Через сто метров впереди завиднелись огоньки.
– Солдат, тебе сколько лет? – Лиза неотрывно следила за дорогой. При виде света на столбах она облегчённо вздохнула, надеясь, что там будет поселение и они хоть узнают, где находятся.
– Двадцать пять. Почти.
– Значит, двадцать четыре. Говори точно.
Что-то промелькнуло справа на обочине дороги.
– Господи пресвятой! – вскрикнула Елизавета. – Ты видел, что там?! Ты видел?!
Солдат наклонился за банкой пива и, естественно, всё просмотрел; он быстро повернулся в окно, лишь успел заметить тыльную сторону дорожного знака, который сразу скрылся в темноте.
– Что? – спросил он.
– Там… там… Не знаю, что-то ужасное! Давай посмотрим.
– Давай. Тормози.
Елизавета плавно остановила джип, слегка завела на обочину. Ладонь нажала кнопку на приборной доске, с потолка заструился слабый свет. Лиза повернула лицо к Солдату, и он мысленно определил, что оно белее снега.
– Ты сиди за рулём, я один… – Солдат сильно удивился: что там такое могло быть, из-за чего у Лизы глаза чуть ли не повыскакивали из орбит? Он достал из рюкзака обрез и выпрыгнул из джипа, в руке щёлкнула кнопка фонаря. В двадцати шагах замаячил тот дорожный знак, до слуха донеслось карканье. «Надо же. Ночь, а вороны не спят». Не дойдя метров пять, Виктор осветил знак и по дуге стал обходить, чтобы на расстоянии встретиться с глазу на глаз с напугавшим Лизу объектом.
Солдат почувствовал, как холодные волны пробежались по всему телу. К круглому ржавому дорожному знаку привязан колючей проволокой шестимесячный человеческий плод, пуповина обвила трубу, кровавые брызги летели из-под мощных клювов двух воронов.
– Пошли вон! – крикнул Виктор и махнул ладонью.
Птицы вовсе не собирались слушаться человека, их ехидные взгляды отражали свет от фонаря. Солдат осветил всё место. На полметра ниже прикреплена металлическая пластина, где написано красной краской: «ЗВЕРЕЙ, УБИВАЙ, ВОСКРЕСАЙ, ИЛИ СДОХНИ. ЗАПОМНИ – ЛИШЬ ИЗ ГРОБА ВЫХОДА НЕТ».
Виктор непроизвольно вздрогнул, шёпотом повторил слова, подумал, как бы хорошо оказаться дома в уютной тёплой постели и видеть пятидесятый эротический сон. Да ладно – и без снов согласен. Но теперь ему светят – лишь скитания. Не стал он трогать воронов, оставил всё как есть, побежал к «вранглеру».
– Что там? – спросила Елизавета, когда Солдат захлопнул дверь. – Что клевали вороны?
– Дохлую кошку кто-то привязал к дорожному знаку.
– А мне показалось…
– Нет. Это кошка, – поспешил перебить Виктор. – Поедем поскорее отсюда.
– А разве вороны ночью не спят?
– Спят. Но это сказочные вороны.
Елизавета как-то подозрительно оглядела Солдата, повернула ключ зажигания. Джип «Вранглер» продолжил путь.
Солдат воззрился на серую полосу дороги, исчезающую под колёсами джипа, и у него создалось такое впечатление, что не они едут по дороге, а она их давит. Он тоскливо пробежался по последним дням своей жизни и окончательно понял, что обречён: он потерял свой мир. Когда был на войне – командир говорил: «Чтобы не бояться, вы должны осознать одно – вы уже погибли. И если вам повезёт остаться в живых – считайте, что вы воскресли».
– Я уже умер, – прошептал Солдат, чтобы не слышала попутчица. – Ведь я не свой – я божий. – Он постарался всмотреться в темноту, заполонившую мир за боковым окном, но в ответ смотрел лишь непроглядный мрак. – Но я постараюсь воскреснуть.
– Никогда такого не видела, чтобы на протяжении десятков километров не попалось ни одной машины, – вывела Солдата из размышлений Елизавета.
– И не единого человека. Ты не пробовала позвонить по мобильной связи… дозвониться до своих?
– Нет здесь никакой долбанной связи. Словно в чёрную дыру провалились. – Елизавета во что-то всмотрелась, приблизила лицо к лобовому стеклу. – Что там впереди?.. Смотри, какие-то красные огоньки разбросаны.
