— Вы — палачи! Жестокосердные люди! Вы разорили тысячу городов и селений. И всюду устраивали погромы и грабежи. Вы несете смерть.
Готфрид воскликнул:
— Разве Иерусалим не достоин исключения? Разве есть нам смысл разрушать город, в котором мы хотим жить?
— Убирайтесь прочь! — прокричали со стен. — Мы не пустим вас.
Но герцог все еще искал легкий путь в город. Не так уж много у него осталось рыцарей, чтобы терять их, штурмуя эти циклопические стены.
Он молвил:
— И последнему безумцу понятно, что мы возьмем ваш город. Иначе зачем мы сюда шли? Все решит время!.. Одумайтесь, горожане! Если воинство мое разозлится, оно не пощадит никого. Вы очень рискуете, препираясь сейчас…
— Прочь, убийцы!..
— Нам будет трудно не вспомнить эти слова…
— Прочь, ублюдки!..
— О Царица Небесная! — воскликнул герцог. — Они сами выбрали себе судьбу. Хотя я был готов договориться и пощадить этих неразумных…
Наверное, в глубине души Готфрид сам не верил своим речам. Он знал почти наверняка, что если бы сейчас Иерусалим открыл ворота, то вряд ли бы можно было удержать рыцарей от грабежей и убийств…
— Палачи! Истязатели! Прочь!.. — кричали на стенах.
И еще там кричали много разных непристойных слов и оскорблений. Очень злоречивые, недоверчивые горожане были в Древнем Иерусалиме.
Рыцари не могли смолчать в ответ. Посыпались угрозы и проклятия.
И тогда со стен на войско обрушилась туча стрел.
Крестоносцы вынуждены были отойти на безопасное расстояние. Они окружили город. Каждый из военачальников облюбовал себе ворота и расположил у этих ворот свои полки. Кроме этого, латиняне оседлали дороги. Теперь без их ведома ни один человек не имел возможности проникнуть в город и выйти из города. Началась осада.
Много дней железное кольцо латинян мертвой хваткой держало город. Рыцари грабили округу. Готфрид искал в стенах Иерусалима слабые места. И не находил. Город, знавший о приближении крестоносцев, успел хорошо подготовиться к обороне и к длительной осаде.
Герцоги и графы пребывали в растерянности. У них было явно недостаточно сил, чтобы раз за разом в течение недель и месяцев штурмовать город. Они должны были обойтись одним отчаянным штурмом. Однако ни один из военачальников не мог придумать, как подняться на стены без лестниц и осадных башен, как забросать стражу камнями без катапульт. Ничего этого у крестоносцев не было. Все их оружие можно было унести в руках.
Как разбить крепкие ворота и стены?
Нужен был лес. Латиняне с тоской оглядывали пустынные холмы и скалы, что окружали город. Те чахлые кривые кустики, какие росли на холмах, при всем желании нельзя было назвать лесом. Эти деревца и кустарники годились разве что на топливо.
Через перебежчиков Готфрид пытался тайно сноситься со стражей и подкупить кого-нибудь в Иерусалиме. Но и подкуп не удался.
Осада города грозила затянуться.
…Однажды к Готфриду в сопровождении латинской стражи явились какие-то люди. По виду это были купцы, но явно не из здешних мест.
Герцог вопросительно посмотрел на стражу.
Один из рыцарей выступил вперед:
— Ваша светлость! Вот люди, которые помогут нам.
— Кто они? — Готфрид посмотрел на них с интересом.
Незнакомцы ответили сами:
— Мы купцы из славных городов Генуи и Венеции. Наши корабли стоят у берега.
— До берега далеко, — молвил герцог. — Что нужно вам — здесь?
Купцов было четверо. Они сказали:
— Мы можем помочь.
Готфрид воскликнул насмешливо:
— Чем могут помочь мне четыре купца, чьи корабли так далеко?
Купцы многозначительно переглянулись между собой. Старший из них, которого остальные называли Марко и к которому относились с заметным почтением, сказал:
— Нам бы хотелось спросить его светлость: как он поступит, если мы ему поможем?
Герцог ответил:
— Он будет вам благодарен.
— А не дарует ли нам герцог привилегии, когда захватит с нашей помощью город? — спросил Марко. — Ведь мы рискуем сейчас своими кораблями. Да и не только кораблями…
— Хорошо! — согласился Готфрид, уже раздражаясь. — Я дарую вам привилегии, если вы, действительно, поможете мне. Но не тяните же!..
Марко с удовольствием потер руки:
— Еще один вопрос, государь, и тогда приступим к делу. Скажите, видите ли вы, ваша светлость, разницу между купцом и торговцем?
Герцог разозлился:
— Ах, господа! Мне недосуг разгадывать загадки. Пойдите прочь!..
