и следующие тридцать секунд прошли очень интенсивно. В течение этого времени Дик сделал два вывода. Первый — у них приказ брать его живым и в сознании. Второй: несмотря на это, их не волнует, если он будет искалечен. С той секунды, как они поняли, что на нем защита, они не сдерживались: били изо всех сил, избегая лишь ударов в голову. Дика пока что спасала только мизерная гравитация Мэб, не дававшая противникам возможности пользоваться своим весом. Ну и то, что он в свое время много играл в гравиполо, потому и прыгал по вагону, как бешеный мяч, раздавая пинки и меняя постоянно траекторию. Его единственным оружием был хибан, которым он пользовался как щитом и палкой попеременно, и наконец несчастная машинка не выдержала и разбилась о чье-то рыло.
Они были не совсем беспомощны в почти-невесомости, их учили в ней сражаться, но не учили брать кого-то живьем, поэтому они растерялись, когда их первоначальный план не удался. Значит, не спецслужба и не полиция, у тех процедура отработана. Военные? Да, возможно: в конце концов, действуют согласованно, оглядываясь на женщину, которая ими командует. Лет сорок, короткая стрижка, бьет крепко… сержант?
— Да свяжите ж его наконец! — заверещала женщина, потеряв терпение.
Когда от хибана остались две половинки корпуса и кучка деталей, а двум «хикоси» удалось схватить Дика за руки, дела у них пошли лучше. Пояса с инструментами оказались силовыми зажимами, которыми пленника так-сяк прицепили к поручням. Тот, что получил по голеням, вернул долг с лихвой, и Дик, шипя от боли, перестал драться ногами. Их тоже прицепили к поручням, и пленник оказался распятым почти в той же позе, в которой Сабатон одевал его в тэппи. Дик расслабился и стал переводить дух, оглядывая противников. Хака закончилась.
— Еще музыки? — спросил через интерфейс Сабатон.
— Нет, пока не нужно.
— С кем ты говоришь? — спросила женщина.
— С ангелом-хранителем.
— Отдай то, что взял на корабле, — сказала она.
Да что это за идиоты, кто их таких послал? Дик даже немного расстроился: вряд ли эти люди знают что-то важное или хотя бы любопытное. Хотя, возможно, оно и к лучшему: если бы они были профи, во-первых, пришлось бы ему несладко, и тэппи бы не помог, а во-вторых, пришлось бы их поубивать.
Что ж, с военными четко ясно одно: эти люди существуют в пределах командной цепочки. Над этой теткой-сержантом стоит какой-то лейтенант или энсин, а над ним — капитан, над ним… словом, вся иерархическая пирамида. Остается только выяснить, на какой именно ступеньке эта пирамида решила упасть Дику на голову.
Один из нападавших уже перетряхивал рюкзак, другой обшаривал одежду.
— Хорошо, забирайте мои манатки. Деньги в нагрудном кармане куртки. И всю эту заваруху вы устроили ради четырех дрейков?
— Хватит дурака валять. Ты везешь данные, которые спер для синоби. И ты нам их отдашь.
— Оро. Это уже интересно. Спер для синоби? А собственно, у кого?
Ответа, к сожалению, не последовало.
— Снимайте с него всё, — женщина вынула инъектор. — Всё режьте на куски, патрон может быть спрятан где угодно, а времени мало.
— Это неприлично, — сказал Дик. — И по законам имперского домена квалифицируется как… Собственно, как?
— Сексуальное покушение третьей степени, — подсказал Сабатон.
— Сексуальное покушение третьей степени, госпожа, это не шуточки. Это девятьсот часов общественных работ!
— Закрой рот! — рявкнул мужик, которому Дик поставил фингал под глазом.
С него сорвали перчатки, куртку, свитер и тунику, безжалостно всё разрезали, и увидели тэппи.
— Докинзовы яйца, — выругался здоровяк.
— Ага, — сказал Дик. — Я знал, что мне готовят теплую встречу, и позаботился о шикарном белье. И если я уже знал, что меня схватят, то зачем бы это я таскал с собой что-то ценное? Ну как, будем и дальше играть в шпионов, или…
Женщина схватила его за волосы и ткнула ему инъектор под подбородок. Игла пробила слюнную железу, и это было адски больно, а препарат вошел в язык.
Ну, как вы со мной, так и я с вами…
— Ф-ф-фаза два, — прошептал он.
— Снимайте штаны, разрезайте швы, пояс, всё, — скомандовала женщина. — У него это должно быть при себе. Он не мог зайти на корабль просто так.
— Конечно, нет, — пробормотал Дик. Язык болел, а в голова быстро туманилась, и боль вязла в этом тумане, как лезвие в смоле. — Я не просто так зашел на корабль. Я приготовил из себя хорошенькую приманочку посмотреть, кто обломает зубы о мою мифрильную кольчугу. И знаете, что? Я разочарован по самые чресла. Вы — кучка любителей.
— Закройся! — взвизгнул здоровяк удивительно высоким голосом и наотмашь ударил Дика по щеке.
— Нет, так не пойдет. Что-то одно, или наркотики, или пытки. Вместе не работает, потому что наркотики обезболивают. Я ж говорю — любители. Сколько времени у нас на всё про всё?
— Восемь минут, — подсказал Сабатон.
— Восемь минут. Я продержусь. А вот вам придется объяснять полиции, уже ждущей на Ступице, что всё это значит. Сексуальное покушение третьей степени, госпожа… сержант? Ой, нет, нападение групповое, и дело автоматически переквалифицируется в первую степень. Ого, два стандартных года тюрьмы, как минимум. Что скажет начальство?
В ее глазах Дик увидел отблеск страха. Итак, угадал.
— Он тянет время, — сказал «хикоси».
— Да, — согласился Дик. — Кстати, мне тяжело дышать. А вам?
Противники переглянулись. Конечно, они уже почувствовали первые симптомы, но каждый думал, что это последствия драки и касаются только его.
— В этом вагоне сейчас… слишком большая концентрация азота… и маленькая — кислорода… — Дик все чаще выдыхал. — Шесть минут… до конечной. Скажите мне… кто вас послал.
— Ты сдурел, — «хикоси» кинулся к регулятору на стене. — Д-докинз, как его открыть?!
— Никак, — Дик улыбнулся. В глазах у него потемнело, и голова не свисала на грудь только потому, что ее держал воротник тэппи. — Говорите. Или поиграем… в интересную игру… «Кто живым доедет до Ступицы?»
— Ты этого не сделаешь, — где-то вдалеке проговорила женщина.
— Вы знаете… что такое… «ордалия»? — спросил Дик. — Готовы… встать со мной… перед судом Божьим?
