все рассказы о нем не имели ни капли лжи — в стенах мрачного замка Вальгарда уже долгие годы прячется жестокий зверь.
Устрашающая неизвестность неумолимо подпитывала страх. Устав бороться с неподдающейся решеткой, Мика опустилась на холодный пол и прислонилась к сырой стене, от прикосновения с которой по спине, под толстой грубой тканью одежды, пробежал предательский холодок.
Слезы вдруг обожгли глаза, но она сдержала рвущуюся наружу жгучую обиду и провела ладонью по лицу. Мика уже очень давно уяснила, что никому нет дела до ее переживаний, что слезы — пустая трата времени, они ничего не изменят, но могут стать самым страшным врагом, распахнув дверь в сердце и выдав врагам все страхи. А может, за пять лет вдали от приюта, забравшего ее детство, она стала слишком горда, чтобы плакать перед лицом опасности.
Интересно, встретившись с мерзкой настоятельницей Ингварой, утратила бы она ту мощь, те силу и величие, что обрела, бороздя моря и пронзая врагов мечом? Мике казалось, что один грозный взгляд этой женщины, одна пощечина, оставленная грубой костлявой рукой, разом уничтожили бы гордость любого и выудили бы из темного уголка души избитого котенка, шугающегося собственной тени.
Вот кем она считала себя шесть мучительных лет, проведенных в приюте, — котенком, который изредка обращался в тигра, мнил себя сильным и храбрым.
Время тянулось мучительно медленно, как бывает всякий раз, когда очень ждешь чего-то, а сердце бьется в груди тревожно и больно. Микаэлла не знала, прошли минуты или часы. Вскоре женщины в соседних камерах замолкли. Глубокую тишину теперь прерывал лишь монотонный стук капель где-то в углу и надоедливая беготня крыс. Когда пальцев девушки коснулось что-то мохнатое, она с трудом заставила себя не завизжать.
Прижав ноги к груди, обхватила их руками и уткнулась носом в колени, молясь всем светлым богам, чтобы ей представился шанс вырваться из тьмы, в которую ее заточили.
Как-то матушка — ласковая женщина с чарующей улыбкой и длинными огненно-рыжими волосами — сказала ей: «Бойся своих желаний — они имеют обыкновение сбываться».
Раньше Мика не придавала значения этой фразе, но вскоре поняла, о чем предупреждала ее мама. Загадывая что-то, нужно быть предельно осторожным при выборе слов. Ведь как загадаешь желание, так оно и исполнится.
И молитвы все же были услышаны. Впереди распахнулась деревянная дверь, пропуская в темницу полосу мягкого оранжевого света. Возможно, Микаэлла обрадовалась бы, что тьма рассеялась, отступила от нее, спрятав когтистые лапы, если бы только на пороге не стоял человек, вселяющий в ее юное сердце ужас.
Вождь заполнил собой весь дверной проем, отчего казался таким большим, как медведь, стоящий на двух лапах и угрожающе нависающий над людьми. Синие глаза злые, на лице застыло мрачное выражение, отнюдь не придающее ему красоты.
Но отчего-то больше всего Мику напугала реакция пленниц на его появление, нежели он сам. Она наконец-то увидела в дальнем углу за решеткой трех молодых женщин, которые сжались и тихо заплакали, как только вождь ступил в темницу. Вид у них был до безобразия неприличный, жалкий: разодранные лохмотья едва прикрывали избитые руки и ноги, едва прятали засохшую на коленях кровь и синяки, разбросанные по всему телу. Лицо одной из них уродовали жуткие кровоподтеки.
Не выдержав вида страдалиц, Микаэлла отвернулась, сглотнув колючий ком слез.
Это не укрылось от внимательных глаз Рагнара. На его губах замерла усмешка, готовая сорваться в любую секунду, и он медленно двинулся к решетке, за которой сидела Мика, неотрывно наблюдающая за ним. Сердце ее предательски сжалось, изнывая от страха, но она все равно поднялась с пола и вздернула подбородок, всем своим видом показывая нахалу, что перед ним стоит не очередная рабыня, готовая сдаться после первой пощечины.
Теперь нет. Теперь она — Сокол Севера, гроза мертвых вод, не единожды смотрящая в глаза страху. Но почему-то на сей раз глаза эти были до ужаса страшными, пронизывающими и пронзающими насквозь.
Всего на миг мужское лицо вытянулось в удивлении. Всего на один короткий миг.
— Последней из женщин, кто смотрела на меня так… — замерев у решетки, хрипло заговорил он, — ... так нахально, с вызовом, пряча свою жалкую натуру за лживой оболочкой смелости… была моя мать. Я убил ее.
Его глаза блестели, как у дикого кота. Мика поежилась, не решаясь опустить взгляд, понимая, что стоит подпустить страх ближе к сердцу — и вождь одержит победу.
— Но смерть сломила ее гордость и запечатлела на лице поражение. Хочешь знать, почему я убил ее?
Микаэлла задержала дыхание, когда мужчина мерзко хохотнул. Длинный рубец на его лице подрагивал от широкой улыбки, лишая возможной привлекательности и придавая ему мрачную суровость и холодность.
Внезапно Рагнар глянул на притихших женщин, и Мика тихо выдохнула, чувствуя, как мелкие противные мурашки бегают по ее рукам и вдоль спины. В ответ на его слегка безумный взгляд пленницы зажмурились и заплакали, жадно хватая ртами воздух.
— Они знают эту историю. И боятся повторения. — Вождь вновь зыркнул на Мику, заставив ее вздрогнуть, достал из-за пояса связку ключей и продолжил говорить, открывая решетчатую дверь: — Гордость до добра не доводит. Зачем выставлять себя той, кем ты не являешься? Всего лишь маска, иллюзия... А я ненавижу ложь.
Замок предательски щелкнул. Девушка отступила на шаг и уперлась в холодную стену. Дальше бежать некуда.
Облизнув сухие губы, Рагнар зашел в клетку.
— Мать любила смотреть на меня с превосходством. — Один шаг в сторону Микаэллы. — Словно давая понять, что я нахожусь в ее власти и никогда не превзойду отца и старшего брата. — Еще один — осторожный, но твердый. — И я решил показать им всем, что после смерти отца Вальгард будет принадлежать мне...
Мужчина остановился напротив нее, так близко, что она перестала дышать.
Мгновение он смотрел на нее, изучая бронзовое лицо с правильными тонкими чертами. Она совершенно была не похожа на вальгардцких женщин. Одна ее фигура, спрятанная за короткой меховой курткой, штанами и меховыми сапогами, отличалась подтянутостью, хранила легкость и изящество. Она была ниже урожденных вальгардок и едва доставала макушкой до подбородка короля.
Непривычная внешность раздражала его, как и светло-пепельные волосы, заплетенные в густые косы; брови с мягким изломом, чуть полноватые сжатые губы и лазурные глаза, прячущие на своем дне страх.
Скривившись, Рагнар резко схватил Мику за щеки. От неожиданности она рвано выдохнула, вцепилась пальцами в большую мужскую руку, но взор так и не потупила, как бы вождь этого
