Кроме разносчиков-торговцев, на Копакабане нашли себе место работы и многочисленные сборщики. С огромными плетеными корзинами они бредут по песку, собирая все, что осталось от удалившихся пляжников.
Непременный персонаж пляжа — рыбак. Классический рыбак — с длинным, метра три-четыре, удилищем. К удилищу прикреплена катушка для лески. Рыбак размахивает удилищем, и леска, снабженная тяжелым грузилом, летит далеко от берега. Удилище втыкается в песок. Рыбак усаживается рядом. Поклев определяется по натяжению лески и качанию удилища. Словом, принцип мормышки. Рыбы в океане, конечно, больше, чем, скажем, в Клязьминском водохранилище. Однако результат ловли примерно одинаков...
Водятся ли у берегов Рио акулы? Нет, к самому берегу акулы не подплывают. Возможно, отпугивает обилие людей, а возможно — холодное антарктическое течение, достигающее этих золотых берегов. Моряки, с которыми нам приходилось общаться, утверждали, однако, что акулы сопровождают суда почти до самого порта.
Каждый видит то, что хочет видеть. Белая ослепительная полоса песка убегает за горизонт. Волны зеленые, бирюзовые, лиловые, серые, изумрудные, любых цветов и оттенков. То огромные, как горные хребты, то пологие и нежные, как холмы в степи.
Океан — вода от полюса до полюса. Но это абстракция. Полюсов не видно. Видна лишь довольно узкая полоска воды. Точно такая же, как на Черном море, на Каспии... Но это лишь так кажется. Разница огромная! Разница в дыхании. Океан дышит не так, как дышат моря. Мне рассказывал один знакомый капитан: «Я плаваю уже пятнадцать лет и не могу вспомнить двух одинаковых дней на океане. Если хотите, это живой организм. Это не вода. Океан для меня философское понятие, категория. Нечто среднее между материей и движением. Океан — это... океан».
И я разделяю мнение многих наблюдателей о том, что океан влияет на характер людей. Характер прибрежных бразильцев настоян на океане. Конечно же.
В. Бобров
Пусть неудачник плачет
Тощий, замученный жизнью и жарой пес Арлекин задумчиво облизывал драный резиновый шлепанец Зеки. Зека не замечал этого. Сжимая черными пальцами обломок карандаша, Зека сосредоточенно созерцал длинный зеленый листок бумаги, разлинованный на три графы. С одной стороны в ухо ему дышал жареным чесноком Дамиан, убогий старец, кормившийся вместе с Арлекином на кухне «Лузитании». С другого бока на талон глядел холодным взглядом специалиста выбритый до блеска Флавио. Флавио служил лифтером в отеле «Плаза-Копакабана» и каждый вторник, свой выходной, отводил этому священному обряду: прогнозированию очередного тура футбольной лотереи. Вместе с Зекой и Дамианом. Почему втроем? Да потому, что Зека считался в «Лузитании» удачником, у него был «хороший глаз». А старика просто было жалко. Он и долю-то свою платил далеко не всегда, но Зека и Флавио молчаливо соглашались «поверить в долг». И понимающе качали головами, когда Дамиан говорил, что после первого же выигрыша внесет сполна все свои деньги.
Вокруг, на всех остальных столах «Лузитании» да и на прилавке у хозяина Педро, виднелись талоны. В вязком и колючем сигаретном дыму плавали загадочные для профана, но на самом деле преисполненные глубочайшего смысла фразы:
— «Васко» и «флу» просятся на «тройной».
— Нет, на сей раз «Васко» выиграет: Денилсона во «Флу» не будет.
— В третьей встрече ставлю крест справа.
— А я — в середине: «Палмейрас» сильнее, но он в гостях.
— Да и Адемир, кажется, потянул связки.
— Тем более...
— «Сантос» и «Ипиранга»? Ха! Что это еще за «Ипиранга»? Кто-нибудь слышал о ней?
— Будет «зеброй».
— Почему?
— Она дома. Там, в Араракуаре, с ней никто не справится. Там — на трибунах больше пистолетов, чем в арсенале Второй армии. Никакой Пеле не спасет.
— Значит, что?
— Как минимум «дупло»: справа и в центре.
— А я ставлю «трипло».
— Ну, если тебе денег не жалко...
Это сумасшествие продолжается с утра до вечера. С того момента, как Педро, кряхтя и охая, вздергивал вверх железные жалюзи, и до того, как Силвия — где-то уже на рассвете — уводит своего последнего клиента, а черная Лурдес выливает на кафельный пол кафе ведро белой едкой «санитарной воды» и берется за щетку. Это продолжается с утра до вечера вот уже более полугода. И с каждой неделей страсти раскаляются все больше и больше. В этом смысле «Лузитания», впрочем, не была исключением: весь Рио сошел с ума. Да, да, весь Рио!
