— Эти слова когда-то произнесла я.
— Я помню. — Пламя опустилось еще ниже. — Войди в меня, милая.
Она медленно приблизилась к камину и опустилась перед огнем на колени. Дрожа от нетерпения, она легла на спину и просунула длинные ноги в огромную пасть камина.
Пламя медленно поднялось над углями и принялось лизать ее ноги, танцуя над телом, согревая кровь. Она вздохнула и подвинулась ближе, позволив жару утолить жгучее желание.
— Милая.
Струйка пота потекла по ложбинке между грудей, а язычки огня лизали бедра, их ласки становились все интимнее. Холодное одиночество, давно пустившее корни в ее душе, сгорело и превратилось в пепел, оставив лишь стремление к утолению страсти, требующей этого множеством голосов ее змеиной крови.
Пламя вспыхнуло с новой силой, докатилась до груди, озаряя ее ярким сиянием. Она закрыла глаза, сосредоточившись на несущих блаженство огненных ласках, а потом вновь заговорила, несмотря на то что ее возбуждение росло.
— Расскажи мне, — шептала она, — расскажи о Будущем.
Волна жара заставила ее раздвинуть ноги, вошла в нее, и она застонала от удовольствия.
— Скоро я захвачу Патриархию, — прошептал в ответ голос из камина. — Такой неудачи, как в Священную Ночь, больше не повторится. Став Патриархом, я смогу короновать Тристана Стюарда, а за мгновения до того, как корона коснется его лба, пока он будет слабее нас, я отброшу старое тело, как несвежую рубашку. — Огонь вновь рванулся вверх, охватил ее, вошел наконец в тело, и она закричала от радости. — И тогда у меня будет армия. Роланд объединится с Сорболдом и Гвинвудом. Мы захватим гору. И я получу Дитя. И ключ. И открою Темницу. А потом настанет черед Земли.
— Извне? Но…
Пламя затрещало, и она задрожала от наслаждения.
— Нет, милая, я уже подумал об этом. Даже ты не в силах вырвать гору у своего проклятого мужа; гора будет разрушена и изнутри, и снаружи. — Пламя пульсировало, рассыпая вокруг искры. — Все готово.
Она задышала чаще, лениво закинула руки за голову, ощущая движение огня внутри своего тела, реки пламени обвивались вокруг ее груди, ласкали шею. Ее стон наслаждения едва не заглушил его негромкие слова.
— Мне требуется твоя помощь, милая. Обещай, что ты не откажешь.
— Как…
— Нет. — Слово прозвучало резко и холодно, пламя тут же погасло, превратившись в холодный пепел. Она задрожала — слишком велика была тяжесть потери. — Нет, мое пламя. Не спрашивай как. Однажды ты обещала выполнить любое мое желание, если я помогу тебе добиться цели, и я сделал то, о чем ты меня просила. Ты все еще у меня в долгу, милая. Ты ни в чем мне не откажешь. Скажи, что ты сделаешь все, что я попрошу.
— Пожалуйста, — прошептала она, раздираемая сомнениями и мучительной страстью.
— Скажи, что ты обещаешь.
— Да, — прорычала она. Воздух стал сухим, ее окружили искры электрических разрядов, верный знак того, что драконья кровь пришла в возбуждение. — Но чаши весов должны быть уравновешены, согласен?
— Согласен.
Огонь вновь взревел, поглотив ее в своих объятиях, языки пламени потянулись к тем частям ее тела, которые больше всего жаждали прикосновений. Она вновь лежала на спине, рот открыт, дыхание с хрипом срывается с ее губ, огонь обнимает ее со всех сторон, удовлетворяя древнюю кровь и одинокую плоть. И она закричала от ярости, смешанной с восторгом, по бледным горам прокатился гром, со склонов сорвались снежные лавины, устремившиеся вниз, к далеким долинам.
Позднее, измученная, без сил, она лежала возле мерцающего камина, прислушиваясь к словам, которые шептал огонь. Она слегка кивнула, пытаясь восстановить дыхание.
— Мне нужны твои воспоминания.
— Я понимаю.
Илорк, в глубоких туннелях
Акмед стоял на пересечении пяти туннелей, не зная, что делать дальше.
Он не сомневался, что находится в том самом месте, которое было на карте, начертанной Спящим Дитя на каменной стене своей спальни. Он провел долгие часы возле устройства, фиксировавшего движение болгов по туннелям горы, установленного в тайной библиотеке Гвиллиама, но никто здесь не появлялся. Он с бесконечным терпением прислушивался к переговорному аппарату, пытаясь понять, что происходит в его королевстве. Но пока его усилия не приносили плодов.
И сейчас, затаившись на диковинном пересечении дорог и ожидая неизвестно чего, Акмед вдруг впервые в жизни почувствовал безнадежность, ему показалось, что он не в силах управлять ситуацией.
Контролировать всю гору было равносильно попытке вдохнуть весь дым лесного пожара. Сколько он ни старался, отдельные завитки уносились прочь, исчезая в незнакомых местах, в тайных владениях намерьенов. И он не мог вдыхать дым бесконечно.
Лишь одно слово достигло его ушей за долгие часы бдений. Простое и в то же время необычное, без всяких объяснений, его произнесла повивальная бабка, обращаясь к проходившему мимо простому солдату.
Искатели.
Тем не менее он сразу понял, что единственное слово и есть ключ, который он ищет. Это знание жило в самых глубинах его существа, ощущавшего биение сердца королевства болгов, дававшее ему власть над Илорком и его обитателями. Став властителем заброшенных руин, населенных чудовищами, Акмед все яснее начал понимать смысл королевской власти, сделавшейся частью его существа. Акмед ощущал ее всем своим телом, нервами, кожей. Его народ хранил от него какую-то тайну, причем так успешно, что даже в огромной библиотеке Гвиллиама он не смог найти о ней упоминания.
Теперь, когда он ждал в том месте, которое показала ему Дитя Земли, он чувствовал их, точно мышей, копошащихся в темноте, и понимал, что ощущал Гвиллиам, попытавшийся спасти гору от неизбежного падения.
Акмед знал, что, хотя раса болгов — как и любая другая — подвержена изменениям, определенные качества остаются постоянными: болги ценят силу, любят детей, живут скудно и легко снимаются с места. Даже их язык предельно функционален, в нем очень мало метафор. Так что в слове «Искатели» глубинно заложен смысл, нечто присущее только этому месту, о чем он должен был знать. Но не знал.
Акмед не взял с собой оружия, кроме квеллана и тонкого кинжала, о котором знал только Грунтор. Это был темный стальной клинок с радужным отливом, прощальный дар старого мира. В большинстве случаев Акмед полагался на свое умение находить дорогу, но сейчас он не знал, что искать.
Акмед медленно прохаживался по небольшой площадке между туннелями, прислушиваясь к тому, что происходит в каждом из пяти пальцев, но ничего не слышал. Он не сомневался, что в одном или в нескольких из них находятся Искатели, прячущиеся на грани его восприятия, дразнящие его, словно дети, играющие в жестокие игры со слепцом. Теперь для Акмеда уже не имело значения, они ли продавали оружие в Сорболд. Главное — они что-то от него скрывали, и его это раздражало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
