А стоило умереть маме и папе, все возобновилось.
Я не говорю, что так поступают все. Многие из жителей нашего поселка мои друзья. Много тех, кого я уважаю. Но не все достойны моего уважения.
Вошла в магазин и продавщица, одна из тех, о ком говорила подруга. Местная красавица с огромным бюстом и стройной фигурой насмешливо спросила.
– А че правду говорят, что ты мужиков таскаешь в дом типа на лето, а сама деньги с них берешь?
– Маш, ты меня со своей подругой перепутала. Прошлым летом, и я не уверена, что это был слух, также говорили про Соню.
– Кто скажет тому в морду дам. Сонька бы не стала, – тут же выступила в защиту.
– Ну так и я в морду дам, если надо тому, кто эти сплетни распускает. Не знаешь, кто первым замолвил?
– А мне покуда знать? Так че, правда, что ты с мужиком живешь?
– Кажется, в своем доме я вольна распоряжаться как пожелаю. Так же, как и ты в своем.
Она фыркнула и продолжила болтать с другой женщиной, которая, уже купив что хотела просто стояла рядом.
Я взяла из холодильника несколько бутылок пива не зная, подойдет ли оно Степе. Но, видимо, это было то самое название. Пусть он и утверждал, что сделает это сам.
Подошла к кассе и словила новую порцию смеха.
– Кажись, правду говорят.
– Маша, я могу сходить в другой магазин, мне все равно, кому деньги нести.
– Нужны мне твои двести рублей, – складывает руки, поднимая свой бюст выше и делая его больше в откровенном вырезе.
– Тогда мы пойдем именно туда, – слышу позади голос Степы и оборачиваюсь. – Пошли Лер.
Он берет коляску из моих рук и катит ее к двери. Агата тут же начинает с ним болтать на своем детском, а я смотрю в лицо продавщицы и хмыкнув ухожу за ними.
Догоняю парня с дочерью и молча ступаю рядом.
Мы покупаем пиво Степе, мне вино. Соки для Агаты и мужчина еще хватает какую-то игрушку для малышки.
– Спасибо, – улыбаюсь.
Он расплачивается, напрочь отказываясь даже смотреть в сторону моего кошелька, но я спорить не стала, и мы медленно идем обратно.
Смешки прохожих вновь повторяются и мне становится стыдно.
Степа это замечает и встает так, чтобы встречающиеся нам по пути домой люди, не соприкасались со мной, а с ним.
Я ни слова не произношу, потому что если начну, то буду ощущать свою никчемность, и выдам обиду, которой быть не должно. Да и будет похоже на оправдание.
Мы приходим в полной тишине домой. Я ухожу в дом, а он продолжает заниматься мангалом на улице.
В какой-то момент я кружусь на месте и понимаю, что мне нужно выдохнуть.
Облокачиваюсь на столешницу рука и опускаю голову.
Внутри дрожит натянутая струна и хочу сдержать порыв закричать.
Я нечасто ощущаю свое одиночество. Порой не придаю ему значения.
Но стоит мне оглянуться, посмотреть по сторонам, все встает на места, и я плачу.
Потому что тоскую по маме с папой. Тоскую по той жизни, что была. Не потому, что я не счастлива жить с дочерью, но если бы они были рядом, то, быть может… это серая пустота не была такой огромной и не сжирала меня иногда.
Ощущаю, как маленькая слеза скатывается на кончик носа и капает на пол.
Трясу головой. Не хочу этих мокрых глаз. Я не могу раскисать ради моей девочки. Я не могу.
Лера вдруг начинает пищать и стучать по полу погремушкой.
– Сейчас, милая, – отвечаю ей дрогнувшим голосом. – Мама, сейчас подойдет. Погоди.
На мое плечо опускается рука, и я знаю, что это он. Но не оборачиваюсь.
– Все в норме. Я сейчас.
Прочищаю горло и встаю ровно, но по-прежнему не оборачиваюсь.
Он стоит пару секунд и отходит.
– Не торопись. Я возьму Агату на улицу. Присоединяйся.
Дверь хлопает. И я выдыхаю.
– Дурацкий день, – невесело хмыкаю и умываюсь.
