Мои родители рано ушли из жизни. Воспитывала меня бабушка, в прошлом прима-балерина Мариинки.
Нас пригрела моя бабуля. Она прописала Нила у нас. И очень упрашивала его, чтобы он не вздумал переводиться на заочное обучение.
Ее пенсии и наших стипендий хватало на проживание. Но, когда бабушка умерла, похороны «съели все деньги», которые я откладывала на покупку куртки мужу.
Пришлось туго. И твой дед вынужденно перевелся на заочное обучение. А тут еще и я забеременела Тимом. Одно радовало: мы вместе, и у нас есть жилье.
Было очень трудно. Мы старались понемногу откладывать деньги, чтобы можно было купить детскую кроватку, немного пеленок и одежды для малыша.
Были дни, когда почти не оставалось ни копейки, а до моей стипендии и зарплаты мужа оставалось несколько дней. Тогда Нил вел меня на рынок. Больно вспоминать! Там мы делали вид, что собираемся купить хорошего сала и корейки, и понемногу пробовали у разных продавцов. Только мой бедный муж пробовал лишь один кусочек, а все остальное отдавал мне.
— Ешь! — приказывал он. Тебе силы нужны сына выносить и родить. А за меня не беспокойся. Я сейчас зайду в столовую. Хлеб и горчица там всегда на столе и всегда бесплатно. Кстати, хлебушка домой прихвачу.
Боже, стыд-то какой! А однажды на рынке какая-то сердобольная женщина подозвала его к себе и спросила, сможет ли он прикрутить ручки к шкафу?
— Без проблем, — ответил Нил.
— Вот и приходите с женой к 6 часам по адресу. А я вам заплачу продуктами. Мало того, что она накормила нас горячим борщом с мясом, так еще и отрезала хороший шмат сала, насыпала картошки и дала бутыль молока.
А родители Нила даже не попытались нам помочь. Да что там помочь! Они даже не захотели выслушать сына, что у них родился внук.
А потом мы встали крепко на ноги, построили этот дом. И все было бы прекрасно, если бы я не наткнулась на эту злосчастную книгу. Пропади она пропадом!
* * *
— Теперь, друзья мои, о том, что касается книги… Как я уже говорила, мы финансово крепко стояли на ногах: лекции, публикации Нила здесь и за рубежом оплачивались высоко. Могли позволить себе многое. Нил рано защитил докторскую диссертацию, получил звание профессора. В совершенстве овладел английским и французским языками.
Его приглашали в Принстонский университет читать лекции. Несмотря на то, что там были великолепные условия для проживания и оснащенные лаборатории, он выше всех ставил свой родной Питерский университет. Еще любил читать лекции студентам физического факультета Сорбонны. В свои командировки он всегда брал с собой меня.
В одну из поездок я решила прогуляться по блошиному рынку, пока Нил будет читать свои лекции. И мы договорились через 5 часов встретиться в знаменитом Café de Flore, расположенном в квартале Сен-Жермен-де-Пре на углу бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Бенуа.
Это было культовое кафе, место встреч парижской богемы. В разные времена здесь побывали Верлен, Камю, Хэмингуэй… В поисках вдохновения заглядывал сюда и великий Пикассо.
Ну и мы с Нилом захотели почувствовать богемный дух старого Парижа, выпить кофе со знаменитым яблочным тарт-татеном и круассанами.
Секреты манускрипта
Секреты манускрипта
Блошиный рынок Сент-Уан / Puces de Saint-Ouen/ — самый большой в мире. Обойти более 7 га за один день было просто нереально.
Некоторые части рынка Сент-Уан носят самостоятельные названия, одним из которых является Бирон — этакий рынок в рынке. Это один из самых престижных художественных рынков во всей Франции и Европе. Здесь ищут старинную мебель, картины, рисунки, книги, которым несколько веков!
Но мне нужна была небольшая книжная лавочка на входе в рынок Бирон.
Рынок начинал работать с раннего утра. Я подъехала к открытию. Казалось бы, только 8 утра, а народу море. Несмотря на то, что я здесь бывала не единожды и знала дорогу, я никак не могла сообразить, как же мне попасть в нужное место.
