С начала 1960-х годов сборочные предприятия, или maquiladores (для краткости — maquilas), выросли вдоль всей границы, протянувшейся от Тихого океана до Мексиканского залива. Комплектующие, которые производились во всем мире, свозились в Мексику, чтобы соединиться вместе и быть вывезенными за границу.
В 1993 году, когда в Мексике начался официальный отсчет убийств, было подписано Соглашение о свободной торговле в Северной Америке (НАФТА). Для мексиканцев оно имело два существенных последствия. НАФТА не только дало американским фермерам дополнительные стимулы: оно поспособствовало тому, чтобы мексиканские остались не удел, заставив их мигрировать в города вроде Хуареса в поисках работы, и позволило американским корпорациям с выгодой воспользоваться низкими зарплатами и налогами для строительства этих предприятий. Из четырех тысяч сборочных цехов, построенных вдоль границы, четыреста размещались вокруг Хуареса, двадцать процентов из них принадлежали компаниям из корпорации «Форчун-500», вроде «Дженерал электрик», «Томсон», «Тайко», «Форд» и «Дюпон». Многие из представителей руководства maquilas проживали в Эль-Пасо.
Заводы нанимали в основном женщин, которых считали более проворными и менее способными создавать проблемы. Многие из них были приезжими из далеких мест, вроде южных штатов Оаксака и Чиапас. Если они не находили работы на maquilas, то работали в лавках, теневом секторе или бродили по улицам. Они жили в таких местах, как Анапра или Пуэрте-Анапра, где дома зачастую возводились из обрезков дерева, пенопласта и пластика. Там не было водопровода, а свет вырабатывался при помощи автомобильных аккумуляторов. Над обоими трущобными районами — несмотря на то что они находились в Эль-Пасо — высилась труба заброшенного медеплавильного комбината «Асарко».
Помимо запуска НАФТА 1993 год стал свидетелем еще одной важной подвижки в регионе. Контроль над наркокартелем Хуареса перешел в другие руки, что стало причиной беспрецедентной волны насилия и преступлений в этом городе — людей отстреливали прямо в ресторанах и в других общественных местах.
Когда Гас повел машину по Авенида-де-лос-Инсургентес и свернул на Лопес-Матеос, Фрэнк стал наблюдать за женщинами, шедшими вдоль дороги. Он обратил внимание на то, что оттенок их кожи отличается от привычного для этих мест.
На углу Триумфо-де-ла-Република женщина просила милостыню под громадной рекламой нового казино, которое располагалось на дороге в Мехико-Сити. Гас сказал, что она из индейского племени Тарахумара, которое живет на голом склоне горы. Отчетливый контраст между новым и старым мирами, богатством и бедностью напомнил Фрэнку Филадельфию — немного похоже на Риттенхаус-сквер и Норт-Филли, только хуже. Островком процветания в Хуаресе был отель, где остановились Фрэнк и Ресслер, — «Люцерна» в сто сорок номеров.
Когда они выгрузили свой багаж и зарегистрировались, их повезли на хлопковое поле, где в 2001 году были найдены восемь трупов. Судя по названию, место должно было располагаться среди сельскохозяйственных угодий, однако оно представляло собой заброшенный участок земли в самом сердце Хуареса на территории, принадлежащей магазину «Уол-Март». Полдюжины розовых крестов отмечали места обнаружения тел. Другие кресты были поставлены вдоль железнодорожной линии.
Гас ни разу не остановился, поэтому они не выходили из машины и не имели возможности побродить вокруг. По дороге назад в «Люцерну» он провез их через район дорогих домов, частично скрытых за высокими стенами.
— Здесь живут члены наркокартеля, — сказал он. — Это место называют «Золотой зоной».
В его голосе прозвучала почтительность.
В фойе гостиницы их ждал Эспарса — он выехал из Чиуауа следом за ними. Эспарса пребывал в хорошем настроении и жаждал показать гостям ночной город. Ресслер устал, поэтому Фрэнк и мексиканец поехали без него — поесть в популярном ресторане «Мария Чучена».
— Все будет великолепно, — сказал Эспарса Фрэнку. — Вы приедете и поможете нам.
На следующее утро Эспарса свозил их в главный полицейский участок. Затем они поехали по дороге Эхе-Виал-Хуан-Габриель в сторону Барранка-Асуль, где повернули направо. Слева от них была огромная тюрьма Кересо, с церковью и гостиницей, где содержались несколько подозреваемых в убийстве.
