– Я не собираю сплетни. И ты не принц Уэльский.
– Но о том, что я псих, ты уже знаешь?.
– Да, в основном от местных психопаток.
Билл, еще немного – и нам придется начинать все по новой в третий раз. Почему ты злишься?
Секунду он боролся с отчаянным желанием сказать в ответ что-то резкое, злое, что-то, способное погасить эту доброжелательную улыбку, но внезапно в голове что-то щелкнуло, и Билл Уиллингтон просто и тихо ответил:
– Я очень устал, Мэри. В этом все дело. Я устал.
Она посерьезнела и кивнула.
– Это вполне уважительная и понятная причина. Не сочти меня любопытной нахалкой, Билл, но…, карты на стол, как говаривала бабушка Аманда, подозревая бабушку Гортензию в мухлеже. Честно говоря, старики хотят, чтобы я взяла над тобой шефство, но лично я…
– Этого не хочешь. Так?
– Нет. Я вчера здорово испугалась. Кроме того, ты уж не обижайся, детства сон златой оставил не лучшие воспоминания о Билли Уиллингтоне, из-за которого я рассталась со своей косой и чуть не проглотила лягушку.
– Мэри, я…
– Погоди. Теперь я вижу перед собой своего почти ровесника, моего давнего приятеля, который к тому же немного нуждается в поддержке. Я могу и готова оказать эту поддержку, только и всего. Мне это сделать легко и приятно. Если неприятно тебе – просто скажи об этом.
Билл смотрел на нее во все глаза. Вот это девушка!
Большую часть своей лондонской жизни Билл Уиллингтон общался с совершенно другими женщинами. Размалеванные, порочные, нюхающие кокаин и зовущие всех мужчин "лапуля" или "красавчик", они были лживы до мозга костей. Билл потратил несколько лет, чтобы научиться общаться с ними и ими управлять. В результате он и понятия не имел, что на свете еще остались другие. Вот такие, свежие, кареглазые, со звенящим смехом и прохладными сильными пальцами. Искренние и честные.
– Мэри, я… Я тебе благодарен. Честно говоря, я даже не ожидал, что после вчерашнего…
– Проехали. Что ж, если в принципе мы пришли к согласию, тогда позволь задать тебе чисто профессиональный вопрос.
Билл немедленно напрягся, но Мэри не обратила на это никакого внимания.
– Я хотела бы осмотреть твою ногу. Ты можешь прийти ко мне в кабинет, но если тебе удобнее здесь, в доме – нет проблем.
Билл едва не ахнул. Пуля, месяц назад перебившая ему сухожилия и чудом не раздробившая коленную чашечку, вышла из верхней части бедра. Тот подонок стрелял в него с земли…
Иными словами, простым закатыванием брюк тут не обойтись. Их придется снять, а снимать штаны перед кареглазой Мэри Райан совершенно немыслимо.
Она склонила голову на плечо уже знакомым ему жестом и усмехнулась.
– Билл! Напоминаю, я – фельдшер. В Грин-Вэлли – врач. "Он сердито тряхнул головой, отвел глаза.
– В больницу я не пойду. Бримуотерша наверняка будет висеть на заборе. Если можно, то дома, ладно?
– Конечно. Что это – вывих, ушиб…
Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил неестественно спокойно:
– Пуля.
И ничего не случилось. Мэри Райан просто кивнула головой.
– Ясно. Помощь оказали сразу? В больнице?
Швы накладывали?
Билл покорно захромал вслед за ней к дому.
– Я потерял много крови, а саму пулю достали уже в тюремной больнице…
Ему показалось – или ее плечи чуть напряглись?
– Потом зашили, а через неделю начались боли. Врач ничего не понял, потому что зажило все хорошо.
– Сейчас посмотрим. Дядя Харли, можно вас выгнать на минуточку с веранды? Мне нужен свет и кушетка.
– Конечно, коза. А что ты будешь с ним делать? Пороть?
– Нет, осматривать.
Билл направился в дом. Мэри опустила голову, пряча улыбку.
Вышел он через пару минут. Теперь на нем красовались довольно потертые, но чистые шорты. А еще через миг улыбка Мэри начисто угасла.
Во время учебы она проходила пулевые ранения, практика была в военном госпитале, и Мэри отлично знала, что творит кусочек раскаленного металла, вонзаясь в живое тело. Нога Билла была основательно покалечена.
Он заметил выражение ее лица и криво ухмыльнулся.
– Паршиво выглядит?
