Другое дело — малогабаритное судно. Серенькое, неброское, а главное, не агрессивное с виду. Противнику понадобится много фантазии угадать в заурядном морском работяге что-то шпионское! Относительная дешевизна эксплуатации тоже имела значение. Всего US Navy планировали создать 40 таких кораблей — целую флотилию радиоэлектронной разведки!
Чтобы придать правдоподобность «природоохранной и научной деятельности», перед выходом к враждебным берегам в состав экипажа командировали гражданских ученых, а корабли оснащались специальным оборудованием для океанографических исследований. Которые, впрочем, также имели прикладной разведывательный характер.
Экспериментально переоборудованный USS Banner (AGER-1) в 1967 году добился впечатляющих результатов радиоэлектронной разведки побережья в советском Приморье, в КНР и на западных берегах Северной Кореи. Командование ВМС США, вдохновленное успехами «Баннера», ассигновало средства на переоборудование еще двух судов. USS РиеЬІо (AGER-2) должен был работать на Тихоокеанском театре, а USS Palm Beach (АGЕR-З) планировался для операций в Северной Атлантике — оперативной зоне самого крупного в СССР Северного флота.
Корабли Вспомогательных экологических исследований (Auхiliaгу General Environmental Research — AGER) были задуманы как безоружные (или легковооруженные) средства электронного и сигнального наблюдения. Укомплектованные экипажем ВМФ и техническими специалистами связи из Naval Security Group, они занимались секретными операциями, эквивалентными задачам советских «траулеров». Средства наблюдения были разнообразны и многочисленны: круглосуточную вахту, сменяя друг друга, несли 29 «слухачей». Восемь антенн, прикрытых обтекателями, возвышались над специальной дополнительной надстройкой, которую пришлось возвести для размещения боевых постов. Здесь были установлены сверхчувствительные приемники, способные принимать самые слабые электромагнитные сигналы средств радиосвязи и радиолокационных станций даже на дальних дистанциях. Все перехваченные передачи автоматически записывались на специальную особо чувствительную магнитную ленту. После рейса десятки километров ленты передавались центрам анализа и оценки Агентства национальной безопасности США.
Помимо накопления сведений на перспективу, корабли программы AGER регулярно посылали так называемый SITREP — «ситуационный репортаж», оперативное донесение, для чего членам разведывательного персонала приходилось быть полиглотами. Разумеется, основной упор делали на русский язык. Гражданскому океанографу корабля «Баннер» Сэму Тума запомнился офицер, отвечающий за разведку, непосредственный начальник «spooks» (так на флоте США называют операторов радиоперехвата — «слухачей»), который важно разгуливал в черной униформе и щеголял доступным ему знанием вещей, о которых вольнонаемный ученый, разумеется, не имел понятия. Офицер любил прихвастнуть своими лингвистическими способностями, и то и дело вворачивал фразы на русском языке, когда океанограф появлялся на мостике.
Его подчиненные решили подшутить над спесивым боссом и научили мистера Туму русской фразе, которую тот тщательно репетировал весь рейс.
Когда в Иокосука Тума покидал «Баннер», вся команда «спуков» вышла на палубу, чтобы проводить океанографа и позабавиться. Здесь же был офицер разведки. Уже стоя на трапе, ученый неожиданно повернулся и обратился к разведчику по-русски: «Мне понравилось плавать с тобой, tovarisch! Надеюсь, когда-нибудь у нас будет возможность снова выйти в море вместе. Между прочим, твой русский требует еще много работы». Спускаясь по трапу, Тума не видел лица офицера, услышал только взрыв дикого хохота за спиной!
ЧЕРЕЗ ТИХИЙ ОКЕАН
12 сентября — 1 декабря 1967 года.
«Пуэбло» имел индивидуальность и напоминал старую даму, чье прошлое неизвестно, а будущее неясно, но несмотря на это, загадочная дама предпочитала оставаться в тени и гордиться превратностями судьбы, ей уготованной. Ее будущая миссия являла собой тайну для всех, за исключением нескольких посвященных, это только подогревало наш интерес к завесе ее таинственности. Конечно, «“Пуэбло” не крейсер и не патрульный корабль и, разумеется, далек от привлекательности, но мы любили его и гордились службой на этом корабле сомнительного достоинства, до конца не ясного даже нам самим», — вспоминает Стю Рассел.
