нужно… – произнесла я больше себе под нос.
Но услышали все. И взгляды, обращённые на меня, были по меньшей мере удивлёнными.
– Сударыня… но это невозможно, – пролепетала малышка – подруги отчего-то поотводили взгляды, а она собралась с силами, чтобы мне это сказать. – Волхвы говорят, что с ними нельзя договориться. И что мы должны воевать, пока их не станет – так было, есть и будет.
Было, есть и будет… Да. Вероятно, этому порочному кругу и впрямь нет конца.
Разве я могу хоть чем-то помочь?
– Ладно, Мира, ты, верно, переволновалась перед свадьбой… Пойдём домой, – наконец сказала Светлана, кладя руку мне на плечо.
– Да… Глупости всякие говорю, не слушайте меня.
Ответив, я встала и приготовилась было идти дальше, но звонкий голос остановил меня:
– Это не глупости! Было бы хорошо, если бы можно было поговорить с чудовищами! И больше не воевать!
Я обернулась, глядя на малышку, чей хвост вилял, как сумасшедший. Ушки её встрепенулись, а щёки загорелись румянцем волнения. Я сама почувствовала, как краснею.
– Это было бы замечательно, – пролепетала она и уже громче добавила: – Но если тебе и твоему жениху понадобится помощь – я всегда рада!
Улыбка сама попросилась на уста, и я не сдержалась, пропуская её. Сердце наполнилось светлой, белой завистью.
Вот бы и во мне пылало столько огня… Вот бы и я могла взять меч и сразиться за то, во что верю.
– Благодарю тебя, юная сударыня, – низко-низко поклонилась я, очень удивив зверочку. – Надеюсь, ты никогда не потеряешь этой искорки в своей душе… и что ты посетишь мою свадьбу завтра.
– Обязательно! Конечно! – подпрыгнула она, улыбаясь в ответ. – До свидания, великая княжна!
– До свидания! – сказала я, и мне вторили подружки.
Я помахала ей рукой, когда она обернулась, со всех ног торопясь к маме. Вот бы мне хоть когда-нибудь стать такой же смелой, как эта малышка…
* * *
А вот и мой дом. Такой же серый, как и все. Зато он отличался теремом[7] – большим и почти не потерявшим старых красок. В нём-то я и живу. Вдали ото всех, но ближе к солнцу.
– Приветствую, Мирочка! И зверочки!
Я завидела отца: видно, к приходу гостей он решил-таки залатать уродливую дыру в заборе.
– Здравствуй, здравствуй, дядя Владимир, – наперебой затараторили подружки, пока я шла впереди.
– Как у вас… Ах ты ж маров сын!
Сердце на мгновение остановилось, но тут же стало биться снова. Похоже, папа молотком ударил себе по пальцу. Я обернулась: он, вспушившийся, полный, весь вспотевший, схватился за большую руку и уставился на неё узкими светло-голубыми глазами.
– Как так, как так… Тебе чем-то помочь? – запричитала Ала.
– Не нужно! – донёсся голос со стороны крыльца. Там стояла мама – её короткие тёмные волосы спрятались под покрытым мукой платком, а руки держали скалку. – Поделом ему! Если бы раньше сподобился этим заняться, возможно, не промахнулся бы в темноте. И не опозорился перед семьёй жениха!
– Что? – удивилась я.
– Ну Милада-а…
– Молчи, Владимир, сам виноват, – шутливо пригрозила скалкой мама. – Что, дорогая?
– Они приходили, пока меня не было?! – ужаснулась я.
– Да, заходили. Я попросила их прийти сегодня днём, чтобы не портили вам зверицин день[8], – улыбнулась мама.
Я лишь вздохнула. Любопытно, что они наговорили, пока я отсутствовала?
А тем временем подруги, словно ураган, едва не снесли маму с ног, здороваясь наперебой и разуваясь. Мама погладила зверочкам ушки и отправила нас есть.
Уже ближе к полуночи мы сидели, озарённые одной лишь тусклой свечой, и занимались чем только можно, пока я не вышла замуж. Конечно, я не стала гулять, как барышни в древности: меня, к сожалению, некому покатать на санях и покормить роскошными яствами.
Я многое упускаю. Во-первых, я, ведьмина дочка, никогда не смогу заплести себе косу. У меня никогда не лягут волнами волосы, а мои подруги никогда не скажут мне пожелания на локонах. Что же, это вовсе не страшно, но…
Второе гораздо тоскливее: мне нельзя плакаться. Обычно невеста должна выплакаться, чтобы не унести горести с собой в новую жизнь. Но мне плакать нельзя…
– О, Гили, ты вытянула из крупы серебряное колечко? – полезла к смущённой подруге Ала.
– Ну, конечно, не золотое. Золотое у нашей великой княжны Миры! – поддержала Светлана, звонко смеясь.
Княжна Мира… Княжне ведь незачем плакать, так?
* * *
История моего сватовства с будущим великим князем началась ещё задолго до моего рождения. Мой отец тогда ещё не боялся путешествовать по пустынным дорогам и маленьким полузаброшенным городкам. Он родился в Звёздграде, но, как он сказал, каменные стены его будто держали взаперти. Каменной стены у нашего дома никогда не было – только рядом с Неизменным дворцом. Но папа читал много книг и знал много красивых изречений, которыми сейчас почему-то совсем не пользуется, поэтому все поняли, что его слова не несли в себе прямого смысла.
Видно, со скуки он и отправился в дорогу. В путешествии же он и встретил мою маму: она жила около небольшой деревушки, была подмастерьем местной ведьмы. Папа забрал её оттуда, однако слава ведьмы осталась с мамой навсегда.
Когда я уже была в мамином животе, отец вёз её в родной Звёздград, чтобы просить благословения у своих родителей. Путь пролегал через Белокаменную Твердыню – древний храм Матушки-Природы в горах. Несмотря на войны и беды, Твердыня стоит до сих пор, не тронутая ни врагом, ни стихией, ни временем. Там живут Белые Медведи и их сподручные Яки. Белые Медведи – род самых сильных чудесников в Берском Царстве, потомственных волхвов. С незапамятных времён они хранят тайны древних обычаев и славят Матушку-Природу.
Папа выбрал это место неслучайно. Во-первых, вокруг гор живут Росомахи-разбойники и Хорьки-воры, а попасться им на глаза с торговым обозом – верная смерть. Во-вторых, что-то подсказывало отцу: если есть возможность провести будущую дочь через самое священное место мира, то наверняка стоит это сделать.
Там его из сердца бури вызволил верховный волхв со своей свитой. Папа не мог не отплатить волхву и сказал, что готов отблагодарить его – дать всё, что у него есть. А волхв вдруг сказал: «Я вижу, ты не только расчётлив, но и храбр. И ещё у тебя доброе сердце, ведь далеко не каждый возьмёт в жёны ведьму. Так вот, чего я хочу… Если у тебя будет сын, пускай он пойдёт в Белокаменную Твердыню и станет помогать моему сыну. А если дочь – она станет женой моего сына». Папа был ошарашен и не смог отказать волхву. Да и кто бы отказался от такой чести – породниться с волхвами?
Тогда он ещё не знал, что через три года те спустятся с гор и заявят свои права на престол. Они вели народ долгое время и считали, что только они смогут возродить Берское Царство из пепла. И потому что верховный волхв дал клятву