– Выглядит нормально. Боюсь, что паршиво внутри. Вероятно, тебе плохо сшили сухожилия, а они при такой ране наверняка были разорваны. Тебе больно наступать? Спускаться с горы или подниматься?
– Спускаться. И иногда всю ногу прошивает болью.
– Все ясно.
– Мэри?
– Да, больной?
– Это уже не исправишь?
– Что ты! Просто это довольно долго и мучительно, а кроме того, требует не медикаментов, а, в основном, твоих собственных усилий.
Я назначу тебе массаж и прогревания с ультрафиолетом, а тебе придется ежедневно выполнять упражнения.
Билл кивнул. Он не очень вникал в слова. Все мысли и чувства были сконцентрированы только на одном: пальцы Мэри Райан на его ноге.
Он дал бы прострелить и вторую ногу, если бы это гарантировало постоянное прикосновение этих пальцев.
– Девочка, еще он плохо спит.
– Дед! Отстань.
– Не отстану. Мэри, малышка, что такое фенобарбитал?
– Снотворное, дядя Харли. Очень сильное.
– Вот! Он приехал только вчера, а сожрал уже шесть штук!
– Дед!!!
– Что "дед"? Мэри, дочка, запрети ему;
Мэри как-то странно посмотрела на Билла, а потом медленно, подбирая слова, поинтересовалась:
– Ты выпил так много, потому что не действует? Или…
– Или я наркоман? Нет. Я не наркоман. Хотя – черт его знает. Я уже месяц пью эти таблетки, – А вначале помогало?
– Нет. Я практически не спал этот месяц.
Мэри нахмурилась.
– Это плохо. Очень плохо. Особенно в сочетании с фенобарбиталом.
Билл немедленно разозлился.
– Я не нарк, ясно?! Я не колюсь, не курю и не употребляю колеса. Я просто не могу спать, что в этом плохого?!
Карие глаза сверкнули.
– Это плохо, потому что человек не может без сна. Истощается нервная система, отказывают сердце, почки, мозг! А когда вдобавок к этому ты глушишь организм снотворными…
– Леди, не вынуждайте меня быть грубым!
– Билли!
– Отстань, дед! Сейчас она тоже скажет, что я псих!
– Она не скажет, хотя ты – псих!
– Дядя Харли!
– Я нормальный!
– Я вот щас как всыплю тебе нормально…
– Знаешь, дед…
– ТИХО!!!
Старый и молодой Уиллингтоны замолчали и уставились на Мэри. Она улыбнулась обоим.
– Вы очень темпераментны. Оба. Остыньте.
Дядя Харли, от вас потребуется особый…, декокт.
– Вот! Умница, даром, что в городе училась.
Понимает!
– Декокт должен включать мелиссу, пустырник, мяту, резеду, мед, дягиль, боярышник и зверобой.
– Я не пью…
– Билл должен пить его по чайной ложке… простите, по вашей маленькой рюмочке три раза в день. На ночь можно две рюмочки.
– Я не…
– Молчи, балбес! Говори, девочка.
– Билл. Сегодня вечером ты придешь на массаж, и я дам тебе комплекс дыхательных упражнений для сна…
– Это же ерунда…
– ДЛЯ СНА! И комплекс нагрузок для ног.
Выполнять их надо точно, желательно в одно и то же время, ни в коем случае не превышать нагрузки. Будешь спорить со мной – упеку в больницу на вытяжку.
– Браво! Вылитая Аманда!
Мэри сурово посмотрела на своего нового пациента. И рассмеялась.
Ближе к вечеру он пришел на массаж в кабинет. Мэри знала, чего ему это стоило. Лицо Билла напоминало застывшую маску, но глаза горели мрачным огнем. Он зашел в кабинет, плотно притворил за собой дверь, едва не прищемив нос Глории Стейн, потом расстегнул куртку и протянул Мэри слегка помятые, но все равно прекрасные мальвы.
– Тебе. От деда.
– А от тебя?
Он неумело улыбнулся.
– Я не умею дарить цветы – Что поделать. Иди за ширму, снимай брюки и ложись.
Она здорово делала массаж, это он оценил сразу. По сведенному болью от долгой ходьбы колену побежало тепло, потом расслабились мышцы бедра, а еще чуть позже Билл понял, что впервые за месяц не чувствует боли. Мэри установила на штативе синюю лампу, прикрыла Билла пледом и ушла из-за ширмы, ласково улыбнувшись ему на прощание.