У «старой дамы» — чему тут удивляться — обнаружилась масса застарелых болячек, с которыми едва успевала справляться верфь. Начиная с января дата отхода «Пуэбло» в Японию менялась много раз. Неожиданно много времени затратили на монтаж строго засекреченного оборудования; в специальную надстройку, куда его поместили, члены навигационного экипажа уже не смели заходить. Наконец, морякам объявили твердо и окончательно, что на 12 сентября 1967 года назначен отход из Бремертона в Сан-Диего, где ожидались тренировки экипажа. Затем им предстояло пересечь Тихий океан. Многие моряки находились на борту уже более шести месяцев, несколько счастливцев, включая того же неугомонного Рассела, успели даже отгулять трехнедельный отпуск, и теперь все стремились как можно быстрее выйти в море.
Буквально за сутки до отхода шестерых моряков неожиданно перевели на однотипный корабль «Палм Бич». Для них маета на опостылевшей верфи снова затягивалась на неопределенный срок. Парни расстроились и, конечно, не могли догадываться, что через три с лишним месяца они станут истово благодарить Господа, пославшего им избавление в форме служебного перевода!
Топливные танки «под жвак»: заправлены соляром, судовые запасы уложены в надлежащие места, и наконец-то отданы швартовы. «Одинокий Бык», фирменная мелодия «Пуэбло», гремела по корабельной трансляции, когда в вечерних сумерках они покидали залив Пьюджет-Саунд. Якоря и палубное оборудование перед выходом в Тихий океан закрепили по-штормовому. В 22: 00 свет на корабле выключили, и некоторые парни при дежурном красном освещении в кубриках уже писали письма, кто домой, кто подружкам, другие просто размышляли, что ждет их впереди. Надо иметь очень крепкие нервы или вымотаться до предела, чтобы безмятежно спать первую в своей жизни ночь в море.
Соблазнительный дух дальних странствий, который вился над койками американских салажат, покуда корабль пересекал спокойные воды пролива Хуан де Фука, развеялся к рассвету. Большинство моряков оказались выброшенными из своих коек и с проклятьями проснулись на палубе кубрика, когда «Пуэбло» начало швырять на разгулявшихся тихоокеанских волнах. Старый армейский сухогруз имел абсолютно плоское днище и не был приспособлен разрезать воду. Он отчаянно скрипел, пока тяжело карабкался на вершины волн, затем (после реконструкции массогабаритные характеристики корабля изменились совсем не в лучшую сторону) проваливался вниз, каждый раз с четырьмя или пятью оглушительными ударами под днищем. Временами казалось, что ветхая конструкция вот-вот развалится. Моряки принялись спасательными жилетами и запасными одеялами расклинивать свои тела в спальных нишах, чтобы снова не выпасть из трехъярусных коек. Стало окончательно ясно, что их «Пуэбло» не очень-то расположен бороздить океан, более того, открылась истина, что он никогда не желал этого и в прежней своей жизни. Морская болезнь сразу отделила взрослых мужчин от зеленых мальчиков, и рвота в корабельных коридорах быстро перестала быть чем-то необычным. Пришла пора набираться настоящего моряцкого опыта, какого, по большому счету, оказалось не так уж много в экипаже, собранном с бору по сосенке.
Уклад жизни на борту «Пуэбло» благодаря своему командиру имел некоторые особенности. Опытный офицер-подводник, вдвое старше почти всех своих подчиненных, Бучер относился к ним вполне по-отечески. Несмотря на изнурительную болтанку, он строго взыскивал за чистоту в помещениях, требуя немедленно убирать с палубы выделения матросской слабости. Не давал послаблений вахтенной службе: умри, но стой до положенного часа. Но Бучер понимал, что парням необходимо притерпеться и притереться к службе, адаптироваться к морю, и первые недели похода не изнурял их работой или занятиями. Отстоял вахту — в койку. Это давало возможность команде отдыхать дольше положенных часов сна, а воздушное пространство над каждой постелью оставляло неоморяченным «салагам» хотя бы маленький кусочек privacy — частной жизни.
«Дресс код» был другой причудой «мастера». В море коммандер разрешил команде надевать кому что нравится, не исключая предметов гражданской одежды. Матросы очень скоро стали напоминать пиратскую вольницу. Стремление командира облегчить морякам жизнь экипаж оценил по достоинству.
Погода заметно улучшилась, когда они спускались к теплой Калифорнии. Команда, наслышанная о колониях хиппи и других заманчивых прелестях на берегах бухты Золотой Рог, стремилась напоследок испытать свою удачу на родном берегу. Лето любви было далеко не закончено, а залив спокоен, когда на рассвете 16 сентября 1967 года они бросили якорь в гавани Фриско.
