мне боль.
Моя собеседница хотела тихо заматериться, но наш разговор прервали.
— Доброго вечера, Алиса! Прекрасно выглядишь, — Немов мягко подошёл и обнял меня сзади. Всё как по нотам.
Алиса на крючке, наживку заглотила, теперь дело за Филиппом, а мне надо технично слиться, чтобы потом встретиться с горничной, внешность её мне была хорошо известна.
Я и раньше задавала вопрос Немову, к чему тут интрижка с Алисой, ведь можно просто отвлечь её иным способом, но Филипп сначала отмалчивался, а потом буркнул нечто похожее: «Это личная месть».
— Не боишься, что за флешку тебе голову снесут?
— Там нет никакой информации, за которую можно убить. Это компромат на её отца, который очень не понравится одной особе, ну и Алиса перестанет считать себя неотразимой сучкой, это уже моя инициатива.
Я кивнула и больше к теме не возвращалась. Шелестин тоже проводил подобные операции: речь не шла о миллионах, не о секретных технологиях, тут скорее личные дела, дневники, фото, приватные видео, участник которых не хотел бы их распространения.
Вот и славно! Мелкой рыбёшкой быть лучше, меньше шансов, что зашибут в драке, а на мелководье спокойнее.
Уходя от парочки бывших любовников, я пару раз оглянулась. Тоже по плану, пусть Алиса видит, что я нервничаю. Филипп поднял руку и помахал мне в знак того, что всё в порядке.
«У Алисы есть неприятная особенность влезать в дела отца, — говорил Филипп ещё ранее. — Её личный Цербер — экономка, следит за всеми горничными, работающими в доме. Их даже обыскивают после каждой смены, но платят столько, что никто не жалуется. Экономку отвлекут на пару минут, не беспокойся».
— Вы заблудились, госпожа? — стальной голос Милы, как звали Цербера, остановил меня, как только я переступила порог жилой зоны. Здесь нечего делать гостям.
— Да, наверное, — произнесла я с печальным лицом. По легенде я должна была быть расстроенной, наблюдая за щебетанием бывших любовников издалека.
Выждала время, вздыхала, разговаривала с назойливой подружкой Алисы, которая всеми силами пыталась меня задержать, чтобы я не мешала разговору Алисы и Филиппа. Приходилось наблюдать издалека, как он улыбается ей, делает комплименты, это уж наверняка, но ведёт себя аккуратно.
Конечно, Алиса не захочет близости сегодня, а может, наоборот, или всё у них ограничится страстными поцелуями и обещаниями встречи. Не моё это дело, но они оба меня раздражали как горчица, съеденная по ошибке после сладкого десерта.
— Я ищу туалет, — произнесла я после небольшой паузы.
— Туалеты для гостей в другой части дома. Как вы вообще прошли мимо охраны?
— Не знаю, кажется, они с кем-то разговаривали, — вздохнула я. Легенда была в том, что я хочу поплакать в одиночестве. Охрану отвлекли строго по времени, но не об этом же рассказывать Миле! — Простите, можно мне побыть где-нибудь в уединении хотя бы полчаса? Не здесь, так где-нибудь ещё?
Я прижала ладонь ко лбу и пустила слезу. Мне всегда это удавалось несложно, стоило вспомнить о смерти или уходе кого-нибудь близкого, слёзы сами наворачивались на глаза. Я с детства была меланхоличной девочкой, пока не взяла себя в руки и не научилась изображать лёгкость и веселье до той поры, пока маска не приросла к лицу.
— Нет, госпожа, простите, здесь частные комнаты, гостям сюда нет доступа.
Рука «железной леди» с внешностью низкорослого божьего одуванчика потянулась к рации, висящей на поясе. Заметив это, я сразу заверещала:
— Нет-нет, не надо никого звать, я сама уйду. Понимаете, мой жених и дочь хозяина, они сейчас разговаривают, я бы не хотела, чтобы они знали, что я расстроена. Филипп рассердится за мою ревность, я сама дура виновата, простите, я уже ухожу!
План этой части дома я запомнила наизусть и вместо выхода ринулась в ответвления коридора, ведущее к спальням. Кабинет хозяина, рядом с которым я должна встретиться с горничной, находился в другом коридоре, минутах в трёх отсюда, если идти спокойным шагом.
Я бы предпочла встретиться с горничной подальше от кабинета жертвы, но таково её условие. Чтобы в случае чего поймали с флешкой меня.
— Погодите, госпожа, не туда!
Громкий голос и повелительный тон пригвоздили меня к месту. Я обернулась и принялась всхлипывать.
— Да что ж такое, вечно я неуклюжая, всё путаю. Выведите меня, пожалуйста, только сами, не говорите дочери хозяина, пожалуйста!
Я всплёскивала руками, была близка к истерике, комкала одноразовые платки, постоянно роняя один и доставая другой. Потом ахая, принималась поднимать, но даже один раз упала с высоких каблуков.
Экономка злилась, но пыталась помочь мне, проклиная растяпу в душе и, наверное, предвкушая, как она расскажет всё дочери хозяина.
Внезапно я, опираясь на руку экономки, громко охнула и снова оступилась, демонстративно вывихнув лодыжку. Похоже, отёк будет, хотя болело гораздо меньше, чем я показывала.
— Ой, мне больно! Льда, нужен лёд! Только не зовите никого! Пусть принесёт горничная!
Рядом была Вика, та горничная, с кем и была назначена встреча. Возможно, Милка позовёт другую, тогда буду снова импровизировать. В моей работе умение находить выход из ситуации, когда всё идёт не так — ценное качество.
Милу тоже должны были отвлечь, а я должна была беспрепятственно пройти до кабинета. Всё всегда выходит не так, как задумано. Но я снова справлюсь.
А потом — свобода.
— Я сейчас вернусь со всем необходимым, — ледяным тоном ответила Мила, усадив меня в кресло в одной из шикарных спален, похожих на будуар императрицы прошлого века. — Но вы понимаете, я не имею права оставить вас в одиночестве ни на секунду.
И прежде чем я задала вопрос, что же имеется в виду, Мила рявкнула в рацию, чтобы Сергей немедленно пришёл спальню сектора С под номером два.
Серёжа оказался молодым человеком лет двадцати пяти, будто бы стесняющимся и новенького чёрного костюма, более приличного для фильмов о шпионах или для похорон, чем для охранника, и своего накаченного тела, да и роль тюремщика молодой покалеченной незнакомки Сергею была явно не по душе.
— Не спускай с гостьи глаз, — приказала Мила и обернулась ко мне с милой улыбкой: — Вдруг вам станет плохо, Сергей поможет.
Так и подмывало спросить, чем именно, но я лишь энергично закивала. Мол, согласна полностью и безумно благодарна.
Стоило Миле выйти, я принялась вздыхать и всхлипывать, прижимая скомканный бумажный платок к глазам, потом отложила этот и достала из опустевшей пачки второй.
— Можно налить воды?
Указала на графин, стоявший на столике, и снова вздохнула.
— Вам так больно? — участливо спросил охранник, подавая полный стакан. — Сейчас Мила принесёт таблетки. Вам бы доктору показаться.
