очень-то уместно. Он сказал, что ненавидел ее. После этого не хотелось лезть в душу.
Отец покачал головой.
— Ты не станешь хорошим командиром, если не воспитаешь в себе интерес — искренний, неподдельный интерес — к делам своих коллег и подчиненных.
Тонио тяжело вздохнул.
— Ну хорошо, — сказал отец, смерив его взглядом. — Спи дальше, если у тебя нет более полезных дел, — и отключился.
Но поспать дальше у Тонио не получилось: с занятий вернулись Спалах и Гайи.
Приближалось время ужина.
Звездные похороны в Доме Рива — это такие же похороны, как и любые другие, только без покойника. А поскольку в случае смерти хикоси ситуация «тело так и не нашли» — стандартна, то и традиционный церемониал давно уже отработан и даже не очень различается в Империи и Вавилоне: люди собираются в помещении — желательно просторном, желательном имеющем определенное отношение к религии, которую исповедовал покойник, но если покойный не принадлежал ни к какой вере, то достаточно, чтобы из этого помещения видно было звездное небо, — ставят или вешают там портрет умершего, украшают всё это какими-нибудь цветами, говорят речь в честь покойного и умеренно пьют. Можно и неумеренно, как карта ляжет.
Иногда бывает неудобно: человека хорошенько отпели, справили достойную тризну, а он появляется живьем. Но такие чудеса случаются редко.
Рива не могли не выпендриться. Во-первых, свою дипломатическую резиденцию они устроили на Мэб, а не на Эрин. Во-вторых, ею служил бывший флагман Левого крыла, корабль тайсё Рихарда Шнайдера «Дельта». В соответствии с имперскими требованиями после подписания мира Рива должны были демонтировать все тяжелые военные корабли. Поэтому разоруженную «Дельту» перегнали на Мэб, посадили возле купола Серенити, сняли с нее двигатели, подвели коммуникации — и вот пожалуйста, получилось посольство, мозолящее глаза имперским бюрократам.
Но кое-кто толковал пейзаж с «Дельтой» по-своему.
— Это трофей, — сказала полная дамочка девочке лет двенадцати, показывая на «Дельту». — Когда мы разбили Рива, мы заставили их разобрать и разоружить все их военные корабли. А этот поставили тут и заставили Рива сделать в нем свое посольство, чтобы не забывали, кто они и кто их победил.
Дик не удержался.
— Простите, многоуважаемая, но всё было наоборот: Рива сами решили использовать свой крейсер под посольство и напоминать нам, кто они и кого мы… собственно, присоединили, а не разбили.
Женщина и девочка смотрели на него, и ход их мыслей можно было проследить на лицах: юноша в форме кадета ИВКА, небольшого роста, левая рука покрыта татуировкой от запястья до локтя, ну конечно же…
— Еще один поганый вавилонолюб, — процедила женщина сквозь зубы и повернулась к девочке. — Твой отец погиб, защищая таких, как он, а ты не будь такой. Идем отсюда.
— Оро, — пробормотал Дик. Он привык, что его ненавидят, но на сей раз его даже не признали.
— Тебя можно оставить одного на пять минут, чтоб ты не вляпался в неприятности? — общение с имперским посадочным контролем не улучшило ни настроения, ни характера Ройе.
— Да где вы тут увидели неприятности, — возразил Дик. — Так, просто разговор.
— Если бы нас пустили в шлюз посольства… — с невинным видом сказала Шана. Ройе молча показал ей направление на кар-станцию и зашагал туда первым. Да, парковка катера в общественном доке была данью именно его паранойе — Дик и Шана с радостью бы отправились на Мэб общественным транспортом, а в посольстве были приватные шлюзы. Но нет, Ройе настоял на том, чтоб они летели на его катере и припарковались в общественной зоне.
— Я не обещал вам притворяться траппистом, — сказал он, шагая за Детонатором.
— За полгода я уже забыл, какой большой рот ты себе отрастил, — ответил тот.
Они взяли свободный кар и поехали в гостиницу. Времени было много, нужно еще переодеться в траур.
Еще по дороге Дик попытался было получить данные через интерфейс, который ему вернул Килбурн на время отпуска, но Сабатон сказал, что пакет требует биометрии Дика.
— Ой, как будто ты не можешь дать ему мою биометрию, — закатил глаза юноша.
— Никак нет, мастер. Пакет ответит только вам лично.
Значит, нужно попасть на Сабатон. Но перед тем — принять участие в Звездных Похоронах.
Дик, Ройе и Шана церемонно вошли в конференц-зал «Дельты», устроенный в бывшем двигательном отсеке. Пахло сандалом, курились палочки, под стеной стояла трехмерная распечатка изображения покойницы в полный рост: фигура — стандартный женский образ в стандартной для погребального обряда позе, лицо распечатано отдельно и прикреплено… не то чтоб кое-как, но тайсё Огата, как скульптор, счел бы эту статую достойной больше плевков, чем почестей.
У ног изображения стояло много корзинок с живыми цветами — дороговатое удовольствие здесь, на космической станции. По одной корзинке стояло у ног таких же изображений других погибших членов экипажа.
Знакомые не цеплялись с приветствиями — сначала нужно было приветствовать покойницу. Дик подошел к изображению, поставил вместе с Шаной свою корзинку, зажег палочку, сложил руки перед грудью и тихо сказал:
— Вечный покой даруй погибшим, Господи, и да сияет им свет вечный, да упокоятся в мире. Аминь.
Шана, стоя рядом, так же сложила руки, но не говорила ничего. Ройе ограничился тем, что зажег палочку и склонил голову.
Гем-официант (свободный, конечно, свободный, ведь он служил на корабле!) подошел с подносом, предложил немного вина. Дик взял чашечку. С первой чашкой следовало сказать что-то в честь усопшей, и люди поблизости замолчали, ожидая, что же он скажет. Он сказал:
— Аэша Ли служила Дому Рива, не щадя ни себя, ни других. Она делала то, что считала необходимым, ни на что не оглядываясь, и принесла мир на Картаго. Мое уважение к ней безмерно.
— Я любила бабушку, — Шана даже сумела пустить слезку.
— Это была эпоха, а не просто женщина, — сказал Ройе. — Хорошо или плохо, но эта эпоха закончилась.
Вино было не виноградное, а персиковое, но хорошее. Дик начал рассматривать поминающих. Имперцев и картагосцев пришло примерно поровну (интересно, когда он перестанет мысленно отделять имперцев и картагосцев?), но и картагосцев Дик знал не так много: вот
