Манчини. Да нет же, Брике! Она всегда такая — ну что ты, как ребенок, стыдись.
Брике. Нет. Она сегодня сошла с ума. Что с публикой! Они все как умерли, они не дышат. Я не мог смотреть! Послушайте — что это?
Все слушают. Но там та же тишина.
Манчини (взволнованно). Я посмотрю…
Брике (кричит). Нет! Не надо смотреть… Ах, проклятый труд! Не ходи! Ты можешь зажечь… Каждые глаза, которые смотрят на нее… на зверей… Нет, это невозможно! Это кощунство! Я ушел оттуда. Тот, ее разорвут!
Тот (стараясь говорить весело). Да успокойся же, папа Брике! Вот я не думал, что ты такой трус… Как тебе не стыдно! Выпей вина… Манчини, дай ему вина.
Брике. Не хочу. Господи, хоть бы поскорее!..
Слушают.
Я видел в жизни много, но это!.. Она сошла с ума.
Слушают. Внезапно тишина рушится, точно огромная каменная стена: там гром аплодисментов, крики, музыка, рев не то звериных голосов, не то человеческих. Здесь радостное волнение. Брике, обессилев, садится на стул.
Манчини (взволнованно). Вот видишь! Вот видишь, чурбан!
Брике (смеется и всхлипывает). Я больше не позволю…
Тот. Вот она!
Входит Зинида, одна. У нее вид пьяной вакханки или безумной. Волосы распустились, с одного плеча совсем свалилось платье; идет, сияя глазам, но не видя. Или на живую статую безумной победы похожа она. Позади с бледным лицом какой-то артист, оба клоуна; потом бледная Консуэлла и Безано. Все со страхом смотрят на Зиниду, как бы боятся прикосновения или взгляда огромных глаз.
Брике (кричит). Ты с ума сошла!.. Ах, дуреха!
Зинида. Я? Нет. Вы видели, вы видели? Ну что?! (Стоит, улыбаясь, переживая безумную победу.)
Тили (жалобно). Да перестань же, Зинида! Ну тебя к черту!
Зинида. А ты видел? Ну что?!
Брике. Домой! Домой! Делайте здесь что хотите… Зинида, домой!
Поли. Тебе нельзя, папа. Еще твой номер.
3инида (встречаясь глазами с Безано). А, Безано! (Смеется долго и счастливо.) Безано… Альфред! ты видел: мои звери любят меня!
Не ответив, Безано выходит. Зинида точно гаснет: потухает улыбка, глза, лицо бледнеет. Брике, страдая, наклонившись, смотрит на нее. Говорит тихо: «стул». Зинида садится, голова лежит бессильно на плече, руки повисли. Начинает дрожать и дрожит все сильнее, ляская зубами. Шепчет: «коньяку». Артист бежит за коньяком.
Брике (беспомощно). Что с тобою, Зинида? Дорогая моя!
Манчини (суетится). Ей надо успокоиться… Ну, идите, идите, бродяги. Я все устрою, папа Брике. Манто! Где манто? Ей холодно.
Клоун подает манто. Ее укутывают.
Тили (робко). А музику не надо?
Манчини (подавая коньяк). Пей, герцогиня! Пей — пей все. Так.
3инида пьет, как воду, видимо, не чувствуя вкуса, дрожит. Клоуны тихонько выходят. Консуэлла внезапным гибким движением бросается на колени перед Зинидой и целует ее руки, согревает их.
Консуэлла. Милая, милая… тебе холодно? Миленькие ручки… милая… хорошая… любимая…
3инида (слегка отталкивая ее). До… домой! Сейчас пройдет, ничего. Я очень, очень… Домой! Ты оставайся, Брике, тебе еще надо. Нет, я ничего.
Консуэлла. Тебе холодно? Возьми мой платок.
3инида. Нет. Пусти.
Консуэлла встает с колен и отходит.
Брике. Это все твои книги, Зинида! Мифология! Ну, скажи: зачем тебе понадобилось, чтобы тебя любили эти звери? Звери! Понимаешь, Тот? Ты тоже оттуда, она тебя скорее послушает, ну, объясни ты ей! Ну, кого могут любить эти звери, эти волосатые чудовища с их дьявольскими глазами?
Тот (приятно). Я думаю: только себе подобных. Ты прав, папа Брике, нужна одна порода!
Брике. Ну, конечно! А это ведь глупость, литература! Скажи ей, Тот.
Тот (делая вид размышляющего). Да. Ты прав, Брике!
Брике. Вот видишь, дурочка? Все говорят.
Манчини. Фу, как ты надоел, Брике! Ты совершенный деспот, азиат.
