было. Вангелис и Мария родили одного сына, который впоследствии заведовал компьютеризацией Национального банка Греции.
У мамы Розы были и другие родственники, сделавшие прекрасные карьеры. В частности, трое из ее кузенов, носившие фамилию Лазаридис и происходившие с острова Кеа (из ветвей, образовавшихся от уже известных читателю предка-пирата и «русской княжны»), также стали известными людьми. Аристидис Лазаридис много лет занимал пост главы государственного Центрального банка Греции (аналога российского Центробанка). Его брат Михалис возглавлял крупный банк в Салониках. Третий брат Иоаннис, был кадровым государственным служащим и работал генеральным директором Министерства внутренних дел Греции. Он, кстати, потом сыграл не последнюю роль в моей жизни.
Наконец, четвертый брат Лазаридис, чье имя я, к сожалению, забыл, много лет возглавлял муниципалитет острова Кеа. Насколько я помню, моя мама и другие Протекдикосы часто ездили в гости и отдыхать на Кеа. Когда я и сам, уже взрослым, впервые приехал на этот живописный остров, мой родственник-мэр настойчиво уговаривал меня купить там участок земли. (Возможно, это имело смысл – за прошедшие годы Кеа превратился в популярное место отдыха афинской интеллигенции.)
Что касается самой моей мамы Розы, то она получила образование в престижном женском институте «Арсакион». Когда маме было двадцать лет, руководство «Арсакиона» послало ее в Египет, чтобы она организовала школу для детей греков-строителей Суэцкого канала в Порт-Саиде[10]. Роза, сама еще тогда молодая девушка, блестяще справилась с этой задачей, проработав на посту директора порт-саидской школы около пяти лет. В Порт-Саид с мамой отправилась и бабушка Вирджиния, которая все эти годы лично держала их дом и освобождала маму от бытовых забот. Надо сказать, что маме хорошо платили, потому что на деньги, заработанные в Египте, она смогла позже купить дом в уже упоминавшейся Патиссии, где с XIX века селились семьи представителей афинского среднего класса. Похоже, мама была первой из девушек семьи Протекдикос, которая как-то связывала свое будущее с полученной профессией и работала в ней, по крайней мере, некоторое время.
Вернувшись в Грецию, Роза Протекдикос преподавала в своей alma mater, «Арсакионе», занималась общественной и благотворительной деятельностью, участвовала в проектах социальной и образовательной помощи бедным слоям населения и женщинам. Она также непрестанно организовывала помощь беженцам, в огромном количестве прибывавшим в Грецию в 1920-х годах из Малой Азии[11].
Именно в это время мама увлеклась журналистикой и начала печатать свои статьи об образовании в газете «Этнос». Там она познакомилась с моим отцом, и в 1930 году мои родители поженились. Мама была правой рукой отца при создании газеты «Неос Космос». Она также работала в руководстве благотворительного фонда, занимавшегося проблемами матери и ребенка, и даже возглавила первый женский журнал «Гинека» («Женщина»), созданный в 1936 году под эгидой «Та Граммата». Однако с появлением детей (я родился 25 марта 1935 года, а моя сестра Элви – 21 мая 1937 года) отец настоял, чтобы мама оставила работу, и стал типичным греческим домашним деспотом. Он старался ограничивать жизнь жены кухней и детьми и всячески отлучал ее от всего, что выходило за рамки патриархальной семейной жизни.
С одной стороны, мама приняла такую перемену как неизбежность, отошла от профессиональных дел и отдала свою жизнь этой миссии – воспитанию детей, хозяйственным обязанностям и беззаветному служению интересам мужа и семьи.
С другой стороны, таланты и способности в землю не зароешь. Мама всю жизнь много читала на пяти иностранных языках и хорошо писала как журналистка.
И хотя когда-то она вошла в афинскую общественную жизнь дилетанткой, стремившейся реализовать свои представления о социальном благе, в течение жизни у мамы развились хорошее деловое чутье и незаурядные способности к менеджменту. Она стоически держала семью и хозяйство в любых, порой весьма сложных, обстоятельствах, рационально и дальновидно используя имевшиеся в нашем распоряжении материальные и финансовые ресурсы.
Разумеется, родители совершенно по-разному относились к воспитанию детей. Следуя в русле западноевропейской традиции, мама не забывала, что когда-то занималась вопросами защиты прав ребенка. Отец же проявлял себя как классический эллинист и постоянно ссылался на идеи Платона и других древних философов, говоривших о пользе сурового воспитания. При этом он считал, что своим «западническим всепрощением» его супруга портит нас. Мы, дети, страдали от этого разлада в воспитании и в меру своих сил пытались его сгладить.
К слову сказать, уже тогда я начал ощущать некую двойственность восприятия, сохранившуюся во мне, как я думаю, и поныне. С одной стороны, пока я рос и формировался как личность, я настойчиво стремился следовать современной западной культуре, которая казалась мне более цивилизованной, чем греческая. С другой стороны, став взрослым, я часто испытывал чувство утраты, вспоминая, как в детстве бывал счастлив, ощущая блаженный дух и волшебную атмосферу греческой церкви в афинском предместье Психико, где проходили мои ранние годы.
Оценивая под этим углом зрения трудности и испытания, выпавшие на долю нашей семьи в 1930–1940-х годах, надо сказать, что именно мама с ее практическим и рациональным подходом оказалась в итоге нашей спасительницей, уберегла нас от голода в тяжелые времена. Благодаря ее усилиям наша семья не только выжила в войне, но и избежала экономического краха в тяжелые послевоенные годы. На протяжении всей жизни с отцом мама неоднократно помогала ему выходить из трудных ситуаций и кризисов, возникавших из-за его импульсивных и зачастую недальновидных действий.
Будучи профессиональным журналистом и издателем, заложившим фундамент крупного предприятия – группы газет, типографии и издательства, – отец с азартом жонглировал всем этим, принося экономические интересы своей семьи в жертву собственным принципам и политическим убеждениям. Можно сказать, что в жизни он следовал призывам великого греческого писателя Казандзакиса, который внушал своему читателю: «Ты должен любить ответственность и говорить: я один могу спасти землю. А если она не спасается, то это моя вина»[12].
Вот и папа считал, что он в ответе за все.
Так, ведя тщетную борьбу против довоенной диктатуры генерала Метаксаса, протестуя и не желая подчиняться требованиям цензуры, мой отец прекратил в 1936 году издание своей газеты «Неос Космос». Устроенный им по этому поводу демарш был предельно выразительным: в один печальный день газета вышла с броским заголовком о своем закрытии, под которым зияла дыра из сплошных белых полос, оставленных цензором. В то время как остальные греческие газеты продолжали выходить под цензурой и действовали в пределах возможного, отец делал театральные жесты и повторял свое решительное «нет!». А когда пришли немцы, он и вовсе прикрыл деятельность всех своих издательских предприятий, – не только чтобы избежать цензуры, но и чтобы оккупанты не смогли воспользоваться их материальной базой. Результаты этого саботажа были плачевны: немцы все захватили
