исправления своих машин и аппаратов образцовые механические мастерские в Смеле, Городище, Шполе и других местах. На всех своих предприятиях Бобринский использовал только национальные кадры – воспитанников Петербургского технологического института. Туда он направлял на учебу наиболее способных крестьян, взяв с них слово вернуться на его заводы. Прошу заметить, что он отправляет их как свободных людей и, уважая их, уверен в их порядочности, берет с них слово.
Привлекали внимание графа и другие отрасли сельского хозяйства. В своих имениях он один из первых ввел самоуправление крестьян. Когда Бобринский почил 4 октября 1868 года в Смеле, то 2000 крестьян провожали его в последний путь, и, вместо лошадей, по очереди везли карету с гробом до железнодорожной станции, носящую имя графа – Бобринская. Памятник графу А. А. Бобринскому, созданный И. Н. Шретером, был открыт 6 февраля 1872 года. А так как он был учредителем, компаньоном и директором первой в России Царскосельской железной дороги, то его изобразили опирающимся правой ногой на рельс и поставили возле вокзала.
Экономика города развивалась быстрыми темпами, благодаря А. А. Бобринскому открылось железнодорожное сообщение. Еще Николай І в 1830-х годах ответил Новороссийскому губернатору М. С. Воронцову: «Полагаю, что устройство железной дороги будет и лучше и полезнее всего: надо определить, откуда ее начать». Приведенную резолюцию императора принято считать первым предложением проведения железной дороги в нашей стране, и это значительно раньше признания в Западной Европе полезности стальных магистралей. Интересно, что при обсуждении между императором и губернатором, какие дороги лучше шоссе или железные, высказал свое мнение министр финансов граф Канкрин: «Железные дороги усиливают склонность к ненужному передвижению с места на место и без того свойственную нашему веку, выманивая при этом излишние со стороны публики издержки».
Вокзал Киево-балтийской железной дороги. Худ. А. Нисченков, 1870 г.
Честь строительства железной дороги по Украине, в частности в Киеве, выпадает на Александра ІІ, который 21 мая 1866 года утвердил сооружение Киево-Балтской железной дороги. Его представили «Товариществу Де-Вриер и К0» простым подрядным способом. Это нововведение было столь необходимо заводчикам и промышленникам Юго-Западного края, что они ходатайствовали об ускорении строительства. Все увенчалось успехом, и вскоре началось движение поездов из Киева.
Памятник А. А. Бобринскому на Бибиковском бульваре. Открытка 1910-х гг.
Героический кавказец в Киеве
Сейчас некоторые утверждают, что в империях, царской или советской, хорошо относились к малым народностям. А если разобраться, то по-настоящему их не замечали, как идущий по траве человек не обращает внимания на букашек. Всегда государственные чины считали, что легче управлять однородным населением. Поэтому при некоторых царях и генералиссимусах время от времени происходили переселения, ассимиляция и такая «чисто житейская вещь», как обрусение. Для примера возьмем данные о судьбах малых народностей Кавказа.
Сражением, произошедшим у Красной Поляны 21 мая 1864 года и победой царизма закончилась многолетняя русско-кавказская война. После чего началось полноценное осуществление плана Ермолова и Лазарева, главным принципом которых был девиз: «Нет людей – нет проблем». Они стирали села с лица земли и безжалостно вырезали население. Взгляните на количество этнических групп в районе Сочи до и после геноцида:
Шапсуги – было 300 000, осталось 4 983;
Абадзехи – было 260 000, осталось 14 660;
Натухаевцы – было 240 000, осталось 147;
Бжедуги – было 60 000, осталось 15 263;
Темиргоевцы – было 80 000, осталось 3 140;
Жанеевцы – было 1 200, осталось 0;
Махошевцы – было 8 000, осталось 1 204;
Гатукаевцы – было 20 000, осталось 606;
Садзы – было 63 000, осталось 0;
Убыхи – было 15 000, осталось 0.
Таким образом, распространенный имперский девиз зазвучал по-другому: «Уничтожай и властвуй!»
О пребывании борца за свободу народов Кавказа Шамиля в нашем городе известно так мало, что позволю себе остановиться на этом более подробно. В начале декабря 1868 году Шамиль с семейством прибыл в Киев. С ним был сын Гази-Магомед, со своей второй женой Хабибат, на которой женился еще в Калуге.
Попечительство над Шамилем было поручено военному коменданту города генерал-лейтенанту Новицкому. Милютин направил ему секретную инструкцию «О порядке надзора за Шамилем», которую утвердил Александр ІІ. Первый пункт ее гласил: «Правительство, вверяя киевскому коменданту надзор за Шамилем, возлагает на него также обязанность ограждать его от всего, что может отягощать его положение, и в уважительных просьбах быть за него ходатаем». За имамом сохранялся «присмотр постоянный, но для него не стеснительный», повышенное содержание (15 тыс. руб. в год), а также предусматривались дополнительные деньги на другие нужды. Казалось, деньги немалые, но семья была еще больше – дети, невестки, жены, внуки. Поэтому жили скромно, без роскоши, снимали усадьбу офицерши Масаловой. А инструкция имела больше совещательный характер, чем запретный, скорее, руководство по тактичному обращению с новым гражданином Российской империи. Шамилю отвели часть дома на Крепостном переулке. Незамедлительно после приезда жилище уважаемого горца обступила киевская публика, охочая до зрелищ. Самые пронырливые напрашивались на прием, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Украинские патриоты после своих визитов оставляли, как бы невзначай, рукописные списки поэмы Т. Шевченко «Кавказ». Ссыльные мусульмане приходили к имаму совершить свой пятничный намаз. Шамиль прогуливался по городу в национальной одежде, всегда в сопровождении сына. Власти высказали пожелание, чтобы деликатно подвели имама к перемене веры. Поэтому ему рассказывали о христианстве, водили по храмам. С ним посетили Софийский собор, спускались в Лаврские пещеры. Для него это было чуждо и не вызвало ни малейшего интереса, все мысли были заняты желаемым паломничеством в Мекку и Медину. А Днепровские кручи ему нравились. Каждый день он выходил на отроги гор и с юношеской легкостью прирожденного горца спускался стремительно вниз, к самой реке. Там долго стоял и смотрел на лед, ожидая скорейшего ледохода. Столь желаемое дальнее путешествие было возможно только из Одессы, а до нее можно было добраться исключительно водным путем. А тут лед!
Он из Киева писал кавказскому наместнику Михаилу Николаевичу, там были такие строки: «В настоящее время являюсь слабым и дряхлым, боюсь, чтобы без исполнения святого моего долга не пришлось мне расстаться с земной жизнью и поэтому обращаюсь к Вашему Императорскому Высочеству с самой искренней просьбой, испросить у Государя Императора разрешения отправиться мне с семейством в Мекку и вместе с тем пристроить моих взрослых дочерей, оставив в России дорогих сынов моих Гази-Магомеда и Магомед-Шапи. По исполнении святой моей обязанности, если Бог продлит мои дни, я долгом сочту возвратиться в Россию».
Узнав об этом, Александр ІІ разрешил выезд Шамиля, но пришлось пару месяцев потратить на оформление дипломатических формальностей и получение заграничного паспорта сроком на один год. Разрешение отправиться в паломничество получили все родственники Шамиля, кроме старших сыновей.