3инида (улыбаясь бледно и протягивая Брике руку для поцелуя). Успокойся, Луи. Все прошло. Я поеду. (Встает, шатаясь, все еще в ознобе)
Брике. Но как же ты одна? Милая…
Манчини. Чурбан! А ты видал, чтобы граф Манчини покинул женщину, когда она нуждается в помощи? Я ее отвезу, будь спокоен, грубая душа, я ее отвезу. Томас, беги за автомобилем! Да не толкись же ты, Брике, ты неуклюж, как носорог! Вот так, вот так!..
Поддерживая Зиниду, медленно ведут ее к выходу Манчини и Брике. Консуэлла, приложив руки к подбородку, в невольно искусственной позе, смотрит ей вслед.
(Оборачиваясь.) Я за тобой вернусь, дитя!
Здесь только Тот и Консуэлла. На арене уже музыка, вскрики, хохот.
Тот. Консуэлла!
Консуэлла. Это ты, милый Тот?
Тот. Откуда у тебя эта поза? Я видел ее только в мраморе… Ты похожа на Психею.
Консуэлла. Не знаю, Тот. (Вздыхает и садится на диван, сохраняя в позе ту же искусственность и красоту.) Как здесь сегодня грустно, Тот. Тебе жаль Зиниду?
Тот. Что она делала?
Консуэлла. Я не видела. Я как закрыла глаза, так и не открывала. Альфред говорит, что она злая, но это неправда. У нее были такие добрые глаза… а какие холодные ручки! Как у мертвой. Зачем она делает это? Альфред говорит, что нужно быть смелой, прекрасной и спокойной, а это противно… то, что она делает. Это неправда, Тот?
Тот. Она любит Альфреда.
Консуэлла. Альфреда? Моего Безано? (Пожимает плечами, удивлена) Как же она его любит? Так, как все любят?
Тот. Да, так, как все любят. Или еще сильнее.
Консуэлла. Безано, Безано… Нет, это глупости!
Молчание.
Какой у тебя красивый костюм, Тот! Ты сам его придумал?
Тот. Мне помог Джим.
Консуэлла. Джим такой добрый. Клоуны все добрые.
Тот. Я злой.
Консуэлла (смеется). Ты? Ты — самый добрый! Ах, Боже мой! еще целых два отделения. Сейчас второе, а мы c Альфредом в третьем. Ты будешь смотреть меня?
Тот. Я всегда смотрю тебя, красавица. Как ты прекрасна, Консуэлла!
Консуэлла. Как Ева! (Улыбается.)
Тот. Да, Консуэлла! А если барон сделает тебе предложение быть его женой, ты примешь его?
Консуэлла. Конечно, Тот! Мы с папой только этого и ждем. Папа вчера сказал, что он долго не выдержит. Я его не люблю, конечно, но буду ему верной и честной женой. Папа хочет учить меня играть на рояли.
Тот. Это твои слова о «верной и честной» жене?
Консуэлла. Мои, а то чьи же? Он так любит меня, бедный. Тот, что такое любовь? Все говорят: любовь, любовь… Вот и Зинида, какая она бедная. И какой сегодня скучный вечер! Тот, ты сам нарисовал смех на твоем лице?
Тот. Сам, Консуэллочка.
Консуэлла. Как вы это умеете? Я раз попробовала нарисовать у себя, но ничего не вышло. Отчего женщины не бывают клоунами? Но ты все молчишь, Тот, сегодня и ты скучный!
Тот. Нет, сегодня я счастлив. Дай руку, Консуэлла, я хочу погадать.
Консуэлла. Разве ты умеешь — какой ты талантливый! На. Но только не ври, как цыганка.
Тот стал на одно колено и взял руку; оба, наклонившись, рассматривают ее.
Я счастливая?
Тот. Да, счастливая… Но постой… эта линия… вот странно. Ах, Консуэлла, что здесь сказано! (Играет.) Я дрожу, мои глаза едва смеют разбирать эти странные письмена, эти роковые знаки… Консуэлла!
Консуэлла. Это говорят звезды?
Тот. Это говорят звезды. Их голос далек и страшен, их лучи бледны, и тени скользят, как призраки умерших дев. Их чары на тебе, Консуэлла, прекрасная Консуэлла, ты стоишь у врат Вечности!
Консуэлла. Я не понимаю. Я долго буду жить?
Тот. Эта линия… как далеко она идет… Вот странно! Ты будешь жить вечно, Консуэлла!
Консуэлла. Вот и соврал, Тот, как цыганка!
Тот. Но здесь так начертано, глупая! А здесь… Нет, подумай только, что говорят звезды. Вот тут у тебя вечная жизнь, любовь и слава, а здесь… Послушай, что говорит Юпитер. Он говорит: богиня, ты не должна принадлежать земнорожденному! И если ты — вздумаешь выйти за барона — то ты погибнешь — ты умрешь, Консуэлла!
Консуэлла (смеясь). Он меня съест?
