Вернувшись к монитору, я нажал кнопку М. Экран снова на мгновение потух и постепенно вернулся к жизни. Примерно тот же вид: пустой стул, серая стена и четыре цифры на ней: 1, 3, 4 и 6.
— Прямо мурашки по коже, — прошептал я, выпивая остатки воды и надеясь, что, когда настанет пора воспользоваться унитазом, слив в нём сработает. Меня вдруг охватила усталость, и я посмотрел на часы: 22:35. Неужели так поздно? Как быстро пролетело время!
Я сел на прогнувшуюся под моим весом кровать, не сводя глаз с экрана, показывающего пустую комнату и четыре цифры.
— Это мы, — сказал я, опираясь на локти и чувствуя, как подкрадывается сон. — Семь номеров, семь пациентов. Д — это девочки, М — мальчики.
Я был в этом совершенно уверен, как был уверен в том, что, играя в аэрохоккей, смогу отразить любой «удар с локтя», который направит в мои ворота Кит. Эти цифры обозначали нас. И комнаты должны иметь какой-то смысл.
Я закинул руки за голову и лёг навзничь; веки мои невольно смыкались.
Как тихо. Очень тихо. Как будто я нахожусь в самой бесшумной в мире комнате пыток, которая постепенно высасывает из меня волю к жизни.
На границе яви и сна прозвучал голос Кита:
Переключи канал, Уилл. Эта программа суперотстой!
А потом я провалился в сон.
* * *
Мне холодно лежать на скользком полу, но я так ослаб, что не могу подняться. Длинный коридор освещён белым светом. Я один, но ко мне издалека приближается какая-то тень. Тут я понимаю, что это медицинская каталка, колёса которой вращаются с противным скрипом. На каталке лежит чьё-то тело. Вот она приблизилась настолько, что можно увидеть пятна крови, проступающие через простыню. Я хочу подняться, но не могу.
— Уилл?
На каталке сидит Мариса, смотрит пустым взглядом и улыбается.
— Я хочу, чтобы меня обожали.
— Вставай, Уилл. Просыпайся.
— Тревога! Нарушитель! Тревога! Нарушитель!
Я подскочил на кровати и резко встал, ещё не до конца осознавая, где нахожусь. Где же я? Ах да: фургон, тропа, форт Эдем, Бункер, подвал.
Я заснул на кровати, а не на полу в освещённом коридоре, и Мариса не проезжала мимо меня на каталке. Но скрипучий звук не был сном. Одно из колёс слегка щёлкало и как будто вихляло. Наверное, это расшатавшаяся магазинная тележка.
Времени, чтобы спрятаться, уже не было, как и не было времени и смысла выключать свет в бомбоубежище — тот, кто спустился в подвал, уже включил основное освещение. Через приоткрытую дверь я увидел колеблющиеся тени. Тележка не только оказалась реальностью, она ещё и вполне бодро катилась по подвалу и остановилась у полок, где хранились стройматериалы. Я вспомнил, что там находится дверь, которую я пока не рискнул открывать.
Может, они там хранят трупы?
Эта мысль крутилась у меня в голове всё время, пока звук колёс постепенно удалялся. Вот он совсем затих.
Я посмотрел на часы: 22:58. Получается, что я проспал всего двадцать минут. Приоткрыв дверь бомбоубежища ещё на дюйм, я осторожно выглянул и увидел, что в подвале никого нет. Отсюда открывался вид на дверь из кухни, широко раскрытую. Я мог бы выбежать наверх, а потом скрыться в лесу или хотя бы спрятаться на кухне. Но вдруг там стоит миссис Горинг с тесаком в руках?
Я с трудом уговорил себя перешагнуть порог и выйти в подвал. Кто бы ни толкал тележку, сейчас он ушёл через ту дверь, которую я не открывал. Осторожно подойдя к пандусу из кухни, я заглянул за угол. Никого — по крайней мере, мне так показалось. Но тут я вспомнил, что забыл рюкзак на полу в бомбоубежище. Развернувшись, я увидел, как из-под дальней двери, куда уехала тележка, пробивается свет. И не только свет — оттуда доносились голоса, как будто кто-то кого-то поприветствовал на дальнем конце невидимого коридора.
Я подкрался к двери и заглянул в нее, не зная, к чему готовиться.
— Только руками тележку не трогайте!
Это был голос миссис Горинг. Он доносился из туннеля, который тянулся метров на тридцать, слегка поднимаясь по направлению к форту Эдему.
Через каждые пять метров были развешены электрические лампочки. Значит, между Бункером и фортом проложен подземный ход. Сейчас повариха как раз находится в форте. И это была не медицинская каталка, а тележка, в которой она развозила еду.
— Это вам на сегодня. Смотрите, не переедайте на ночь, — снова донёсся до меня хмурый голос миссис Горинг.
