Переминаясь с ноги на ногу, он потянул к себе плед, но Анна не выпустила его из рук. Наоборот, снова принюхалась и вдруг спросила:
– Но он не пахнет псиной? Вы чем-то его обрабатывали?
– Нет, просто у меня был питбуль. Девочка. Они практически не оставляют запаха. Только после дождя…
Голос Владимира предательски дрогнул, и Анна поняла, что перед ней отнюдь не супермен, а невероятно нежный, заботливый и любящий мужчина. Вот только любит он, по-видимому, только свою собаку.
– Как ее зовут? – зачем-то поинтересовалась Анна.
– Звали. Шеха погибла два месяца назад.
Сразу как-то ссутулившись, Владимир повернулся к выходу. Прижатый к его широкой груди скомканный плед как-то не вязался с общим впечатлением, которое оставлял этот мужчина. Он был уже на пороге, когда Анна окликнула его:
– А костыли? Как мне их вернуть?
– У Аси есть моя визитка. Позвоните, когда отпадет необходимость, – отмахнулся он и захлопнул за собой дверь.
Анна, заперев за Владимиром дверь, шумно выдохнула. Все! Больше он не переступит порога ее дома. Вскружил голову двенадцатилетней девочке, а на нее не обращает внимания, словно она не женщина вовсе! Хорош гусь! Впрочем, возможно, он в самом деле не видит в ней женщину. Аня остановилась напротив зеркала. Оттуда, из таинственного зазеркалья, на нее смотрела чуть усталая, но все же довольно милая женщина. Темно-русые, с легкой рыжинкой, пусть и не прибранные, по причине утреннего времени, волосы обрамляли немного бледное лицо. Только глаза выдавали и возраст, и непомерную нагрузку, что она взвалила на свои плечи. Фигура? А что фигура? Обычная, ничем особенным не отмеченная. Среднего роста, среднесложенная, разве что грудь… но так она сейчас без лифчика. Вообще под халатиком не присутствует ничего, напоминающего белье. Что поделать, если Анна всей душой протестовала против необходимости постоянно носить лифчик. Разумеется, на работе приходилось выглядеть соответствующе. Дресс-код никто не отменял. Но дома Аня предпочитала оставаться собой. Вдруг шальная мысль шевельнулась в ее голове. Интересно, а ведь он даже не заметил, что она, мягко говоря, не совсем одета? Когда Владимир позвонил, у нее и в мыслях не было его соблазнить. Только сейчас она задумалась о том, какое впечатление оставила о себе. Владимир внешне вообще не выразил каких-либо эмоций. Это немного ее задело. С другой стороны, мужчина откровенно заявил, что пришел навестить только Аську. Пожав плечами, Анна показала язык собственному отражению и направилась в ванную: в любом случае поспать больше не удастся.
Он появился неожиданно. Спустя неделю Анна, вернувшись с работы, с удивлением обнаружила колдующего на кухне Владимира.
– Оба-на?! Это еще что такое? – воскликнула она, глядя на уверенно распоряжающегося ее посудой и ее плитой мужчину.
– Добрый вечер! Ася позвонила, попросила приехать. Вот я здесь! – как-то совершенно обыденно объявил Владимир.
– Между прочим, это мой дом! И я не потерплю здесь присутствия посторонних! Если вы сейчас же не уйдете, я буду вынуждена вызвать милицию! – не унималась Анна.
– Согласен! Только сначала поужинайте, а уж после вызывайте кого угодно! – согласился Владимир и улыбнулся как-то невероятно мягко и располагающе.
Аня почувствовала, как сердце понемногу успокаивается, злость куда-то исчезает, и, чтобы не выдать истинных чувств, негодующе фыркнула и ушла в спальню. В комнате Аськи гремела музыка. Быстро переодевшись, Анна отправилась на кухню, откуда тянулись аппетитные запахи.
– Мамочка, привет! – радостно заорала Аська, уже сидящая на табурете и далеко отставившая загипсованную ногу.
Правда, после дурного примера Владимира гипс, разрисованный всеми цветами радуги и украшенный разными рисунками, уже давно перестал быть белым. Вымотанная, уставшая Анна почти не виделась с дочерью и мало обращала внимание на эти рисунки. Но сегодня ей бросилась в глаза надпись, явно выполненная рукой Аськи: «Владимир – мой лучший друг!» Женщина невольно поморщилась. Еще не хватало, чтобы девчонка привыкла к этому странному человеку!
– Присаживайтесь, Аня! – предложил Владимир.
Стараясь не смотреть в его сторону, Анна прошла на свое любимое место, не торопясь устроилась за столом. Тарелка с каким-то невиданным угощением, словно по мановению волшебной палочки, возникла перед ней.
– Это еще что? – невольно спросила Анна.
