говори, что компенсируешь мне денежные потери! В постели все женщины более или менее одинаковые, — усмехнулся Немов и посмотрел на наручные часы. Всё, Ларка, истекает время, а я не могу выйти из схватки проигравшей.
Потому что хочу накопить на хороший домик у моря и приличный банковский счёт, который поможет сделать капитал. Тех, кто успешно работает на фондовом рынке, я знаю, но без круглой суммы они и разговаривать не станут.
— Я не горю желание делить с вами кровать. Или иные горизонтальные поверхности, — фыркнула я. Чистая правда, кстати. — И мне не нравится, когда со мной обращаются, как с пустым местом.
— Но?
Он расхаживал по кабинету и смотрел на меня, как на товар, со всех сторон рассматривал. Почти уверена, что я его и не интересовала, но Немов понимал, что, только держа меня рядом, сможет узнать о планах меркантильной сводной сестры.
Как и то, что упусти он сейчас такую возможность, его сестрёнка найдёт другую девушку. Конечно, можно, не брать её на работу, но, как я верно подметила, вопрос с дочерью и её времяпровождением у этого папаши года стоял остро.
Бывшая жена и Нина Сергеевна не дремлют, только и ждут, чтобы обвинить Немова в том, что нет у него времени на дочь. Не может он ей предоставить условия для гармоничного развития. Значит, плати алименты и забудь о доче. Пусть её другой папа воспитывает.
А ты плати. И всё.
— Но мне нужны деньги. И работу я свою люблю. Не сомневайтесь, всё, что по договору, выполню.
— А почему ты не хочешь служить ей? Зачем эти сложности?
Резонный вопрос, и ответ на него вполне себе честный.
— Потому что вы меня уволите, и мне найдут другую работу. Совсем не ту, что по душе. Долги надо отдавать, а с вашей помощью я это сделаю быстрее и… приятнее. Не сочтите за пошлый намёк, Филипп Аркадьевич. Я действительно горничная, а не проститутка. И собираюсь остаться первой, но не стать второй.
— Откуда такой пафос? Шекспира читаешь по ночам?
— Я поступала на театральный, но не поступила, — ответила я, чувствуя, что краснею. Душно в комнате, душно.
— Ах, понятно, — усмехнулся он и плюхнулся обратно в своё кресло. — Несостоявшаяся актриса.
— Может, оно и к лучшему. Работу я выбрала себе по душе, — ответила я, втайне радуясь, что нисколько не солгала, и что Немов даже не представляет, в чём именно она состоит. — А деньги мне можно забрать? Хотя бы часть? Я отработаю.
Я задала вопрос неспроста. Пусть Немов видит, что я охоча до денег, таких легче контролировать, кинь им кость, они и будут преданны. Плюс, у меня будут гарантии, что хозяин не расстанется со мной завтра, передумав идти на сделку. Деньги-то уплачены!
— Куда денешься. Конечно, отработаешь. Значит, так, — он соединил кончики пальцев и крутанулся в кресле так, чтобы видеть моё лицо. — С Лилией Аркадьевной встречайся, как встречаешься. Ничего не говори ей о нашем разговоре. Я узнаю, не сомневайся, если это будет не так. Спроси, но только аккуратно, что именно от тебя требуется. И потом доложи мне. Ясно?
— Ясно, — кивнула я и встала, пригладив волосы, выбившиеся из хвоста, пока я нервничала. Есть такая привычка — трогать волосы, невроз, не иначе.
— Иди работать.
Я повернулась на маленьких каблучках и почти бегом кинулась к двери. Вдруг передумает?
Перевела дух, только оказавшись с другой стороны.
— Что, Лариса, перетрудились? — Нина Сергеевна появилась в конце коридора так быстро, будто только и выжидала момент, когда я выйду. Караулила, наверное, чтобы доложить Васелине, бывшей Немова, о том, как он развлекается в то время, как его дочь сидит на кухне.
Вот и губы снова сложились в прямую линию. Осуждает, стало быть.
— Не беспокойтесь, Нина Сергеевна. Испытательный срок я прошла, теперь можете быть спокойной, а мне позвольте вернуться к своим непосредственным обязанностям, — спокойно ответила я и прошла мимо грымзы, не обращая внимания на её хмыканья. Пусть думает что угодно, главное — всё идёт по плану.
По моему плану.
Глава 5
— Я что-то не то сказала? — защебетала я, округлив глаза. Наверное, сейчас у меня глупый вид, потому что Алиса удовлетворённо хмыкнула и елейным тоном принялась убеждать меня в обратном, но глаза её метали молнии:
— Мы давно не вместе, и всё это было несерьёзно. Филипп совсем меня не интересует, я рада за вас обоих.
— Да, он тоже много мне о вас рассказывал, — выпалила я снова и тут же принялась извиняться, бормоча, что, конечно, только хорошее. А сама с удовольствием отмечала, как ей становится не по себе, девица аж позеленела от досады и сделалась похожей на ведьму, выпившую эликсир молодости, но он нет-нет да и давал сбой.
Тут-то и надо было вставить последние пять копеек, Алиса как раз говорила, что между ней и Филиппом никогда не было ничего серьёзного:
— Да, я так и поняла. Когда всё серьёзно, даже мысль о том, что мой жених может улыбаться другой, не говоря уже о том, чтобы обнимать там или целовать, шептать те слова, которые возбуждали меня, ну, вы понимаете, я не слишком откровенна? Это просто неприемлемо.
Поток моего словословия было не остановить. Пусть Алиса кривилась, но была слишком интеллигентна или любопытна, чтобы послать меня куда подальше. Даже если бы послала, я бы ответила, что с удовольствием пойду, даже побегу на мужской орган моего жениха.
Но она не послала. Я начинала уставать от созданного образа болтливой восторженной дурочки, однако положение обязывало довести дело до конца, тем более, что мы договорились с Немовым, когда ему следует появиться: не раньше, чем я поговорю с Алисой «по душам» пятнадцать минут.
К нам то и дело подходили какие-то подружайки дочери хозяина, что-то спрашивали, на самом деле желая поглазеть на невесту Филиппа, а я старалась лучиться счастьем и выставляла руку с надетым на безымянный палец кольцом с неприлично большим сапфиром. Его трудно было не заметить, да и при каждом удобном случае я поясняла, что это «его подарок на моё согласие быть женой самого лучшего человека на Земле».
— Я бы не советовала вам доверять мужчинам безраздельно, Лариса, — Алиса улыбалась, но рот нервно дёргался, словно она хотела меня укусить. Впрочем, бывшая Немова умела держать себя в руках, её холёные пальцы с безупречным маникюром только раз вцепились в мою руку, словно зубы акулы в рыбье мясо.
— Всем, разумеется, но Филипп, он не такой. Он особенный. Он никогда не причинит