От грязных притонов Каскадуры и Сан-Кристобана до отделанных каррарским мрамором апартаментов супругов Майринк-Вейга — одного из самых богатых семейств Рио-де-Жанейро. От приемных прохладной губернаторской канцелярии во дворце «Гуанабара», что рядом со стадионом «Флуминенсе», до вагоноремонтных мастерских вокзала «Леопольдина». Всюду, всюду жители Рио — кариокас колдовали над магическими талонами «лотерия эспортива». Было от чего сойти с ума! Уже в самом первом опытном туре лотереи, проведенном без всякой рекламы, без подготовки, без организации, участвовало 77 тысяч человек. Во втором туре количество проданных талонов подскочило до 180 тысяч! Спустя всего два месяца, в десятом туре, в погоню за счастьем устремилось больше двух миллионов кариокас. То есть ровно половина города! Ну а в двадцати восьми турах, проведенных с апреля по декабрь 1970 года, было продано свыше 80 миллионов талонов на общую сумму 475 миллионов крузейро, то есть около 100 миллионов долларов. И это несмотря на то, что лотерейные агентства и организованная продажа билетов были тогда налажены только в двух крупнейших городах страны: Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу! Секрет сенсационного успеха «лотерии эспортивы» объяснялся весьма просто: она сумела объединить две самые сильные страсти бразильца, два огня, жгущих его душу — футбол и азартные игры.
Ну что касается футбола, тут комментарии не нужны. А вот о страсти соотечественников Пеле и Гарринчи к азартным играм следует сказать подробнее.
Этой слабостью они страдают со времен Педро Алвареса Кабрала, открывшего на заре XVI века землю, названную впоследствии Бразилией. Возможно, они унаследовали ее or европейских конкистадоров, которые, как известно, в погоне за дразнящим и недоступным Эльдорадо пускались на самые безрассудные авантюры. Сейчас, спустя четыре с половиной века, бразилец по-прежнему любит бросать вызов судьбе. Не колеблясь он рискнет последним сентаво ради призрачного миллиона, даже если шанс заполучить этот миллион будет столь же мал, как вероятность находки золотого самородка в песке пляжа Копакабаны. Дюжине конкретных синиц, зажатых в руке, он предпочтет весьма проблематичного и именно поэтому дразняще-привлекательного журавля в небе. Вот почему в течение долгого времени едва ли не самыми процветающими и рентабельными предприятиями в стране были казино, в стенах которых вырастали многие поколения горячих потомков Кабрала. Так продолжалось до конца второй мировой войны. Затем очередной президент маршал Дутра принял знаменитый декрет. В погоне за «возвеличиванием святых идеалов семьи, собственности и нации» маршал закрыл казино.
Однако взамен изничтоженных маршальской рукой казино в стране возникла грандиозная сеть тайных игорных домов и притонов, замаскированных под рестораны и кабаре. «Лотерия эспортива» поэтому появилась весьма кстати. Она дала неожиданный и долгожданный легальный выход эмоциям, сдерживаемым долгими годами воздержания. Благодаря ей каждый гражданин Бразилии получил вполне законную возможность и даже право, отшвырнув в сторону конкретных и скучных синиц, устремиться в волнующую погоню за парящими в небесах журавлями. А поскольку эта охота облекалась в увлекательную форму разгадки футбольных ребусов, шансы на успех казались сказочно большими: ведь каждый бразилец — если он, черт возьми, настоящий бразилец! — считает себя непререкаемым авторитетом в области футбола.
И в самом деле, эта штука кажется дьявольски простой: вы входите в агентство по продаже талонов спортивной лотереи, берете у смазливой девчонки длинную карточку, на которой обозначены тринадцать матчей предстоящего в субботу и воскресенье тура. Тринадцать встреч, в которых участвуют, как нетрудно догадаться, двадцать шесть команд. Вы должны обозначить свои прогнозы на все эти тринадцать матчей, проставив крестики в соответствующих графах карточки: либо возле команд, которые вы считаете вероятными победительницами, либо, если вы предполагаете в каком-то матче ничью, в средней графе. И все!.. После этого вы сдаете карточку обратно, и, наградив вас очаровательной улыбкой, девушка протягивает вам ее копию вместе с квитанцией, на которой обозначена сумма, которую вы должны заплатить за свои ставки. Дело в том, что подавляющее большинство кандидатов в миллионеры делают по нескольку двойных («дупло») или тройных («трипло») прогнозов в тех случаях, когда результат игры представляется им не совсем очевидным. В матчах, например, «Фламенго» и «Флуминенсе», которые по накалу страстей и традиционному отсутствию фаворитизма можно уподобить знаменитому финальному матчу на первенство СССР 1970 года между ЦСКА и «Динамо», болельщики предпочитают прогнозировать «трипло». Ну а когда, скажем, «Сантос» встречается с какой-нибудь скромной «Ипирангой» или «Понте-Прета», то тут обычно прогнозируется победа «Сантоса» либо «дупло»: победа «Сантоса» и ничья.
