дома?
– Диана дома, – вздохнула я, выходя в прихожую и виновато опуская глаза. – Только все еще в джинсах и без прически.
– И при этом лучше всех. Идем?
– Да. Через минутку, – и я нырнула назад в комнату.
Отец извинился и отправился вслед за мной.
– Так вот, дочь, что я тебе скажу, – начал он издалека, пока я судорожно рылась в недрах платяного шкафа. – Сними эту армейскую кофту землисто-болотного цвета, ты в ней какая-то мышастая. Надень голубое бархатное платье. Да, кстати. Сынок профессора Кристенсена и впрямь милый парень. Я вашу дружбу одобрямс.
***
Два оставшихся часа уходящего года оказались наполнены шумом и весельем. Подобное времяпрепровождение было для меня все еще внове, и я радостно проживала каждую минуту. Никогда раньше не видела свой город таким. Впрочем, я вообще никогда не видела предновогодний город. Во всем городском облике чувствовалось предвкушение праздника.
Нас встретил лучистый мир гирлянд, дорожных огней, ярких кафе и магазинов, мягкого снега под ногами… На встречу спешили люди с радостными улыбками, смеющиеся, веселые… оказывается, в этом городе живет столько красивых и счастливых людей!
Ланс дышал полной грудью, чувствовал каждый миг, каждую прожитую секунду он как гурман смаковал… Рядом с ним и я вдруг стала воспринимать все оттенки, я почувствовала движение, – город жил, город дышал вместе с нами, а мы – вместе с ним, в унисон… впервые эти люди вокруг, все они не просто так улыбались – все они, проходя, пробегая, проезжая мимо, улыбались именно нам, и вместе с нами они видели, слышали, ощущали Праздник.
Так вот, значит, на что он похож – пресловутый вкус Жизни… Это и робкий первый поцелуй семиклассников на соседней лавочке, и глоток горячего чая после зимней дороги, и даже… даже самый настоящий вкус снежка, которым лучший друг нечаянно залепил прямо в зубы!
Я позволила себе не очень грациозно грохнуться в сугроб и расхохоталась, впервые за долгое время не подумав, как на меня посмотрят прохожие.
Хотя к данному моменту мы с Лансом уже обежали четыре этажа развлекательного центра, перепробовали все предложенные развлечения подряд и выиграли три новогодних конкурса, завязавшаяся игра в снежки, в которую нас спонтанно втянула детвора во дворе, все равно показалась отличной идеей. И вот: детишки давно разбежались по домам, а мы продолжали обкидывать друг друга снегом и смеяться, словно вернулись в казалось бы подзабытое детство.
Снег скрипел на зубах, я судорожно глотала его и от этой нелепости делалось еще забавней. Только подумать, как может быть прекрасно поваляться в сугробе в новогоднюю ночь… Ланс подал мне руку, но не тут-то было: разве я могла не поделиться всей полнотой ощущений?.. Небольшая подножка – и недавний победитель снежной потасовки растянулся рядом.
Небо ломилось от звезд. Яркие ледяные иглы лучей пронизывали чистый воздух и таяли легкой тоской в сердце. Почему? Почему?
– Наверное, заставляют вспомнить о чем-то… большем, – шепнул Ланс, смахивая снежинки с моей челки.
В это время подло просочившийся за воротник снежок начал таять.
– Не заметила, как сказала вслух!
– Ну, ты громче, чем вслух, сказала.
Я не стала спрашивать, что он имел ввиду.
– Слушай, я тут подумал…
– О чем?
– Если не поторопимся, то встретим новый год в этом сугробе.
– Так чего же мы разлеглись?!
***
Бокалы в очередной раз звонко дзинькнули друг о друга. Запасы «Вдовы Клико» из семейной коллекции Кристенсенов сегодня разорялись с большим удовольствием.
– За жажду жизни!
– За жажду жизни! – Я сделала несколько глотков, и лишь потом сообразила, что тост этот навевает ряд вопросов. – Хм. Только обычно пьют-то за желаемое, то бишь за то, чего не хватает. А в тебе жизнелюбия хоть отбавляй.
Ланс смущенно улыбнулся:
– Все дело в моем детстве. На торжественных новогодних приемах, которые семьи известных ученых ежегодно обязаны посещать, все было настолько чинно и тоскливо, что мне всегда хотелось хоть раз открыть бутылку так, чтобы содержимое смыло скуку с лиц присутствующих.
Я посмотрела на него в притворном ужасе:
– Как можно, Ланс! Это все равно, что плескать водой в лицо оппонента на заседании Думы.
