случайных нарушений баланса. Несправедливость как факт или как явление – это не просто разовое отклонение от баланса, а в значительной мере систематическое, обусловленное постоянными факторами или целенаправленными действиями. Несправедливость прежде всего характеризует саму ситуацию, как допускающую насилие в принципе – разовая несправедливость несет обещание ее будущего повторения. Например, какой-либо одиночный несправедливый поступок – это на самом деле неадекватное использование своей власти или возможностей, и стало быть указывает на то, что власть, и несвобода, лежит в его основе. То же самое и какой-либо несправедливый закон – это правило, позволяющее систематическое непропорциональное насилие. Поэтому количество всевозможных несправедливостей определяют качество общества – справедливость есть характеристика всяческих коллективных институтов, структур, процедур.
Степень системности зависит от масштаба коллектива. Если несправедливость случилась между друзьями – это одно, если в офисе – другое, если на уровне всего общества – третье. Последний случай, следуя традиции, можно выделить, потому что в такой ситуации велика вероятность, что систематические нарушения баланса приобретают чрезмерный характер – острый и широкий. Тогда можно говорить о "социальной" несправедливости – ситуация настолько безнадежна, что пора менять всю систему, а не ограничиваться местными примочками. Они бесполезны, потому что добиться справедливости в рамках системы становится невозможно.
Для движения к свободе и создания долговременного баланса всевозможных сил только интуиции и других чувств недостаточно – социальная реальность слишком сложна и требует постоянного анализа. Необходима активная работа рассудка по выявлению причин несправедливости и поиску путей ее устранения, которая инициируется, когда сужение свободы вызывает ощущение (или осознание) несправедливости. Таким образом, "чувство" справедливости – эмоционально-рассудочный механизм балансирующий насилие и фиксирующий состояние равновесия. Чем баланс точнее – тем поступок или закон справедливее. Справедливость может рассматриваться как частный случай обьективной этики для ситуаций систематического насилия. Но, разумеется, никак не наоборот, поскольку свобода – не частный случай детерминизма.
Люди редко повторяют действия, которые вызывают муки совести, но охотно пользуются несправедливыми ситуациями к собственной выгоде. Причина как раз в том, что источником мук совести являются персональные действия, а несправедливостей – как правило не зависящие от личности условия, которые требуют предварительного понимания и общей, согласованной с другими оценки. Потому муки совести мы чувствуем, а несправедливость – еще и осознаем. Осознание требует изменить условия так, чтобы несправедливость больше не повторялась, чтобы нормы общества стали совершеннее. Чувство удовлетворенной справедливости во многом базируется на том, что случившееся послужит уроком на будущее.
– Виды справедливости
В зависимости от того, как осознается и достигается баланс, различают и виды справедливости.
Насилие – обыденный факт жизни общества. Сюда входит и ограничение возможностей в результате отсутствия полезных связей, и дележ ресурсов, и риски изза недостатков в общественной безопасности. Понятно, что если кому-то достается чего-то меньше, значит другим – больше. Баланс требует распределения насилия (по традиции понимаемого наизнанку, т.е. как распределение возможностей) соответственно справедливым критериям – например, положению, заслугам, деяниям или просто факту наличия людей. Это распределение может быть получено в результате явного или неявного договора. Последняя форма справедливости – стихийная – возникает исторически, словно сама собой, и на самом деле основана на глубинном интуитивном ощущении справедливости, проявляющемся исподволь. Примерно так, как мы видели ее возникновение в предыдущем письме, когда рассматривали трансформацию иерархии. Первая – процедурная справедливость – может, в свою очередь, возникнуть как результат формализации обычаев, например, торговое или цеховое право, или всевозможные кодексы чести, или третейское прецедентное право, а может – как законы, постулируемые актами законодательной власти, т.е. позитивное право. Можно, конечно, возразить – что справедливого в таком праве? Но это уж надо спросить тех, кто считает его справедливым.
Чтобы лучше уяснить эти соображения, я попробовал свести их в табличку (рис. 2.1). Оказалось, что виды справедливости можно упорядочить в своеобразные ступени прогресса, направления которого отмечены стрелками. Получилось два направления. Первое – формализация, стрелка вверх. Неформальные понятия о справедливости (нижний ряд) определяют сущность построенных на их основе формальных систем права (верхний). Так, традиции лежат в основе всех видов сословного права, идеологии рождают идеи для демократического законодательства, а истинная справедливость является фундаментом настоящего социального договора. Прогресс тут в том, что сам факт формализации – это движение от несвободы к свободе, потому что любое ограничение насилия нормами – шаг к договору. Но и степень формализации норм может отличаться – и не только широтой охвата сторон жизни. Например, процедура предполагает относительную стабильность. Если формальные нормы пересматриваются слишком часто, хоть и в рамках процедуры – само понятие нормы теряет смысл. Аналогично, степени существуют и в рамках стихийной, неформальной справедливости. Пока одни нормы смутно проявляются в головах у ограниченного круга людей, другие уже являются общепринятыми, хоть и пока неписанными. Прогресс в этом направлении идет, таким образом, снизу вверх – от интуитивного ощущения справедливости – через ее осознание и попытки формализации – к четкой, ясной и стабильной процедуре, ее реализующей.
Второе направление прогресса справедливости – движение слева направо, от жесткой иерархии через политическое равенство к свободному обществу сочетающему равенство возможностей с неравенством заслуг – довольно очевидно. Лучше всего, когда такое движение своевременно оформлено процедурными нормами. Иначе шаги этого движения могут вылиться в анархию или революционное насилие. Не лучшей альтернативой является моральный конфуз, когда интуитивная справедливость стремится уравнять все вокруг не учитывая реальности, подменяя собой договор и анализ. На этом направлении мы пока что застряли в трясине идеологий, выражающих современные, прогрессивные, гуманные и другие модные понятия о справедливом. Наши потомки, я думаю, увидят и другую справедливость.
– Относительность справедливости
Историческая приемлемость норм справедливости означает, что в отличие например от совести, справедливость относительна. Компас совести замечает любое отклонение и любое принуждение, компас справедливости – только отклонение от общепринятого уровня насилия. Если все подвергаются насилию привычно, или пропорционально, или еще как-то "справедливо" – т.е. насколько у рассудка хватает фантазии оправдаться – это терпимо. Это хорошо видно из таблички – справедливость даже способна оправдывать иерархию, особенно если она грамотно обоснована. Например, при нынешнем эгалитаризме считается вполне нормальным, что есть богатые, получающие свои привилегии по наследству, ибо передавать экономические блага детям естественно, дети – это святое. Для эгалитаризма также вполне приемлемо существование звезд, дневная зарплата которых больше зарплаты их поклонников за год. Ибо они заслужили – они развлекают поклонников и вносят краски радости в их серую жизнь. Разумеется, совесть со всем этим не мирится и мучает ее обладателей (совести, не зарплаты).