Солдат не ответил – не успел ответить, – фары «вранглера» выхватили из темноты перекрёсток. На боку лежал старенький джип «Чероки» годов девяностых, мигали фары аварийной сигнализации. Повсюду разбросаны сумки, на некоторых блестели светоотражатели. На правом ближайшем углу перекрёстка – покосившийся обломанный деревянный столб, от него по асфальту тянулся зигзагом след тормозного пути.
Елизавета остановила «вранглер» перед большой сумкой, зачем-то погасила фары, включила габаритные огни.
– Вот и повстречали первых людей, – произнесла она, поворотом ключа заглушила двигатель. – Они, кажется, врубились в тот столб.
– Я пока ещё никого не вижу, – в голосе Виктора прозвучали беспокойные нотки. – Это, наверное, та молодёжь, которые за полчаса до нас проехали. Других машин не было.
– Вооружайся, – посоветовала Лиза, открыла свою дверцу. – Пошли. Там, наверное, срочная помощь нужна.
Они медленно подошли к «чероки», освещая фонарями пространство аварии.
– Охереть! – воскликнул Солдат. – Площадку, наверное, поливали кровью из вёдер. Наверное, тех, кто был в джипе – распотрошили как… снаряд, попавший в пузо.
– Может, кровь перевозили и опрокинули, – предположила Лиза.
Где-то справа вдалеке простонал вой шакала. Солдат метнул свет фонаря в ту сторону, но, кроме темноты, ничего не различил: лучи словно наткнулись на воздушную стену, за которой свет терялся. Виктор осветил дно «чероки» – от глушителя выхлопной трубы шёл слабый пар.
– Смотри, – Солдат наклонился, чтобы лучше разглядеть, – как сильно пузо распорото.
– Ого. Это на что они напоролись? Будто по дну прошлись стальными когтями. – Елизавета прошла к лобовому стеклу. – Эй, там кто есть? – Посветила фонариком. – Эй!.. Живые!.. – Провела лучом по салону, внимательно всматриваясь сквозь пыльное стекло. – Там, кажется, пусто. Залезь и посмотри на задние сиденья.
Солдат посветил в заднее стекло: ничего не различил. Осмотрелся, поднял две сумки, поставил одну на другую и влез на бок «чероки».
– Нет там никого. Будто всех вытащили и аккуратно прикрыли двери. Или испарились.
– Странно. – Лиза оглядела пространство вокруг джипа. – И сумки не подобрали. Всё же кто-то сильно ранен был? – Она осмотрелась. – В таком количестве крови не только можно купаться, а ещё и нырять.
Виктор вытянулся в полный рост и прошёлся светом по перекрёстку, посветил под ногами.
– Но я не вижу никаких следов. Сумки будто специально расставили. Как они вылезли? Окна даже не разбиты.
– Да, – задумчиво произнесла Елизавета. – Действительно, словно все испарились. А сумки… правда, аккуратно расставлены. В них даже не заглядывали, молнии застёгнуты.
Солдат спрыгнул на асфальт.
– Лиз, что делать будем? Попробуй ещё раз кому-нибудь дозвониться. Я пойду к столбу, осмотрю.
Елизавета внимательно и вдумчиво осветила каждую сумку, посчитала. Удивилась – как двадцать больших сумок поместились в «чероки», а ведь примерно столько же валяется на другой стороне, – и пошла к «вранглеру» за мобильником.
Не дойдя пару шагов до столба, Виктор остановился, присел на корточки, ладонью провёл по трём бороздам на асфальте. Удивлённо обернулся на джип «Чероки» и снова посмотрел на три шершавые канавки метра три длиной. Холодок пробежал по спине, заставил содрогнуться.
– Такое ощущение, что кто-то из-под земли вытащил когти и пропахал пузо «чероки», – прошептал Солдат и обернулся: как там Лизка – звонит?
3
Елизавета опёрлась задом на крыло переднего колеса, лицо подсвечивалось от дисплея айфона, указательный палец бегал по экрану.
– Да, повезло сэру «вранглеру», на вид – задница Лизки упруже, чем мои эспандеры для рук, висевшие в кладовке. – Солдат усмехнулся, подумал: «И дыни такие же, как мячи. Соски через ткань торчат как пеленгаторы – ловцы жадных мужских взглядов».
Снова с правой стороны перекрёстка к небу взметнулось жалобное завывание шакала, только ближе – намного ближе. За спиной утробно прорычало. Виктор резко обернулся: казалось, грозный низкий рык своим дыханием едва не коснулся спины. Свет фонаря лёг на серую дымку над асфальтом.