Прохожу мимо окна и вижу, как Степа играет с моей девочкой. Как она заливается от смеха. Мне обидно, что Рома не стремится с ней общаться. Она такая замечательная малышка, такая милая, а он… А он упускает важные моменты ее жизни.
Никакие алименты не сравнятся с тем, что уходит безвозвратно.
– Ну и вкуснотища получилась. Я почти поверил, что ты не умеешь мариновать мясо, – восхищаясь едой произносит Степа, снимая с шампура очередной кусок мяса с дымком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я не говорила, что не могу, – улыбаюсь. – Мой папа был мастером маринада и научил меня. Но даже с учетом того, что я знала каждый грамм специй, он ни мне ни маме этим заниматься не позволял. «Король гриля» – так он себя назвал, – смеюсь, вспоминая его в те моменты.
– Лера, – привлекает мое внимание.
– Что?
– Что это было, там в магазине и по дороге обратно?
– Это были люди, которых очень заботит тот факт, что в моем доме живет мужчина, который платит мне деньги, – отвечаю, смотря в глаза.
Знаю, что немного резка, но эта тема меня раздражает.
– Когда приедет, твоя девушка, Степа? – задаю волнующий меня вопрос во всех отношениях и повисает молчание, которое тянется очень долго.
Глава 8
Степа Мне очень хотелось сейчас избежать ответа на вопрос Леры. После того, что произошло сегодня в магазине и после, как-то стало стыдно за мою ложь. Но, с другой стороны, в итоге я оказался нормальным человеком и вреда им с дочерью не причиню. Этого она боялась больше всего? Так что по идее, она может не переживать теперь, узнав меня чуть лучше. Могла приехать пара не адекватов, и было бы гораздо хуже ей.
И все же, лгать не планировал дальше.
– Слушай, такое дело… Она не приедет.
– То есть как это? – девушка напряглась, но я не понимал почему? Или это реакция на обман?
– Я немного приврал тебе, прости, – тут же говорю, не дав ей вставить слово. – Я не хотел, честно. Но очень хотел приехать сюда на море, а не пляжи городские. Твой вариант дома и условия мне подошли. К тому же другие объявления твердили одно и то же, что у них уже все забронировано.
– Ты солгал, и только это имеет значение, Степан, – в итоге выдает.
– Если проблема в этом я могу уехать. И это не шантаж. Я не стану забирать оплату, которую внес, потому что не сказал правду.
– Как благородно, – фыркает и отворачивается, поставив бокал на стол.
– Мне стыдно за ложь, но я не сожалею. И откровенен сейчас. Ты боялась за безопасность, теперь ты в курсе, что тебе ничего не грозит. В чем проблема? – она грозно глянула на меня повернув голову и смерив свирепо встала, забрав дочь, ушла, попросив потушить угли.
– Черт… Лера, – окрикнул ее, но она не остановилась.
Посмотрел на недожаренную партию шашлыка и остался на месте дальше.
Когда закончил, прибрал за собой и вернулся в дом. Хотя если честно, думал, там будет закрыто и приготовился ночевать на лавке, укрываясь лопухом.
Лера была в комнате с Агатой. И постучав к ней, я не услышал разрешения войти. Уже решил, что, быть может, она плачет. Поэтому приоткрыв дверь, сделал полшага вперед. А из ванной, судя по всему, услышал всплески воды и их с малышкой общий смех.
Они так задорно хохотали, что я невольно улыбался сам, оглядев, как вор ее светло-голубую комнату. Почему-то я так и думал. Нежный цвет и такой воздушный, как сама она. Поэтому пропустил момент, когда Лера вошла обратно с Агатой на руках, обернутой в полотенце и остановилась у самой кровати.
Она была мокрой. Майка, под которой не было белья, пропитанная влагой, прилегала плотно и очертила ее грудь, когда она положила дочку на кровать.
– Что ты здесь делаешь?
Я, засмотревшись, не мог вымолвить и слова, будто пацан ни разу не видевший девушку.
Ее соски были сжаты в тугие камушки и оказались на вид больше, чем я встречал у девушек. Однако меня это однозначно заинтриговало.
– Извини, – поднял глаза на уровень ее лица, чтобы не смущать ее, так как, похоже, сама Лера не заметила данного факта, мокрой одежды. – Я тебя звал, а ты не ответила.