Бригада, расследовавшая убийства, незадолго до этого переехала в здание позади тюрьмы, где раньше размещалась полицейская академия. Это было скромно, если учитывать серьезность преступлений. В кабинетах находилось всего несколько человек, стены нуждались в покраске, полы потрескались. Бродячие собаки свободно забегали в здание.
Офис судмедэксперта располагался поблизости в одноэтажном строении. Несмотря на то что он был новее здания, из которого они только что вышли, однако выглядел менее презентабельным, чем учреждение в Чиуауа. Коронер, Мария Кармен Санчес, оказалась привлекательной, дружелюбной брюнеткой лет сорока, с приятной улыбкой.
Она не очень хорошо говорила по-английски, но это не помешало ей показать им все хозяйство. Наконец Мария привела их в комнату, где на столе для вскрытия были выложены несколько костей, а на полке из нержавеющей стали стояла дюжина черепов женщин, о которых в последние месяце он так много читал и слышал. Ему за многие годы довелось работать более чем над сорока черепами, и большая их часть принадлежала людям, убитым самыми жуткими способами, но в Хуаресе было что-то другое, более скорбное. Быть может, оно заключалось в масштабах и жестокости преступлений. Или в том, что здесь мог действовать серийный убийца.
У Эспарсы зазвонил мобильный телефон. После короткого разговора он сообщил, что Солис хочет, чтобы они вернулись в Чиуауа. И даже организовал частный самолет — маленькую восьмиместную машину.
Когда они встретились с Солисом, тот заканчивал оформление контракта с Фрэнком. Накоротке договорились, что для начала тот займется пятью головами. Если все пойдет хорошо, то позже сможет обработать еще пять.
Перед тем как они покинули офис, Солис подарил им несколько книг о Мексике.
Они почти добрались до аэропорта, чтобы лететь в Хуарес, когда телефон Эспарсы снова зазвонил. Солис просил их немедленно вернуться в офис. Эспарса развернул машину, и пассажиры подумали: что-то произошло. Оказалось, Солис забыл подарить им еще одну книгу, тоже о Мексике. Это было маленькое, незапоминающееся происшествие, но Фрэнк все же его не забыл.
Пока Фрэнк находился в Чиуауа, организация «Международная амнистия» опубликовала о Мексике доклад под названием «Возмутительные убийства: 10 лет похищений и убийств женщин в Сьюдад-Хуаресе и Чиуауа». Проживающая в Лондоне генеральный секретарь этой организации Ирэн Хан обвинила мексиканское правительство в игнорировании убийств.
В докладе заявлялось, что многие из жертв были похищены, содержались в потайных местах несколько дней, подвергаясь унижению, пыткам и невообразимому сексуальному насилию, а затем их душили или забивали насмерть. Практически все они были молодыми, бедными женщинами, которые работали на сборочных предприятиях или в теневом секторе — женщинами, как специально добавлялось, «без какого-либо влияния и на чью смерть местным властям наплевать».
Вялое следствие и безобразное ведение документации местной полицией с самого начала убийств оставляли зияющие дыры и делали практически невозможным установление возможных мотивов или обстоятельств. Полиция сосредоточивала внимание на преступлениях, связанных с похищениями и насилием, — по данным «Амнистии», их была почти сотня, — фактически закрывая глаза на те, где менее выражен сексуальный момент или семейное насилие несексуального характера. Поэтому, хотя по классификационной системе Ресслера лишь четверть женщин были «действительными» жертвами, в «Амнистии» считали, что таковыми являются все четыре сотни.
По словам «Амнистии», полиция часто исходила из того, что убитые женщины были или проститутками, или безнравственными женщинами, и потому в некотором смысле заслуживали своей участи.
Это был изобличающий доклад, в нем не было ничего, что говорило бы о теплых чувствах «Амнистии» к правительству Чиуауа или к полиции Хуареса. «Амнистия» заявляла, что она всего лишь говорит от имени матерей и родственников убитых женщин, которые многие годы тщетно пытаются привлечь внимание к этим злодействам.
Стало нарастать давление на губернатора Мартинеса и генерального прокурора Солиса, которые довольно болезненно восприняли обвинения. Солис заявил газете «Эль-Херальдо», что на власти несправедливо возлагают вину, а Мартинес предпринял через местные газеты атаку на «Амнистию».
Через несколько недель после возвращения из Филадельфии Фрэнку позвонили из Мексики. Это был Эспарса, и у него был взволнованный голос.