Но купцы и не думали уходить. Уважаемый Марко подошел поближе к Готфриду:
— Я быстро объясню вам эту разницу, государь! И вы сами согласитесь, как все просто. Торговец торгует тем, что имеет спрос сегодня, а купец умеет предвидеть — что понадобится завтра…
— Это разумные речи опытного человека, — согласился герцог. — Но не пойму, к чему они сейчас.
Марко показал рукой на стены Иерусалима:
— Мы давно знаем этот город. Много лет мы торгуем с ним. И мы знаем, что он неприступен… для такого войска, как ваше, государь.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Голыми руками его не взять, — пояснил Марко. — А мы — четверо хороших купцов — давно предвидели, что вы будете его осаждать.
— И что? — подгонял герцог.
— Мы готовы продать вам лес. Очень хороший качественный лес! Есть и кедр, и дуб, и ясень…
— Вы, и правда, хорошие купцы, — не мог скрыть радости Готфрид.
— Восемь кораблей, груженые лесом, стоят у берега, — с гордостью заключил Марко.
Готфрид был очень доволен, он понял, что скоро войдет в Иерусалим.
— Прекрасно! — воскликнул герцог. — Приступайте к разгрузке. Я отправлю к морю несколько тысяч рыцарей. И они найдут способ доставить лес.
Марко кивнул, поклонился и сказал:
— Но мы еще не договорились о цене.
— Как! — изумился герцог. — Вы разве не дарите лес? Вы разве не жертвуете его для общего дела? И это после того, как я обещал вам привилегии?.. Вы поступаете не по-христиански, господа!..
Марко замялся:
— Видите ли, ваша светлость… лес достался нам не даром… Мы покупали его у лесорубов, мы платили за погрузку, мы должны заплатить и матросам… А нынче все очень дорого. Все очень зыбко — как обещания, ничем не подкрепленные… И впереди трудно что-либо разглядеть. Мрак какой-то…
— Хорошо! Говорить вы умеете, это я заметил, — герцог несколько огорчился. — Сколько вы хотите за лес?
Марко назвал цену.
У Готфрида глаза полезли на лоб:
— Вы, наверное, полагаете, что ваш лес из чистого золота? Или я сошел с ума? И из моих рыцарей так и сыпется золотой песок?
Нет, конечно, хитрые купцы так не полагали и всем своим видом показывали это. Они очень уважали герцога.
Марко сказал:
— Когда вы войдете в город, государь, и оцените все его богатства, вы быстро забудете о дороговизне нашего леса. Вы потеряете каплю, а обретете море. Попомните наши слова, мы хорошо знаем сей город.
Герцог не мог не согласиться с этими словами:
— Ладно! Нам, действительно, не обойтись без леса, — и он велел рыцарям: — Несите сундуки…
Когда сундуки с золотом были поставлены у ног купцов, Марко опять заговорил:
— Скажите, государь, у вас есть карта?
— Иерусалима?
— Да.
Готфрид поджал губы:
— Есть. Но очень ветхая. Ей, говорят, тысяча лет… Боже! Как стар этот город!..
Купцы дали Марко сложенный в несколько раз лист бумаги. А Марко передал этот лист герцогу:
— У нас есть поновее. Мы нарисовали вчера…
— Что? Еще сундук? — спросил Готфрид.
Марко улыбнулся:
— Это наш подарок!
Когда купцы с рыцарями отправились к морю, герцог вошел в шатер и развернул карту. Через некоторое время он вызвал военачальников:
— А теперь посмотрите: вот Иерусалим.
Латиняне склонились над картой.
Готфрид указал пальцем несколько мест:
— Стенобитные машины поставим здесь и здесь. Вот в эти ворота будем бить тараном. А здесь… попробуем соорудить башню…
Через несколько дней начал прибывать лес. Рыцари, взяв топоры и молотки, вооружившись пилами, принялись сколачивать длинные лестницы, делать тараны на высоких козлах, — чтобы побольше был размах, строить многоразличные катапульты, штурмовые башни на колесах и прочие осадные машины.
Работа кипела. Воодушевленные рыцари не сомневались в успехе. Поторапливали друг друга, свято верили в скорый триумф. Целую неделю стучали топоры и молотки, визжали пилы.
Латиняне замечали, что их приготовления наводят на горожан ужас. Ночами из города слышался плач. Некоторые христиане, рассчитывая, что крестоносцы их не тронут, семьями бежали из Иерусалима — спускались но веревкам со стен. Эти христиане рассказывали, что жители города совершенно устрашены, никто уже и не думает насмехаться над крестоносцами, все только плачут и молятся; горожане почти не выходят из церквей, мечетей, синагог; несчастные уповают только на помощь богов, ибо не надеются уже на толщу стен и мужество защитников; многие просят открыть ворота и пустить крестоносцев с обещанным миром, другие предлагают откупиться и ратуют за сбор средств; все меньше остается тех, кто твердо намерен отстаивать город в бою; нет опять в Иерусалиме единства — будто проклят этот великий город.
