В тот вечер ребята вернулись с мостов раньше обычного — на небо набежали тяжелые тучи. Быстро стемнело, и ветер стал холодным. Мы с Толиком стояли на «балконе». Так я про себя называл опоясывающую весь замок террасу, с которой и начинались все три моста. На нее же выходили окна наших комнат, которыми запросто пользовались вместо дверей. Толик весь вечер разъяснял мне, где и что находится, и я уже не слишком путался. Замок был в общем-то небольшой. Комнаты, где мы жили, Тронный зал, кухня, Турнирный зал (я бы назвал это длинное, с высоким потолком и зарешеченными окнами помещение просто спортзалом). Ну, и еще множество узких коридоров, подвал под замком и пустые комнаты в сторожевой башне. Честно говоря, большую часть площади занимали толстенные каменные стены.
Толик был весь перебинтован. Ему наложили на раны какую-то белую мазь, и он уверял, что к утру на коже останутся лишь тонкие белые шрамики. Малек подвергся той же процедуре, но его еще и уложили в постель, а Толика даже не пытались. Не обращая внимания на свои быстро побуревшие повязки, он таскал меня по замку, пока не добрался до балкона.
— Хочешь научиться слушать мост?
Я кивнул, не совсем представляя, чему меня собираются учить. Толик мгновенно растянулся у самого начала моста, прижался ухом к гладким плиткам.
— Ложись и вслушивайся.
Я послушно лег. И услышал слабое, глухое потрескивание. Это расходились, остывая, половинки моста. Почему-то мне стало жутко. Похожее ощущение было у меня только однажды, когда я был с классом на экскурсии в самой настоящей шахте. Ну, не в самой шахте, конечно, а на поверхности. Тогда я подошел к забранному решеткой отверстию вентиляторов, гнавших воздух с полукилометровой глубины. И услышал гул мчавшегося из темноты, из узких запутанных коридоров, ветра. Было в нем что-то такое, от чего по коже побежали мурашки. Какая-то слепая, равнодушная мощь и незримый холод десятков стальных лопастей, несущих воздух к поверхности.
Так и здесь. В потрескивании сжимающегося камня таилась нечеловеческая, тупая сила. Точно так же завтра утром с восходом солнца мост начнет сходиться. Словно две каменные руки сойдутся в смертельном рукопожатии, стискивая очередную жертву…
— Впечатляет? — гордо спросил Толик.
Я кивнул, поднимаясь. И вздрогнул, увидев, что на плитках, там где лежал Толик, остались влажные темные пятна. Толик перехватил мой взгляд, усмехнулся:
— Да не бойся, Димка. На островах не умирают от ран. Только в бою… Хочешь, развяжу бинт? Сам увидишь, рана уже затянулась.
— Я верю, — честно ответил я. — Не надо.
Постепенно возвращались с мостов ребята. С южного — Крис с Янушем, с восточного — Тимур, Сержан и еще двое ребят, имен которых я не помнил. Самый воинственный вид был, несомненно, у Тимура. Дежурить на мост он ходил с двумя мечами, закрепленными в специальных ножнах за спиной, так что длинные рукоятки торчали над плечами. Не знаю, действительно ли он фехтовал обоими мечами сразу, но выглядело это внушительно. Да и по возрасту Тимур был старше меня не меньше чем на год. С Сержаном мы были ровесниками, ну а их напарники (из разговоров я, наконец-то, узнал их имена — Игорь-длинный и Ромка) выглядели немного младше меня. Большинство ребят попадали на острова лет в двенадцать-тринадцать. Малек, «сфотографированный» в неполные шесть лет, и я, сделавшийся участником Игры в четырнадцать, казались исключениями из правил.
Последними пришли те мальчишки, которые охраняли западный мост. Еще два Игоря, Илья, Костя. Они начали было рассказывать, как на них напали ребята с двенадцатого острова, но встретив иронический взгляд Криса, замолчали. Тогда заговорил наш командир. Он коротко сообщил, что в схватке с врагами двое его товарищей оказались ранены, но мужественно продолжали бой. Меня это немного удивило, но я не стал спорить. Потом он рассказал про Малька — ту все было совершенно правильно, но когда дошло до меня… Выходило чуть ли не так, что именно я разогнал всех нападавших, спас от смерти самого Криса, а вдобавок проявил еще редкостное благородство, пощадив оцепеневшего от страха противника. У меня даже слов не нашлось, чтобы ему возразить. Да к тому же, услышав про «оцепеневшего противника», я едва удержался от того, чтобы сказать, сколько лет с ним знаком… Конечно, если мне не померещилось.
Внезапно я засомневался, действительно ли встретил на мосту Ингу. Вспомнилось, что она так и не назвала меня по имени. Ну, а предложение встретиться ночью, тайком… Это вполне подходило для девчонки, прожившей на островах несколько лет и пораженной тем, что ее вдруг пощадили в бою, но совсем не подходило для Инги. Она в таких вопросах никогда не проявляла инициативы…
Прервало мои размышления появление Риты. Она постояла немного среди нас, о чем-то шепотом спросила Криса, а потом громко позвала:
— Ребята, ужинать.
Повторять приглашение ей не пришлось. Мы перешли в Тронный зал и набросились на еду. Мясо, хлеб, картошка, огурцы. Чай с конфетами… Это уже было чересчур. Ладно, где-то в глубине острова могла расти пшеница и картофель. Но конфеты — дешевая и приторно-сладкая карамель в блеклых обертках — они-то на деревьях не вырастут! Я разгладил обертку — на ней не оказалось ни единого слова. Просто рисунок: синие морские волны, а в них — зеленый островок… Наклонившись к сидящему рядом Толику я прошептал:
— Слушай, откуда все это?
— От хозяев, — спокойно ответил он.
— От кого? — не понял я. Толик, дожевывая кусок мяса, разъяснил:
— Да от пришельцев.
Наверное, в голове у меня сработал какой-то предохранитель, потому что я перестал удивляться. Всю порцию удивления, отпущенную мне на этот день, я уже израсходовал и теперь спокойно выслушал рассказ о кухонных шкафах, в которые каждый вечер складывают остатки пищи, а утром на полках находят свежие продукты, мыло, мазь, затягивающую раны, свечи.
За окнами быстро темнело. Все разбрелись по замку, и в Тронном зале осталось человек пять. Игорь-Меломан замер у окна с надетыми наушниками. Я хотел было попросить у него плейер, но не решился. Из всех ребят Меломан казался самым замкнутым и молчаливым… По всему замку зажгли свечи, и это оказалось неожиданно красиво: на розовом мраморе стен задрожали загадочные тени, потолок исчез в полутьме, в оконных стеклах затанцевали отраженные язычки пламени. Тимур вытащил откуда-то затрепанную книжку, примостился у стола, где горел втиснутый в стакан целый букет свечек, и принялся читать. Игорь-длинный и просто Игорь сели играть в шахматы. Из любопытства я несколько минут наблюдал за игрой. Впрочем, больше игры мне понравились сами шахматы — очень красивые и, по виду, старинные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
