— Удовлетворите моё любопытство. Я хочу знать, почему прекратились такие любимые для вас уроки.
Аиша вновь пожала плечами.
— Как мне теперь видится, она питала нежные чувства к папе. Возможно, надеялась выйти за него замуж… не знаю.
— Ваш отец не разделял её чувств?
— Нет, коне… — Она запнулась. — Нет. Слышите, что это звучит? — Она перегнулась через борт и вся вытянулась, прислушиваясь к очередной песне, плывущей в воздухе, подгоняемой тёплым ночным бризом, но Рейф понимал, что это лишь предлог сменить тему разговора. Что-то произошло на тех уроках, связанное не только с неоправдавшимися вдовьими надеждами. Что-то очень личное для Аиши.
— Вы, кажется, огорчены.
— Я не знаю этой песни, но она мила, правда? — Девушка покачивалась под музыку.
Она определённо решила больше не обсуждать эту тему. Но музыка и движения Аиши натолкнули Рейфа на мысль.
— Это Штраус, — произнёс он и протянул ей руку. — Вы вальсируете, мисс Клив?
Она посмотрела на его руку и помотала головой.
— Танец? Нет, я видела, как другие танцуют, — это было частью уроков миссис Уиттакер, но я так и не добралась до этой части.
— Тогда я вас научу, — Рейф взял её за руки.
Она попыталась отпрянуть.
— Нет, я не знаю, как танцевать. — Аиша растерянно посмотрела вокруг.
Как обычно, в час их прогулок матросов на главной палубе не было. Он видел, как парочка из них занималась такелажем[Такелаж — общее наименование всех снастей, составляющее вообще вооружение судна или вооружение рангоутного дерева. Такелаж, служащий для удержания рангоута в надлежащем положении, называется стоячим, весь же остальной — бегучим.], тёмные силуэты на фоне вечернего неба, и ещё несколько, исполняя свои обязанности, сновало по баку и палубе полуюта. Корабль отчалит с приливом, и вскоре матросы заполонят палубы, но пока…
— Вас никто не увидит, — заверил он Аишу. — Давайте, вот так — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… — Поначалу она немного запиналась, но Рейф был превосходным танцором с многолетним опытом — он служил в штабе Веллингтона, а Денди питал известную слабость к балам, — и Аиша довольно быстро приноровилась к шагам.
Она очень легко двигалась и, можно сказать, интуитивно следовала за его движениями. Рейф видел, как её хмурая сосредоточенность мало-помалу сменялась выражением уверенности на лице, и, наконец, Аиша подняла взгляд на партнёра и одарила его ослепительной улыбкой.
— Я танцую, — воскликнула Аиша. — Я танцую и это чуде… ой! — Она наступила Рейфу на ногу и, смеясь, вернулась к строгой сосредоточенности.
Ему никогда не наскучит наблюдать за ней, думал Рейф. Настороженное выражение личика, которое он заметил у неё при первой встрече, почти испарилось. Оно возвращалось, стоило им лишь заговорить о её прошлом — скрытность Аиши навевала мрачные и тревожные мысли, — но остальное время… девушка была просто восхитительна.
Они кружились по палубе, пока не смолкла мелодия и оба они не запыхались.
Рейф отпустил Аишу и поклонился, тяжело дыша.
— Я, должно быть, постарел, — сострил он. — Хватаю воздух, словно рыба. В былые времена я мог целый день проскакать на коне, протанцевать ночь напролёт и ещё следующий день не слезать с коня.
— Это лихорадка, — заметила она ему серьёзно. — Вы едва оправились от болезни, вам нельзя перетруждаться. Лихорадка может вернуться.
Рейф прислушался к новому напеву. Тот оказался ему незнаком.
— Тогда, может, пропустим эту мелодию, миледи? — Они вернулись к поручням корабля.
— Когда же происходило то, о чём вы говорили? — поинтересовалась Аиша. — Скачки целыми днями и танцы ночи напролёт.
— В армии. Всякий в штабе Пэра или уже настоящий танцор, или вскоре станет таковым.
— Пэра? Вы имеете в виду своего отца?
Он прыснул смехом от неожиданности.
— Боже правый, нет, я знать не знаю, какой из моего отца был бы танцор. Представить не могу, чтобы он снизошёл до чего-то столь человеческого. Пэр — так мы называли Веллингтона, когда ему пожаловали титул герцога. Пэр или Денди. Естественно, обращались к нему мы «сэр» или «милорд».
— Хотите сказать, вы танцевали на войне? Когда служили?
Рейф расхохотался, увидев выражение её личика:
— Нельзя же только и делать, что воевать. Вы бы удивились, узнав, что на балу можно достичь большего, нежели на собрании. Некоторые наши самые важные сторонники были представлены Денди впервые именно на балу. Их притянули жёны — а на собраниях эти люди ни за что бы не появились.
— Понятно. Я знала, что вы много сражались, но о чём-то ином я и подумать не могла. Похоже, дипломатия добралась и до танцев.
— Всё верно. Однако Египет тоже был втянут в войну. Ваши родители сильно пострадали от Наполеоновской оккупации?
— Не знаю, — покачала она головой. — Я была слишком мала, и папа никогда не говорил об этом.
— Удивительно, что он остался. С женой и дочерью…
Аиша пожала плечами.
— Расскажите мне о своём отце. Он правда не танцевал?
— Я едва ли его знал. Он вручил мне пару флагов[Достоверных данных о том, действительно ли вручались флаги или это всего лишь символическое понятие, не нашлось (по крайней мере, я не смогла их отыскать). Видимо, таким образом отмечалось в каком полку и батальоне будет служить данный офицер. Известно, что с 18 века в британской армии каждый батальон имел свою определенную пару знамён, с которой он шел в бой. 1-е знамя — Королевское (the King's/Queen's Colour), 2-е — Полковое (The Regimental Colour). (прим. переводчика)] в день, когда я вернулся из школы и…
— Флагов?
— Это значит, он купил мне офицерский чин в армии.
— Вручил в день, когда вы вернулись из школы? — Она с тревогой посмотрела на Рейфа.
Он пожал плечами:
— Ничего удивительного: младшие сыновья обычно идут или на церковную службу, или на дипломатическую, или в армию.
— И вы выбрали армию?
Он задумался. По правде говоря, его мнения никто и не спрашивал. Он был в самом деле потрясён, узнав, что должен покинуть дом, едва приехав.
Но случилось так, что в армии Рейф испытал больше счастья, чем за всё время жизни в Эксбридже. Он полюбил военную службу. К своему удивлению, Рейф понял, что ему нравится иметь чёткую и ясную цель, играть значимую роль, и он проявил себя очень хорошим бойцом, умелым организатором и искусным предводителем. Армия стала его домом.
А когда и четверо его ближайших друзей вслед за ним отправились на службу, школьная дружба окрепла — и они стали своего рода семьёй, семьёй на всю оставшуюся жизнь.
— Да, армия меня устраивала, — сказал он ей. — Сейчас, если я не ошибаюсь, звучит очередной вальс. Полагаю, у нас есть время хотя бы на один танец, прежде чем вы отправитесь переодеваться.
