– Нет. Вы, по-видимому, забыли, что случилось за последние месяцы, – невозмутимо ответил Бак. – Позвольте мне поехать с вами. Обещаю, что не буду ни во что вмешиваться и предоставлю вам полную самостоятельность. Подумайте сами, если бы я видел, как на вас напал гризли и пытается задрать до смерти, неужели бы я стал стоять в стороне и наблюдать сложа руки. Откровенно скажу вам, мэм, этого не будет!
Брайони не могла удержаться от смеха и, сокрушенно покачав головой, разрешила ему сопровождать себя.
– Я еду к Блэйкам. Хочу пригласить Энни и Сэма на мою вечеринку.
– Энни Блэйк на вашей вечеринке? Даже не рассчитывайте на это, Брайони. Эта девушка ни разу в жизни не была ни на одной вечеринке. Она не может думать больше ни о чем, кроме как о работе до полного изнеможения на отцовском ранчо. Готов поспорить, что она и танцевать-то не умеет!
При этих беспечных словах Бака, деловито седлавшего Сумрака, улыбка появилась на губах у Брайони.
«О, Энни прекрасно может думать о других вещах, помимо своей работы, – размышляла она, машинально похлопывая мустанга по длинной шее. – Энни думает о тебе, Бак, и, если моя догадка верна, чаще, чем ты можешь себе представить. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы помочь ей стреножить тебя. Поверь, у нее это получится не хуже, чем у тебя получается управляться с этими глупыми телятами. А что до умения танцевать, то это мы еще посмотрим!»
Стоял чудесный летний день, жаркий и ясный. С гор доносился освежающий прохладный ветерок. Они молча скакали рядом. Бак опасался беспокоить Брайони разговорами. Он смотрел на нее искоса и думал, что, если бы она дала ему волю, он снял бы ее с седла, прижал к своей груди и покрыл поцелуями ее серьезное, задумчивое личико. Он был по-прежнему страстно влюблен в нее, но сдерживал свои чувства, уважая девушку и сознавая, что она его хозяйка и думает о нем как о друге, надежном и верном, но не более того. Бак не хотел осложнять ей жизнь и вести себя как бешеный бычок в полнолуние. Но тем не менее он решил присматривать за Брайони, чтобы она снова не попала в беду.
Разглядывая украдкой профиль девушки, Бак заметил, что она сильно изменилась с тех пор, как впервые приехала на ранчо, особенно после злополучного нападения неизвестных и убийства Шорти Баханэна. Сначала она казалась немного неуверенной в себе, хрупкой, как диковинный цветок. Она была здесь такой же чужой, как тот шикарный английский костюм для верховой езды, который она привезла с собой из города. Теперь все это исчезло без следа. Она почувствовала ответственность своего положения. О, Брайони Хилл по-прежнему оставалась чертовски красивой, и все ковбои на ранчо с ума сходили от любви к ней. Она так деловито и разумно решала все вопросы, что работники прониклись к ней почтительным уважением.
Но за последнее время изменилась не только ее внешность. Ее кипучий энтузиазм, казавшийся поначалу неотъемлемой частью характера, теперь угас. В последние недели Брайони выглядела притихшей и опечаленной. Ее уже не так легко было рассмешить, как прежде, и глаза, ее глубокие, огромные зеленые глаза, очаровавшие его с первого взгляда, теперь затуманились тревогой. Бак мечтал, чтобы она поделилась с ним своей заботой, позволила помочь, но ему слишком хорошо было известно, что Брайони невозможно заставить говорить о том, о чем она не хочет. Эта девушка слишком высоко ценила свою независимость и не терпела вмешательства в свои личные дела даже от ближайших друзей – судьи Гамильтона и Мэтта Ричардса.
Пока Бак размышлял о переменах, происшедших с Брайони, сама она была погружена в более мрачные думы, о которых предпочла бы вовсе забыть. Забыть? Если бы это только было возможно! Но воспоминания об одном человеке и одной ночи занимали ее мысли с неотступным постоянством.
Перед ее глазами стояло красивое лицо молодого человека, наемного стрелка, открывшего ей одной свою душу. Брайони не в состоянии была забыть Джима Логана, его голубые глаза и то, как менялся его обычно насмешливый тон, когда он говорил о своем отце и великолепном ранчо в Техасе. Как могла она забыть восхитительную неожиданную нежность, с которой он любил ее в ту грозовую ночь, его губы и руки! Брайони знала о его богатом любовном опыте, но тем не менее была уверена, что той ночью между ними произошло что-то особенное и значительное. Для нее эта ночь стала посвящением в мир страсти, о глубине которого она не подозревала прежде, а для него, Брайони чувствовала инстинктивно, происшедшее означало нечто еще более серьезное.
Он впервые дал волю глубокому чувству, впервые был близок с женщиной, которую любил со всей теплотой и нежностью, на какую способно человеческое существо. Размышляя над своим отношением к этому человеку, Брайони постепенно поняла, что именно он и только он способен дать ей то, чего она не находила в других мужчинах. Любовь. Настоящую взаимную любовь, о которой она мечтала, о которой пишут в книгах. В глубине души Брайони чувствовала, что Джим Логан был ее второй половиной, но им никогда не суждено быть вместе. И она пыталась, отчаянно пыталась забыть Техасца.
Однако воспоминания о его прикосновениях, его голосе, взгляде преследовали ее повсюду, причиняя неизбывную боль. И сейчас, когда рядом с ней скакал Бак Монро, Брайони не могла отделаться от дикого, невыполнимого желания – ей хотелось, чтобы на его месте оказался сильный загорелый стрелок, зажегший в ее душе мучительное пламя любви.
Удивление Брайони граничило с испугом, когда, подъезжая к ранчо Блэйков, она увидела предмет своих терзаний собственной персоной. Джим Логан выходил из маленького, скромного домика в сопровождении Энни Блэйк. Они оба были поглощены разговором и, выйдя во двор, остановились совсем близко друг от друга. Энни теребила свои каштановые волосы и внимательно смотрела в глаза Логану. Брайони неожиданно ощутила приступ острой ревности, но в следующее мгновение опомнилась, быстро сообразив, что ведет себя глупо. Тем не менее щеки девушки густо покраснели, а сердце часто заколотилось.
Джим Логан заметил их приближение одновременно с Энни, которая тут же недружелюбно нахмурилась. Выражение лица Техасца ничуть не изменилось, так, словно он увидел совершенно незнакомых людей. Брайони напряженно встретила его холодный взгляд, вдруг почувствовав себя совершенно раздавленной. Реакция Бака Монро оказалась более оживленной. Едва спрыгнув со своей лошади, молодой ковбой подскочил к невозмутимому стрелку.
– Полагаю, нам есть о чем поговорить, мистер Джим Логан! – угрожающе сказал он, сжимая кулаки.
– Бак, прекрати! – взмолилась Энни, отчаянно хватая его за рубашку. – Что ты делаешь? Он же убьет тебя, если ты попытаешься с ним стреляться! Господи, да что ты против него имеешь?