– Попробуй! Обалденно вкусно! – шепнула на ухо Аська.
Владимир ничего не ответил, улыбаясь, в одну секунду накрыл на стол, затем опустился на табурет напротив Анны и, скрестив руки на груди, стал наблюдать за реакцией женщины. Аня невольно обратила внимание на его руки. Вернее, смотрела на них, чтобы не встречаться с Владимиром глазами, чтобы не видеть его сводящей с ума улыбки. Во время готовки Владимир высоко засучил рукава дорогого свитера, и Аня увидела перед собой мощные, перевитые сильными бугристыми мускулами руки мужчины. Покрытые жесткой шерстью, еще сохранившие летний загар, они воздействовали на Аню покрепче любого афродизиака.
– Что же вы не едите? – бархатистым, буквально на ощупь ощутимым голосом спросил Владимир, и только теперь Аня вышла из оцепенения.
Тот ужин, приготовленный Владимиром, оказался отправной точкой, после которой она уже не могла повернуть назад. И, даже понимая, что он делал все, чтобы как-то скрасить жизнь именно Аське, она уже не могла существовать без его постоянных визитов, без его ненавязчивой заботы. Откровенный разговор, расставивший все точки над «i», произошел только весной, спустя три месяца после знакомства. Во время прогулки в парке, как обычно втроем, Владимир, улучив момент, когда Аська отошла на некоторое расстояние, предложил Анне выйти за него замуж.
– Что? Что ты сказал? – переспросила Анна.
– Повторить? Выходи за меня замуж! – спокойно сказал Владимир.
– А ты не думал, что неплохо бы узнать, как я к тебе отношусь? Я не понимаю твоего отношения ко мне! В конце концов, ведь должна существовать любовь! Может быть, мы абсолютно не подходим друг другу!
– Если говорить о близости, то пока мы не окажемся вместе в постели, и не узнаем. Я тебя люблю, ведь это очевидно! Да и ты ко мне явно неравнодушна.
– С чего ты взял?
– Вижу.
– Что именно?! – немного испуганно, но в то же время с неприкрытым вызовом уточнила Анна.
– Я понравился тебе еще тогда, в больнице. Это было так явно. Да и после ты старалась не смотреть мне в глаза, до сих пор стараешься не прикасаться к моей руке… много признаков.
– Допустим. Но ведь я не одна. Как Аська отнесется к… твоей затее?
– Положительно. Она уже несколько раз спрашивала, не собираемся ли мы жить вместе.
По ее заявлению, я – единственный мужчина, которого ей хочется назвать папой.
– Что она тебе еще наговорила? – вдруг смутилась Анна.
– Ничего такого, что могло бы меня поразить. Успокойся. Я знаю, что у тебя сейчас нет, как бы это сказать помягче, друга, что ли. Отсюда можно сделать вывод, что я для тебя представляю определенный интерес, причем именно как мужчина, так как обо мне ты практически ничего не знаешь.
Он говорил ровно, негромко, отрешенно глядя в сторону. Это так не походило на романтическое признание в любви. Аня с огромным удовольствием приняла бы его предложение, если бы не эти занудные объяснения и откровенная демонстрация того, что он знает о ней если не все, то очень многое. Лихорадочные, воспаленные мысли метались у нее в голове. Она уже знала, что Владимир не женат, разведен, незадолго до встречи с ней потерял собаку, которая долгие годы была для него единственным светом в окошке. С женщинами предпочитал дружить, не переходя определенной черты, как он сам сказал.
– Какой же ты… – вырвалось у женщины, но досказать она не успела.
Владимир вдруг перехватил ее руки, которые уже были занесены для удара, неуловимо быстро завернул ей за спину и… Нет! Он не впился в ее губы, не набросился, словно зверь. Очень медленно, не отводя взгляда от ее широко распахнутых глаз, притянув к себе, стал надвигаться неторопливо, но неотвратимо, как неизбежность. Анна попыталась увернуться, но, как завороженная, буквально утонула в его глазах. Она почувствовала тепло его дыхания, и губы ее послушно раскрылись. Она ощутила силу его рук, и низ живота наполнился теплом и легкой, пьянящей, тянущей болью. Грудь ее, и без того взволнованная, напряглась. Что-то должно было случиться: вспыхнуть звезды, разразиться гроза, ударить гром…
Прикосновение его губ оказалось нежным, как прикосновение лепестка, но от него огнем загорелась щека. Он не впился в ее раскрытые навстречу поцелую губы, он, казалось, вообще не поцеловал ее. Его губы бесконечно ласково скользили по ее щекам, подбородку, шее. Его прикосновения к кайме губ волновали, лишали разума и будили такие дикие, необузданные желания, что казалось, еще немного, и она просто набросится на него прямо здесь, на пустынной аллее загородного парка.