Голова гудела, и я уже сто раз пожалела, что пришла сюда одна, без Нила. Мне бы выйти и посидеть где-нибудь в тишине. Но я сдуру решила продолжить поиски книжной лавки.
Людской поток и моя привычка задерживаться у витрин сделали свое черное дело: меня просто унесло в сторону от нужного мне места. Я начала выбираться, как мне казалось, к выходу. Но на самом деле я ушла еще дальше.
Прокрутившись так часа два, я в изнеможении присела в кресло, стоявшее у небольшого мебельного павильона, предварительно спросив продавца, можно ли мне здесь немного отдохнуть.
Придя в себя, я начала внимательно рассматривать представленную здесь мебель. Здесь красиво был представлен ХVIII век.
Обратила внимание на изящный столик, на котором лежала большая и явно старинная книга. Мне показалось, что в какой-то момент обложка книги сама собой приоткрылась, будто приглашая меня взглянуть на нее. Я закрыла глаза, а когда открыла вновь, обложка уже нетерпеливо постукивала мне, словно приказывала подойти.
Я поднялась с кресла, подошла к книге и ахнула. Это был старинный манускрипт.
Особо не всматриваясь в рукописную книгу, написанную частично на латыни, я поняла: перед магической силой, исходящей от нее, устоять невозможно. И я, не торгуясь, купила ее.
Можете мне не верить, мальчики, но это так и было. Как только я взяла книгу в руки и осмотрелась по сторонам, то поняла, что стою у той самой лавки на входе в рынок Бирон, которую я так безуспешно искала.
И теперь мне надо было побыстрее выбираться отсюда. Времени до встречи с Нилом осталось всего ничего.
С мужем мы подошли к Café de Flore почти одновременно. Но в голове моей не переставали звучать странные слова: «Аvda kedavra. Quid dictum est, evenire debet. Esto igitur!» (Авда кедавра. Что сказано, должно свершиться. Да будет так), которые я услышала, передавая деньги продавцу. Он их не произносил. Это точно. Но они прозвучали очень ясно.
— Элиза, что-то случилось? Ты такая бледная, — обнял меня Нил. Ты плохо позавтракала, и тебе надо срочно что-то съесть!
Он вечно называл меня по-разному: то Элиза, то Лизок, то Элизабет, то Лиззи. Теперь вот внук изощряется на все лады.
Я не была вегетарианкой. Но мясу предпочитала овощи. А тут мне просто дико захотелось мяса. Помню, как тогда хохотал Нил, называя меня оголодавшей волчицей.
— Лизок, блошиный рынок на тебя так повлиял, что ты захотела агрессивной еды⁈ — смеялся он, делая заказ. Будем теперь каждый день туда ходить.
Вечером, сидя в номере, голова к голове, мы внимательно рассматривали книгу. Большая часть манускрипта была написана на латыни. И я начала даже зачитывать фрагменты Нилу. Но он остановил меня и сказал, что весь перевод лучше делать на компьютере. А чтобы мне легче работалось, он уже присмотрел для меня отличный ноутбук, который мы завтра заберем из магазина.
Мы закрыли книгу и решили положить ее до отъезда в банковскую ячейку, а сами отправились гулять по ночному Парижу.
* * *
Ночной Париж никого не оставит равнодушным: яркие огни, музыка, десятки маленьких кафе… И повсюду смех, веселье, танцы на набережной. Мы тоже танцевали и веселились.
Все было чудесно, если не считать того, что мы чуть не попали под машину. Она возникла из ниоткуда. Но Нил каким-то чудом успел схватить меня и отскочить, избежав наезда.
Первая мысль, которая пришла нам обоим: сработала отрицательная энергетика книги. Но мы ее отбросили и сделали это совершенно напрасно.
Уже дома, в спокойной обстановке, вооружившись лупами, словарями, справочниками, мы начали внимательно изучать книгу.
Я поняла, что эта книга была необычной. И состояла она из отдельно собранных пергаментов. Этакая коллекция избранного, собранная с любовью из разных источников. И все они относились минимум к XV веку.
На самой первой странице мы впервые воочию столкнулись с палимпсЕстом. Так в древности называлась рукопись на пергаменте или папирусе поверх смытого или зачищенного текста. Говоря сегодняшним языком — это рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в употреблении, б/у.
