— Западное Сияние, — сказал Кридмур, — или Западное Море, к которому мы направляемся. Море, небо и земля, день и ночь там неотличимы, поскольку не отделены друг от друга. Там начинается Сотворение, а возможно, еще и не началось. Скольким путешественникам удалось зайти так далеко? Не знаю. Однажды мы выйдем на берег и дадим бой Линии в безумном сиянии моря. О нас стоило бы сочинить поэму.
Потом Лив с генералом подцепили лихорадку, и Кридмур неохотно разрешил им остановиться на три дня. Лив думала, что умрет, но этого не случилось. Когда силы вернулись к ним, они снова углубились в лес и вскоре очутились в прекрасной дубовой чаще — недвижной, спокойной и тихой, как библиотека; они шли день за днем, но чаща это все никак не кончалась — и, возможно, тянулась так до самого Океана. Природа Запада все больше отличалась от того, что ожидала увидеть Лив.
Кридмур вернулся с оленеподобной тушей на спине. Сбросил ее на траву недалеко от места, где, свернувшись клубочком, спал Генерал, сел на упавший дуб у края опушки и принялся играть с ножом.
Лепестки псевдорозы сомкнулись. Лив выпрямилась:
— Отлично, Кридмур! Дайте нож, я его оботру.
— Спасибо, Лив...
Он не двинулся с места.
— Мы все еще одни? — спросила она.
Кридмур неопределенно махнул рукой:
— Да, конечно. Наши друзья линейные все еще далеко позади.
Лив показалось, что он врет; она подозревала, что они оторвались от преследователей много дней, а может быть, недель назад. Кридмур, сам того не замечая, уже не так спешил на запад, и теперь они чуть ли не буксовали на одном месте. Он часами сидел безмолвно, погрузившись в себя, или уходил один в лес — на охоту, на разведку или просто подумать. Казалось, он вспоминал о преследователях и необходимости спешить, лишь когда не хотел общаться.
— А эта ненасытная тварь? Чудовище, я имею в виду?
Он пожал плечами:
— Знаки. Следы. Все как обычно. Ничего особенного.
Дубы вовсе не казались Кридмуру умиротворяющими, и Лив считала это признаком его душевного нездоровья. Даже Генерал под сенью дубов чувствовал себя лучше, но только не Кридмур. Тишина и покой нервировали его. Сначала он даже настаивал на том, что дубы — это центр циклона, и спустя несколько дней на их месте возникнут огненные озера, ядовитые болота или чтонибудь еще ужаснее. Когда же этого не случилось, он постепенно уверился в том, что в дубовой чаще обитает некое хищное чудовище. Он пришел к такому выводу, когда заметил следы когтей на дубах, ни о чем не говорившие Лив, почуял едва уловимый запах мочи, которого Лив не улавливала, и увидел пожелтевшие кости оленеподобных животных.
-— А как насчет...
— Мой Хозяин пока не нашел ко мне дорогу, Лив.
Он продолжал играть с ножом. Похоже, ему страшно хотелось курить.
— А как дела у вас?
— Генерал себя чувствует неплохо. Говорит, но ничего вразумительного. Сегодня я предложила, чтобы он попробовал ходить без моей помощи.
— Получилось?
— Нет. Он упал.
— Ясно... — Кридмур убрал нож в чехол на поясе. И вроде собрался встать, но не сделал этого.
В последние несколько дней Генералу действительно стало лучше — по крайней мере, он изменился. Успокоился, трясся уже не так часто, как раньше, не закатывал глаза. Понемногу разговорился. Конечно, смысла в его словах не было, но сама речь и есть свидетельство его мыслительной активности; голос и движения стали уверенней. Он сильнее сопротивлялся, когда Лив кормила и обтирала его, — это утомляло, но и вселяло надежду. Иногда он, не отрываясь, смотрел на Лив и будто бы силился произнести что-то осмысленное. Лив нравилось думать, что это происходит благодаря ее усилиям, но, скорее всего, подозревала она, причиной тому было спокойствие, царившее среди дубов, или, возможно, частые отлучки Кридмура.
Ничего этого Кридмур не замечал. Он утопал в собственных мыслях. И Лив не стала ему ни о чем рассказывать.
— Лив, — сказал он. — А может, вы способны заставить Генерала выдать свою тайну, но просто не хотите этого делать?
— Вы меня переоцениваете.
