— Что привело вас к нам?
— Обстоятельства и давнее намерение.
— Вы искали встречи?
— Да. Случая.
— Цель?
— Служить делу Авроры.
— Ваша вера?
— Возврат возможен. Пусть на ином витке спирали, но возможен.
— Ваши убеждения?
— Человек — дитя природы. Не причиняй вреда матери своей.
— Что вы скажете о нем, Дин-поручитель?
В круг вышел Дин, встал рядом с Олле, почти равный ему по росту.
— Язычество никого не отринет. Олле — язычник по своим убеждениям. Он светел в намерениях и поступках, и пусть Аврора, богиня утренней зари, даст ему удачу!
— Что скажете вы, братья-мои-язычники?
Олле ощущал присутствие многих людей, хотя и не видел их из своего светлого круга. Он был спокоен, и это чувство, от которого он отвык, общаясь с Джольфом и его бандитами, омрачалось только скорбью по Грому. Впервые за прошедшую неделю у него ничего не болело, а этим утром удивленные быстрым заживлением раны хирурги-язычники сняли швы на подбородке.
— Пусть он назовет тотем! — сказал кто-то из тех, кого он не видел.
— Два! — ответил Олле. — Собака и лошадь.
— Он выбрал правильно, — сказал жрец. — Из живых.
В зале зазвучали птичьи голоса, видимо, включили запись. Когда эта музыка лесного утра стихла, сладко засвистел божок ночи соловей.
— Принять его и оказать первый знак доверия.
Соловей прозвенел хрустальным колокольчиком и смолк.
— Отныне вы брат наш язычник, Олле. Спасибо всем. Мы с Дином завершим обряд. И пусть каждый делает свое во славу Авроры.
В полутьме послышалось движение множества людей, и пространство расширилось. К тому времени, когда белый круг, образованный терминалами световодов, потускнел и стали различимы предметы в сумрачном освещении окрашенных светящейся краской стен, они остались втроем в зале станции. Из черного зева тоннеля донесся далекий шум проходящего поезда.
— Они, те, кто был, растекутся постепенно по всему маршруту. Администрация подземки всегда выполняет наши необременительны просьбы подать поезд или временно прекратить движение на какой-то линии…
Дин, говоря все это, помог жрецу снять алую мантию и высокую конусообразную шапку в золотых звездах. Он был преисполнен почтения. Жрец опирался на руку Дина и старался держаться прямо. Старомодный костюм и белая манишка с галстуком смотрелись как привычный для него наряд. Он протянул руку, и его маленькая сухая ладонь утонула в ладони Олле.
— Здравствуйте, Олле. Рад видеть вас в наших рядах. Дин много рассказывал о вас и вашей собаке, и я почему-то ждал встречи. Позвольте представиться: профессор природоведения на кафедре экологии столичного университета. Бывший. Кафедру разогнали, признав вредоносной, смущающей умы и распространяющей зловредные семена язычества. А сейчас вот возвысился до уровня жреца-хранителя на языческом капище. Жрец-хранитель! Мог ли ты это представить, Дин, когда слушал мои лекции? Ты ведь был не худшим моим учеником.
— Да, профессор. Я хочу сказать, нет, профессор.
Жрец печально улыбнулся.
— Какое сейчас природоведение, скорее нечто из области воспоминаний. Наука о невозвратно утраченном, не правда ли, Олле?
— Не могу согласиться с вами, профессор. В ассоциированном мире я работал у Сатона в ИРП. Вам здесь в Джанатии, трудно представить, сколь быстро природа залечивает раны при разумной и ненавязчивой помощи человека.
— Если она не совсем исчерпана, Олле, не совсем исчерпана. У Сатона, счастливец… Мы участвовали в разработке глобальной программы реставрации природы, опасное, представьте, занятие в Джанатии. На программу вся наша надежда. Но мы с вами еще поговорим о Сатоне, о вашем институте…
— Поговорим, — наверное, среди убиенных экологов были люди молодые и сильные, но Олле почему-то представился сопящий анатом рядом с беспомощным в своей бесплотной старости жрецом. — Вас много уцелело?
— Я один… Те, кто случайно не были на открытии сессии, потом просто исчезали без следа. Дин привел меня… Сейчас, прошу вас, надо закончить обряд, пойдемте.
Тоннель, в котором были сняты рельсы и чувствовалась под ногами плохо утрамбованная щебенка, вывел их в обширное, теряющееся вдали помещение.
— Музей тотемов! — громко сказал жрец-хранитель. — Первый знак доверия. Смотрите, Олле, что утратила Земля по вине человека, и скорбите вместе с нами.
Белый свет залил зал с квадратными колоннами и остатками фундаментов снятых станков. Наверное, здесь когда-то были ремонтные мастерские. Олле замер: стены и колонны были увешаны цветными изображениями животных в тяжелых рамах.
Прекрасное прошлое Земли, необратимо утраченное, смотрело на него прозрачными глазами зверей, их лица, как чудилось ему, несли печать обреченности. Обреченности и вопроса: почему для маленькой газели Томсона не нашлось места на Земле? Чем провинился перед человечеством синий кит? Стеллерова корова? Тигровый питон? Ламантин? Тасманийский дьявол? Единорог? Кондор? Маленький лис корсак? Утконос? Сумчатый волк, бухарский олень? Венценосный голубь и сотни других видов, исчезнувших с лица Земли. Невозвратно исчезнувших!
Сейчас в центрах ИРП биологи всех специальностей предпринимают титанические усилия, чтобы восстановить утраты, но скуден генетический материал, мизерны успехи, и как часто приходится удовлетворяться подобием… Эти мысли одолевали Олле, пока они шли. А прошли они только раздел млекопитающих. Рыбы, рептилии, птицы, растения — это было впереди, скорбная галерея казалась бесконечной, и не было счета потерям.
— Выбирайте стезю, брат-наш-язычник. У нас каждому найдется дело по душе — и смиренному чистильщику, и стратегу-экологу.
— Моя ненависть ищет выход, отравителям нет оправдания. Я найду покой, когда оживет река.
Самодельные, изготовленные в подземных мастерских ракеты язычников, отличаясь высокой точностью, имели дальность всего три километра. В городских условиях этого было вполне достаточно. Обычно в сумерках воины Авроры, возникая на поверхности в подходящих развалинах, быстро монтировали примитивные пусковые установки и тут же исчезали. Пуск ракеты осуществлялся сигналом по радио, и ответный удар, если бывал, приходился по пустому месту. Атака с десятка точек позволяла вывести из строя безлюдное химическое предприятие-автомат средней величины на месяц-два, и, если работа потом возобновлялась, язычники проводили новую диверсию.
Карты подземных коммуникаций если когда-либо существовали, то давно были утрачены, и штаб армии Авроры организовал специальные группы, которые непрерывно вели разведку коммуникаций всех видов, для обеспечения текущих военных действий и на будущее, когда придется создавать новое безотходное, экологически чистое производство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