Потом на том конце хлопнула дверь, и тележка покатилась обратно. Стараясь не шуметь, я поспешил отойти от двери и вернуться в свое укрытие. Может, стоит подождать, пока все заснут, а потом пробраться в форт и разведать, что там происходит на самом деле?
Я выключил свет в бомбоубежище и подождал, пока тележка миссис Горинг прокатится мимо. Если бы не мерцание экрана, который я так и не выключил, я бы оказался в полнейшей темноте. Мне захотелось нажать кнопку выключения, чтобы лишний раз не давать повода себя обнаружить, и тут я увидел, что картинка на мониторе изменилась.
На стуле сидел Бен Дуган.
* * *
Я попробовал догадаться, о чём он говорит, по губам, но это было бесполезно. Он говорил с паузами, словно обдумывая каждую фразу и решая, продолжать ли дальше. Тишина становилась невыносимой; я вынул диктофон, набрал имя «Бен Дуган» и включил аудиозапись. Теперь, когда я смотрел на его лицо и слушал его голос, у меня складывалось впечатление, что я слушаю его на самом деле, как будто он как раз сейчас сидит передо мной. Но голос Бена временами прерывался голосом доктора Стивенс.
Так когда это случилось с тобой в первый раз? Постарайся вспомнить.
Не помню. Я забыл.
Что именно ты забыл?
Не могу ответить на этот вопрос. Я забыл, что забыл.
Ну хорошо, а есть какие-то догадки? То, о чём ты не хочешь задумываться или вспоминать. Тебе иногда бывает неприятно думать о чем-то. Так вот, когда появляется похожее чувство, какие мысли тебя посещают? Чего из того, что тебе не нравится, ты боишься?
Мне не нравится грязь. Ну, то есть сырая земля.
Хорошо, уже что-то. Тебе не нравится просто смотреть на землю или не нравится копать её?
Не знаю. Я вроде бы никогда не копал землю.
Нет, Бен, ты копал землю. И до сих пор жив.
Не помню.
И что в земле тебе кажется особенно страшным?
А можно воды?
Нет, Бен, никакой воды, пока не скажешь. Мы беседуем уже довольно долго. Ты должен признаться мне, Бен. Что тебя так пугает в земле?
Не помню.
Постарайся вспомнить.
Не могу.
Далее сеанс продолжался в том же духе: «Постарайся вспомнить» — «Нет, не помню. Дайте воды» и тому подобное. Я слушал этот диалог уже несколько раз. Я вынул из ушей наушники и развернул батончик «Clif».
Бен Дуган на экране нагнулся и подобрал что-то с пола, чего я не видел. Потом встал, держа эту вещь в руках.
«Что он там делает?» — спрашивал я себя, откусывая батончик; я словно смотрел телевизор.
Он отвернулся от камеры и поглядел на стену, сжимая в руках какой-то предмет. С этого предмета что-то капало, оставляя на полу лужицы. Бен подошёл к выведенным на стене цифрам и что-то сделал, чего я из-за его спины не увидел.
— Что ты делаешь, Бен Дуган? — спросил я вслух.
Он повернулся, уронив странный предмет на пол перед камерой, и пропал из поля зрения. Цифра 1 исчезла; вместо неё виднелась огромная синяя клякса с кобальтовыми потёками. На полу валялась большая кисть.
Что вообще происходит? Зачем закрашивать цифры? Всё это походило на зловещий фильм о зомби, которые сами стирают себя из жизни.
Вот, я отметил свой номер.
Теперь я готов встретить свой конец.
Я переключился на общую комнату, нажав кнопку с буквой Г (Главный зал, как я догадался). Все сидели на диване и в креслах в дальнем углу. Когда вошёл Бен, все встали и окружили его. Похоже, ему задавали вопросы, только я их не слышал.
— Звук, звук, полцарства за звук! — пожаловался я в пустоту.
Бен немного отошёл от остальных, и тут я впервые увидел его. Я сразу догадался, что этот высокий тёмный человек тут главный, хотя он стоял на самом краю кадра и был едва заметен. Он потрепал Бена по плечу и отвёл его в сторону, что-то нашёптывая на ухо — то, что касалось лишь их двоих. Из-за окружавшей меня тишины эта сцена казалась ещё более зловещей. Оба они подошли к двери, открывшейся в темноту, и Бен Дуган скрылся из виду.
Тут загорелся один из мониторов без кнопок управления. Я аж подпрыгнул от неожиданности, отшатнулся, споткнулся о рюкзак и упал на пол. До сих пор я думал, что шесть остальных мониторов неработающие, что они лишь пялятся в темноту своими пустыми экранами. Но вот один из них ожил. Я встал на ноги и приблизился, всматриваясь в изображение комнаты, которую раньше не видел.