— Или, может, пока я отлучался на прогулку или охоту, он говорил с вами, но вы утаили это от меня?
— У вас паранойя, Кридмур.
— Вы правы. С другой стороны, вы уже однажды пытались меня убить.
— Это было давно. — Она подошла к Генералу, который тяжело дышал, села рядом и положила руку ему на плечо. — Хотите меня в этом обвинить?
В обычной ситуации он бы засмеялся, чтобы показать, что не держит обиды. Сейчас же он просто продолжил говорить:
— Если бы Генерал заговорил с вами, если бы выдал вам свою тайну, вы сказали бы об этом мне?
— Да, Кридмур. Конечно.
— Почему?
— Что еще за вопрос, Кридмур? Потому что я — ваша пленница, потому что...
— Не стоит.
Она не знала, что сказать, и поэтому промолчала.
— Куда смелее с вашей стороны, — сказал он, — было бы отказаться, бежать или, если потребуется, даже прирезать Генерала, чем позволить мне узнать его тайну. Почему вы так не поступите? На самом деле ваша вина, в каком-то смысле, больше нашей. Вы вольны делать выбор, не то что мы... — Он снова умолк и собрался с мыслями. — Да, если Стволы узнают Тайну, это замедлит продвижение Линии. По крайней мере, они мне так сказали. Но кто знает, какие еще у этого будут последствия? И на что будут способны Стволы, когда лишатся врагов? Война, идущая сейчас, ужасна, но не будет ли хуже?
Генерал что-то забубнил, но Лив велела ему не мешать.
— А если я пообещаю не раскрывать эту Тайну своим хозяевам, Лив? Что, если мы доверим ее человеку, не преданному ни Линии, ни Стволам? Или продадим ее на открытом рынке? Или опубликуем в газете, в разделе писем? Или начнем голосить о ней на улицах Джаспера? Или просто останемся здесь, в этой пустыне, как в Безымянном Городе, где до нас никому нет дела, и будем наслаждаться безобидным фактом того, что Тайна известна лишь нам одним?.. Не знаю, что порекомендуете вы. Но в любом случае, тогда бы вы мне помогли?
— Если б я могла исцелить Генерала, я бы сделала это, Кридмур.
— Значит, мое обещание что-нибудь изменило бы?
— Думаю, вы бы меня обманули.
Он нахмурился:
— Я, конечно, привык, что мне не доверяют...
— Перестаньте жалеть себя, Кридмур.
— Осторожней с огнем, Лив...
Она указала на Ствол на поясе:
— Вы все еще носите его с собой. Возможно, он молчит, а может, и нет. Если вы хотите, чтобы я поверила, что вы больше ему не верны...
— Я никогда не был ему верен. Я что, собака?
— Тогда уничтожьте его.
— Я? — Кридмур будто впал в шок. Его зрачки расширились. Сама мысль об этом ужасала его.
Лив впервые подумала, что Кридмур не притворяется.
Она резко встала.
— Уничтожьте его, — сказала она. — Выбросьте. — Это будет по-настоящему смелый поступок. И тогда, возможно...
Его глаза вдруг сузились, а лицо окаменело..
— Слышите, Лив?
— Нет...
— Линия! Я слышу, как неподалеку маршируют солдаты. Ревут моторы. Нам нужно идти вперед.
— Кридмур...
— Мы должны идти. Позаботьтесь о Генерале.
Кридмур продвигался по лесу широким шагом, пригнув голову, инстинктивно держа руку на оружии. Отставая от него шагов на двадцать, Лив тащила за руку спотыкающегося Генерала, как непослушную собаку. Под ногами шелестели листья и трещали ветки.
— Кридмур, помедленнее! Генерал едва...
— Нет времени. Нет времени.
Дубовые кроны плыли над их головами густым навесом. Иногда Лив забредала в тень, а Кридмура озарял столп солнечных лучей; иногда Лив, моргая от слепившего солнца, теряла из вида Кридмура, погруженного в тень, и шла только на шум, с которым он продирался сквозь чащу. Они шли так несколько часов подряд, чуть ли не по колено утопая в листьях, точно в сугробах. Солнце плавно садилось — а может, просто листва над ними сгущалась: свет пробивался сквозь кроны уже совсем редко, и лес затопило мягкими сумерками. Было прохладно, безветренно, сухо и душно. Наконец Кридмур приказал:
